Чужаки - Вафин Владимир Александрович (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
— Прости меня, мама...
Постояв минуту, он вскинул голову, глубоко вдохнул холодный осенний воздух и пошел к выходу.
— Что уже уходите? — спросил сморщенный старик-сторож, подгребая листья в костер.
— Дед, возьми, — Денис протянул ему тысячерублевку, — и посмотри за могилой моей матери. Ну, там, цветы посади, чтобы все по-людски было, — сдавленным голосом произнес Денис.
Растерянный старик скомкал бумажку, пряча ее в карман.
— Парень! А чью могилу-то? — окликнул он Дениса.
— Росиной Валентины Алексеевны.
— А ежли свечку поставить, от кого?
— От сыновей — Артема и Дениса.
Такси притормозило и Денис, открыв заднюю дверцу, опустился на сиденье.
— Куда?
— Пока в город, — задумчиво произнес он. — Я закурю?
— Кури, — и водитель нажал клавишу магнитофона.
Голос Казаченко ударил Дениса по душе, и от отчаяния, безысходности и одиночества у него сжало горло. Проезжая мимо церкви, Денис почувствовал, что ему хочется войти туда.
— Тормозни, — попросил он таксиста и бросил на переднее сиденье стольник.
Подойдя к воротам, Денис положил на паперти в шапку нищему десять рублей. В церкви он купил свечи и, немного подумав, приобрел крестик, который тут же и надел. Денис потихоньку протиснулся между молящимися старушками к иконе святой Богоматери и замер в нерешительности. К нему подошла маленькая сухонькая старушка и спросила:
— Сынок, первый раз здесь? Он кивнул.
— Тебе помочь, сынок? — и, увидев его кивок, она сказала: — Поставь свечи и помолись святой Богоматери, заступнице нашей перед Господом. Скажи то, что ты хочешь, что хочет твоя душа.
Денис зашептал слова, накопившиеся в душе:
— Господи, прости мне все грехи мои. Сбереги Сережку и брата моего Артемку...
Выходя из церкви, Денис положил деньги в ящик для пожертвований, передал служительнице записку за упокой матери и, вскинув голову, еще раз тихо произнес:
— Господи, сохрани меня и брата моего Артемку!
Милицейские «Жигули» патрулировали вечерние городские улицы, которые светились разноцветьем огней. В свете фар кружились, танцуя, подхваченные осенним ветром листья.
— Да надоело пахать за пять кусков, — жаловался Владу водитель Ямшин. — Жену и сына чем кормить? Ведь цены — убиться можно. Ты же знаешь, что работаем без выходных и проходных. Я скоро на этой колымаге геморрой заработаю. А она, бедненькая еще чихнет разок — и в металлолом.
— Что-то ты, Паша, совсем разошелся, — рассмеялся Влад, поправляя пятерней упавшую на лоб поседевшую прядь волос. Он сидел рядом с водителем в новой, хорошо отутюженной форме с лейтенантскими погонами.
— А что, я не прав? Вот скажи мне, не прав разве? — допытывался водитель.
— Да прав, прав, сдаюсь. Только надо глубже думать. Если бы меня спросили, что надо, чтобы в ментовке был порядок, я бы ответил так: во-первых, всех, кто мешает работе, всякую погань, которая мундиром прикрывается, — выгнать и набрать хороших парней, проверенных через тесты компьютера и детекторы лжи, а то уже объявление появилось в газете, что требуются парни в милицию. Вот набрал бы я их и зарплату бы минимальную дал — тысяч двадцать.
— Ого-го! — Ямшин присвистнул.
— Да, да, Паша. Двадцать пять тысяч — это нормально. Шахтеры вон, те по пятьдесят штук в месяц зарабатывают. Ну и потом, чтобы была машина. И чтобы «гаишник» не хлопал глазами и не свистел вдогонку, когда кто-то не останавливается. Потом квартиру каждому бы дал, а то вон Роговой в общаге живет, с алкашами. Какой уж тут отдых после суток дежурства? И спецмагазин бы организовал, чтобы не орали на нас, что, дескать, милиция без очереди берет, и чтобы некоторые по блату не кормились из-под прилавка. Отработал он год по испытательному сроку — проверить его, не стал ли он ментом, не оправдал доверие — до свидания: там очередь стоит.
И закон, конечно, нужен, чтобы защищал нас. Чтобы мы были, как говорится, в законе и по закону. Чтобы я в преступника, в убийцу, мог стрелять, а не думать: стрельнешь — опять посадят. Чтобы у нас было оснащение получше, чем у мафии. Чтобы они боялись одного нашего появления. Вот тогда порядок будет. А сейчас кто мы? Менты без прав и нормальной жизни.
— Когда это будет, «полковник», мы не доживем, а я думаю, что я завтра...
— Подожди-ка, Паша, тормози, — вдруг перебил водителя Влад, прильнув к окну.
— А что?
— Да пацан знакомый.
Влад вышел из машины и пошел навстречу Денису, который остановился на тротуаре, прикуривая сигарету.
— Здорово, Дин! Вот кого не ожидал встретить, так это тебя! — улыбнулся Влад.
— Здравствуй, Влад, — слегка улыбнувшись, поздоровался Денис.
Они сели в машину.
— Ого, — воскликнул Денис, взглянув на его погоны, — уже лейтенант?
— А как же, жизнь идет. Ты извини, что не писал. Завертелся за этой учебой, времени было в обрез, Влад провел по горлу рукой, — хотя был я тут недавно у тебя в интернате, — он пристально посмотрел на Дениса. — Там мне про тебя такого порассказывали...
— И ты поверил? Осуждаешь? — взглянув на него испытующе, спросил Денис.
— Ты знаешь осуждать я тебя не осуждаю. Я знаю, что просто так, как твоя левая нога захочет, ты не делаешь. Но понять тебя... Тебе не кажется, что с Ханычевым ты перегнул?
— Нет, не кажется. Хан — это последний подонок, которого я уже вытерпеть не мог, и чихать мне, что ты обо мне думаешь, товарищ лейтенант. Но я тебе скажу: это была моя месть всем сучарам, которых я встречал: Князю, Бесу, Мохану, да многим еще, которые давили пацанов, делая их «чмориками» — рабами своими.
— И ты решил по-своему с ними разобраться? Устроил беспредел? Так же не делают, сам понимать должен.
— Конечно, вы взрослые — всегда правы, только мы — детишки бесправные, чуть что «мерзавец», «недоросток», «сморчок», или как там еще — «шнурок», «тебе место в колонии!» — с дрожью в голосе выпалил Денис, и Влад заметил, как сбоку на его щеке задергалась жилка. — Надоело жить под окриком. Я хочу быть тем, кто я есть, и не надо меня перевоспитывать! — В словах Дениса сквозило раздражение. — А то понастроили, блин, интернатов, где из нас уродов делают! Да я никогда не прикалывался в этих интернатах. Они всегда для меня были пуще неволи, — говорил Денис с неукротимой злостью. — Ну, че ты на меня так смотришь? Не узнаешь своего старого знакомого Дина? Ты думал, я тебя увижу, так у меня радости будет полные штаны?
Глаза Влада широко раскрылись. Он понимал, что у Дениса сейчас психоз, нервный срыв и что обида, долго сидевшая в нем, выплескивается наружу. Было ясно, что он обвиняет Влада во всем, что произошло с ним.
Влад в задумчивости сдвинул фуражку на затылок.
— Денис, я понимаю, что я виноват перед тобой и может, даже тебя предал, но почему ты, обиженный на весь свет, обвиняешь во всем меня? Извини, Дин, у тебя сейчас пустая голова и злое сердце, — потирая шрам над левой бровью, произнес Влад.
— Да никого я не обвиняю. Просто обидно. Обидно, что нас, пацанов, за людей не считают, особенно тех, кто в зоне или в «спецухе» был. Думают, что нас вообще надо держать как бешеных собак, а если кто-нибудь из нас сорвется, — сразу в живодерню, извините, в вашу ментовку. Чего, разве не так? — и Денис с укором посмотрел на Влада.
— Нет не так, — возразил Влад, — нормальный мент разберется.
