Поселок Тополи - Саутолл Айвен (мир книг txt) 📗
Сигнал пожарной тревоги Питер слышал в лесу впервые, но сразу понял, что это такое, и остановился как вкопанный.
Он не раз думал, каково это было бы — услышать сирену, когда есть настоящая опасность, когда все вокруг сухое, как в пустыне, и знаменитый северный ветер вот-вот раздует кромешный ад. Теперь он это узнал. Но, узнав, не поверил. Пожар? Как он может случиться? Пожары бывают в газетах, а не в жизни. Между газетной страницей и настоящей жизнью большая разница. Разница не в расстоянии, не во времени разница между тем, что случается с другими, и тем, что может случиться с тобой.
Но сирена все выла то громче, то тише, то опять громче, и Питер почувствовал, что ему не по себе, что он растерялся, точно разом иссякла та нормальная, бездумная сила, что должна бы толкать его дальше вверх по склону, к дому. Он перестал двигаться. Он почти перестал дышать.
Пожар в такой день — это, наверно, очень опасно. Пока никаких признаков пожара нет, но, может быть, он, сам того не сознавая, уже некоторое время чувствовал запах дыма. Он видел ясный горизонт миль за пять на юге и на западе и туманный горизонт миль за двадцать на востоке. Взглядом он за несколько секунд обвел эту огромную дугу и не увидел ничего похожего на облако дыма. Только с севера горизонт загораживала горная гряда. Там и вправду мог быть пожар — небо там было какое-то другое: ярче, белее. Да и с солнцем, на которое он старался не смотреть, творилось что-то странное. Между глазами и солнцем точно была натянута прозрачная пелена, как из тончайшего шелка. И вой сирены объяснил ему, что это значит.
Он поежился. Странное чувство охватило его. Он словно увидел огненный горизонт и огненное небо. Даже ощутил, что на него пышет жаром, таким нестерпимым, что заслезились глаза. Он видел горы, объятые пламенем, деревья, горящие, как лес исполинских свечек, но в то же время видел их и такими, как они были, — пыльно-зелеными и коричневыми, растрепанными ветром, такими, какими видел их в ветреные январские дни, с тех пор как себя помнил. Глупая, страшная мысль. Как он мог выдумать такое? Уж не хочется ли ему, чтобы это случилось? Но какая это была бы картина, какое невероятное зрелище: горит земля, горит небо, люди спасаются бегством. Он ясно видел черные фигуры на фоне пламени, как они бегут, нелепо размахивая руками. Сам же он существовал отдельно, смотрел со стороны. Как в кино. Знаешь, что это не на самом деле и актеры останутся живы и невредимы, даже если пожар настигнет их и поглотит.
Но вой сирены не умолкал, он словно плавал в воздухе, то близкий и явственный, а через минуту — далекий, еле слышный. Так корабль в бурном море то взлетает ввысь, то проваливается в пропасть между волнами.
— Питер!
Может быть, это ветер шутит шутки — противный ветер, что гудит в вершинах, беснуется, поднимает фонтанчики пыли с каждого незаросшего пятачка земли, заставляет птиц выделывать на лету причудливые зигзаги, срывает листья с деревьев, отламывает сухие сучья и швыряет их наземь.
— Питер, Питер, сюда!
Он и в первый раз слышал бабушкин голос, но откликнуться не было сил. Обернувшись, он увидел, что она стоит возле курятника.
— Иду! — крикнул он, хотя идти не хотелось ужасно.
Словно вторглись в его личную жизнь, словно прервали на самом интересном месте, когда он читал письмо, которого долго ждал. Требовательный голос бабки что-то разрушил.
— Скорее, скорее! — кричала она.
— О, чтоб… — пробормотал Питер. — Ну, чего там? — отозвался он. — Что случилось?
— Ты что, не слышал сирену? Пожар. Надо тебе ехать домой.
Он ощутил внезапную утрату, точно у него отняли что-то очень ценное.
— Ой, нет, — сказал он. — Вот уж нет. Чего ради?
Вверх по дороге с воем пронесся мотоцикл, а за ним — хвост оранжевой пыли. Он мелькнул за деревьями, взревев, одолел бугор и скрылся. Питер знал, кто это. Джон Джордж. Он-то едет не домой. Он едет делать нужное дело, как мужчина. Впрочем, Джон и есть мужчина, а не какой-то изнеженный мальчишка.
Стелла тоже услышала сирену. Она стояла в овраге, недалеко от ручья, где у ее отца был установлен насос — насос, который всегда портился, когда был нужен, а когда не был нужен, работал. Ручей был не тот, что протекал за домом Фэрхоллов, а другой.
Стелла искала Жюли и сейчас вдруг со страхом подумала, что Жюли и впрямь могла зайти далеко и заблудиться. До сирены эта мысль не приходила ей в голову: ведь Жюли, когда набедокурит, всегда прячется — замрет где-нибудь и молчит. Можно звать ее до хрипоты, стоя от нее в нескольких шагах, и не догадаешься, что она рядом. Жюли отмалчивается, пока не решит, что гроза миновала, пока в голосе, который ее зовет, не зазвучит усталость. Найти Жюли, когда Жюли знает, что на нее сердятся, — это почти невозможно.
На минуту Стелла испугалась. Лес вдоль ручья был густой и дикий, и дед Таннер говорил, что там есть старые шахты — правда, их никто не видел. Вот будет ужас, если Жюли заблудится и случится пожар! У Стеллы вырвался тревожный стон. Никогда еще ее не посещали такие мысли, но ведь никогда еще она не слышала пожарной тревоги в такое вот душное летнее утро. Она громко выкрикнула имя Жюли. Вернее, она хотела выкрикнуть его громко, но голос у нее сорвался. Единственным ответом был донесенный издали ветром крик Стиви:
— Ого! След вомбата!
Стиви всегда так. Помощи от него не жди. Вечно он забывает, зачем пошел, и начинает выслеживать птиц или кроликов, а не то переворачивать камни — нет ли под ними жуков или блестящих черных червей с желтыми полосками.
— Стиви! — крикнула она, — Сирена! Неужели не слышишь?
Молчание. Стиви не было видно. Она не знала, где он, наверно, пустился по следу за вомбатом, а все остальное вылетело из головы. Потом она услыхала, как он выбирается из лесу, на удивление близко от нее, и он появился на опушке.
— Эй, Стелла! — заорал он, — Сирена!
Он стоял расставив ноги, разведя руки, точно собирался схватиться с противником.
— Сирена! — взвизгнул он. — Пожар! — И побежал вверх по склону оврага.
— Стиви! — крикнула Стелла, — Назад! Нам надо найти Жюли!
— А ну ее! — прокричал Стиви, или так ей показалось: ветер ревел в деревьях и расслышать что-нибудь было трудно, — Сама ищи! Я хочу посмотреть пожар…
Разве его остановишь? И звать бесполезно, только время тратить. Вон он мчится со всех ног, да и не услышит ничего при таком ветре.
Она была одна, вокруг нее бешено раскачивались деревья. А сирена словно выла у нее в груди.
— Жюли! — закричала она в отчаянии, — Где ты? Отзовись! Шлепать не будут. Отзовись, миленькая!
Стиви выбрался из оврага и увидал под яблоней родителей. Папа в шортах и в майке, мама в халате. В халате она казалась очень высокой и тонкой, хотя на самом-то деле была не такая. Она крепко, чуть не судорожно стискивала папину руку, но это Стиви не удивило. Папа с мамой вечно цепляются друг за дружку, точно боятся, что либо он, либо она вот-вот улетучится.
— Ух! — выдохнул Стиви, запыхавшись, — Пап, где горит?
Наверно, они его услышали, но, но своему обыкновению, не обратили внимания, пока он не подбежал к ним, красный, взволнованный, и не запрыгал перед ними на месте.
— Не знаю, — ответил отец. — Где-то на севере. Неважно, где именно. Где бы ни горело, все скверно.
— Скверно? — Стиви не понимал, что тут скверного. В его представлении пожары устраивали пожарные команды, обычно вечером, когда спадала жара, и все стояли, смотрели на искры и на отблески в листве и говорили: «Как красиво!»
— А нам туда можно? — спросил он. — Поедем, ну папочка! Ну пожалуйста, поедем!
Отец не отзывался. И тут они услышали мотоцикл. Он с воем пронесся вверх по дороге, и Стиви, бегом обогнув дом, застыл, в восхищении созерцая облако пыли.
— Ого! — сказал он, — Вот это езда… Джон поехал! — заорал он. — А почему нам нельзя?
Отец хмурился, вид у него был озабоченный.
— Да, началось, — сказал он. — Это Джон, правильно. И надо же — как раз сегодня.
