Том 15. Сестра милосердная - Чарская Лидия Алексеевна (читаем книги txt) 📗
В мастерской Андрея Аркадьевича сидела Нетти. Без дальних вступлений Ира просто обратилась брату:
— Послушай, Андрюша, дети мечтают о елке, не найдешь ли ты возможным устроить ее?
— Разумеется, разумеется, как это я мог забыть о них! Извини, пожалуйста, Ирочка. Вот возьми деньги… Они лежат там, на столе, — засуетился художник, отбрасывая кисть и палитру.
Внезапно Нетти отложила в сторону тоненькую с безвкусно раскрашенной обложкой книжку, на которой крупными буквами значилось: "Нат Пинкертон", и взволнованно заговорила:
— А по-моему, все эти елки — одна только глупая трата денег, а удовольствия от них не получается никакого. Сама я в детстве их терпеть не могла. К тому же теперь нам пригодится каждый лишний рубль. Еще не все счета оплачены. Да и наш костюмированный вечер обойдется недешево. Сегодня тоже трат предстоит немало. А тут еще извольте бросать деньги на какие-то глупости. Увольте, Ира, мы не Ротшильды, и так Andre день и ночь работает на семью. Избавьте его хоть от таких лишних расходов, как никому не нужная елка.
— Но… дети так хотели устроить хотя бы маленькую елочку! — настаивала Ира.
— Ах, полноте, пожалуйста, дети глупы и ровно ничего не понимают. К чему им елка, когда есть гораздо более интересные удовольствия для них. Можно свести их в цирк или в балет как-нибудь, на утренний спектакль. Наконец, для них явится уже огромным развлечением смотреть на нас, когда мы, взрослые, будем танцевать на костюмированном балу.
— Значит, вы против устройства елки? — холодно спросила Ира.
— Безусловно.
— А ты, Андрюша?
В следующую же секунду взглянув на брата, молодая девушка пожалела о заданном вопросе. Смущенный Андрей Басланов старался избегать взгляда сестры.
Он был жалок. Не будучи в состоянии прекословить своей избалованной и эгоистичной супруге, Андрей сознавал, тем не менее, на этот раз все ее неправоту. Не говоря ни слова, не взглянув даже на золовку, Ира, вышла из мастерской.
"Бедные дети! Бедные дети! — подумала она. — На пустячное удовольствие для вас нет денег, а на костюмированные глупейшие наряды их бывает с избытком".
Лишь только она открыла дверь в гостиную, Надя и Жура бросились к ней.
— Ну что, Ирина Аркадьевна, что? Позволил дядя Андрюша? — спрашивали дети.
Ира взглянула на них, и у нее не хватило духу огорчить близнецов.
— Одевайтесь-ка скорее, малыши, и идем покупать елку и украшения, — произнесла девушка.
К счастью, дети не заметили ее смущения и, хлопая в ладоши, бросились вприпрыжку исполнять приказание молодой наставницы.
А через час все трое уже возвращались домой с сияющими лицами, нагруженные всевозможными сверточками и пакетами. Артельщик нес за ними красивое дерево. И елка и украшения были приобретены на скудные гроши Иры, оставшиеся от денежной посылки, отправленной матери, и предназначенные на покупку самых необходимых для нее вещей.
Елку решено было украшать в детской втихомолку от взрослых, и Ира приняла самое деятельное участие в этих хлопотах к полному удовольствию счастливой детворы.
…Вечер… К восьми часам оттепель неожиданно сменилась крепким морозцем. Мокрые хлопья снега не падали уже больше. Теперь едва-едва снежило… Лужи затянуло ломким ледком.
Стемнело. На небе появилась в общем хоре золотых созвездий на редкость яркая и крупная Вифлеемская звезда. Улицы заметно опустели. Редкие прохожие спешили по домам встретить праздник у себя дома или под кровом друзей и близких.
Наверху, в детской, уже заканчивались последние приготовления к елке, навешивались последние картонажи, когда оживленная и радостная вбежала сюда Катя. Обычно гладко и просто причесанная головка девочки теперь преобразилась. Вычурная прическа с крепко завитыми кудряшками совершенно изменила смуглое Катино лицо и состарила его по крайней мере лет на десять. В руках Катя держала что-то яркое, покрытое блестками и мишурою.
— Смотри, смотри, что Нетти мне подарила, — захлебываясь от восторга, кричала девочка, подсовывая к самому лицу Иры пестрые блестящие лоскутки, — немножко подчистить и перешить придется только и что за чудесный костюм Мотылька выйдет у меня к балу! Тут мы посадим крылышки или банты в виде крылышек или розетку из лент? — внезапно делаясь серьезной, спрашивала сестру Катя.
— Катя, Катя, смотрите, какая елка у нас! Сейчас зажигать будем! — прыгая вокруг девочки, радостно кричали Надя и Жура.
— Что? Елка? Очень мило, очень мило, — рассеянно роняла Катя.
— Катя, да что с тобою? Я решительно не узнаю тебя с некоторых пор. — И бросив перевязывать какой-то пестрый пряник с картинкой, Ира с удивлением взглянула на младшую сестру.
За эти несколько дней, проведенных совместно с Катей, она решительно отказывалась понимать ее.
Начать с того, что теперь Нетти не отпускала Катю ни на шаг от себя, и девочка была, по-видимому, очень довольна этим. Они ездили вместе на прогулки, ездили, а не ходили, потому что ходить пешком Нетти терпеть не могла, называя это мужицким удовольствием, посещали многочисленных знакомых Нетти, а главное, ежедневно бегали по Гостиному Двору, целыми часами простаивая у витрин магазинов или же проводили дома бесконечные часы в беседах о платьях, о костюмах, прическах и развлечениях.
Нетти сумела так увлечь Катю в самый короткий срок и своею шумной суетливой жизнью и своими интересами, что девочка вся с головой окунулась в эту блестящую, пустую и бессодержательную жизнь к полному удивлению и неудовольствию Иры. Прежнее чувство враждебности Кати к невестке, которое она испытывала в Яблоньках, исчезло бесследно. Напротив, теперь она стала горячей сторонницей Нетти.
Молодая женщина умела вовремя польстись девочке, удовлетворить ее тщеславие восторженными отзывами о ее внешности, умела своевременно обласкать болезненное самолюбие Кати. В представлении Кати Нетти являлась теперь и умницей, каких мало, и обворожительной красавицей, и шикарной светской дамой, которой необходимо подражать. И сама Катя, как могла, подражала Нетти: походкой, голосом, манерой говорить.
Сейчас, по моде причесанная, вся ушедшая в решение сложного, по ее мнению, вопроса, пришить ли ей цветок или ограничиться розеткой на юбке маскарадного костюма, Катя показалась старшей сестре жалкой и пустой.
— Катя, милая Катя, кто подменил тебя? — спросила с горечью Ира, пользуясь тем, что увлекшиеся близнецы не могли слышать ее.
— Я не понимаю, что значат твои слова, Ира?
— А я не могу понять, что стало с моей милой сестренкой. Неужели же эти несколько дней, проведенные с Нетти, могли так изменить тебя?
— Я осталась такою же, как и прежде, — вспыхнув до ушей, произнесла Катя, отворачиваясь от сестры.
Тогда Ира взяла ее за руку и, глядя ей в лицо, проговорила:
— Неужели маме доставило бы удовольствие видеть тебя такою?…
— Какою? — Глаза Кати говорили, что она отлично поняла сестру, но ложное самолюбие мешало ей признаться в этом, и она махнула рукою заученным, перенятым у Нетти жестом:
— Какою? Скажи на милость, я не понимаю тебя.
— Катя! Катя, стыдись! К чему эти ломанья, эти вычурные прически, этот неестественный тон!.. Неужели в Яблоньках…
— Барышня, пожалуйте, в столовую чай разливать, молодая барыня вас просить приказали, — прервала Иру появившаяся на пороге франтоватая новая горничная.
— Что, Луша, собрались уже гости? — живо заинтересовалась Катя.
— Собрались, барышня, как же.
— Много?
— Кажись, что много.
— Ах, боже мой, — засуетилась Катя, — где у вас тут зеркало?… Неужели вы можете обходиться без зеркала, негде прическу поправить даже.
— Ты помнишь, в Яблоньках мы обходились совсем без зеркал, — напомнила ей сестра.
— Ну, вот еще глупости, то в Яблоньках, а то в Петербурге, — досадливо возразила Катя. Здесь собирается избранное общество, не могу же я, Андрюшина сестра, ходить, как кухарка! — и с этими словами Катя, забрав свои блестящие тряпки, помчалась в будуар Нетти, отведенный для нее.
