Двое с лицами малолетних преступников (сборник) - Приемыхов Валерий Михайлович (книги полностью .TXT) 📗
— Да, папа, — сказала Инга.
— Девочка моя, — растрогался Касториев, — я не жалею, я ни о чем не жалею…
Мы попытались свернуть его с родственных разговоров на дело.
— Вы брали в библиотеке книгу… «Наши древности».
— Брал! — не стал отпираться Касториев. — Тупость. Все придумано. Все эти князья — нерусские. Они варяги. Инга, пригласи детей, пусть послушают. Я хочу рассказать им про род Касториевых. Им это поможет в жизни.
Инга ушла за детьми.
— Я думал, в той книге будет сказано про Касториевых. На всякий случай. Думаю, вдруг?! Ничего подобного. Касториевых вроде не было. Но, слава богу, есть другие книги, поумнее.
Инга привела двоих дошколят, Касториевых в комнате стало четверо. Дети расселись и, как обмороженные, уставились на Касториева-папашу.
— Наша фамилия, дети, была известна тысячи лет назад… Появись я сегодня в Риме и скажи, что я из рода Касториевых, любой прохожий поклонится мне в ноги…
Вошла жена Касториева, в фартуке, встала в дверях. Он глянул на нее краешком глаза, сбился.
— Да… — уже не очень уверенно и потише продолжил Касториев. — Каждый римлянин скажет — это герой. А у нас скажи: «Касториев» — тебе в ответ сморозят какую-нибудь мерзость…
— Касториев! — сказала жена угрюмо. — Кончай умничать.
— Перестань! — топнул он ногой. — Перестань сейчас же!
— Не перестану, — заупрямилась жена.
— Минуточку!
Касториев увел жену из комнаты, они там за дверями стали ругаться.
— Наша мама не понимает, — пояснила Инга, — я расскажу вам дальше. Были такие древние герои — братья Кастор и Полукс. Они вошли в историю как символ братской любви. Созвездие Близнецы названо в честь этих братьев. Касториев — значит из рода Кастора…
— Меня Васька опять Касторкой дразнил, — брякнул один из маленьких Касториев.
— Кто он такой, твой Васька?! — подняла брови дочь Касториева.
Касториев благополучно отругался с женой и влетел в комнату.
— До какого момента ты дошла? — с ходу спросил он у Инги.
— Древний Рим.
— Славно! — сразу включился он без раздумий. — Наш предок был приглашен из нашей родины в Россию. Много сил, таланта, ума было отдано Касториевыми России, но по российской расхлябанности, неблагодарности это забыто. Вот говорят — Петр Первый. Он то сделал, то придумал. А кто ему советовал, этому Петру, по жалкой фамилии Романов? Мы, Касториевы, потомки великих родов… Все — мы! А вы говорите — Россия, русский язык!
После Касториевых настроение было совсем никуда. Что ж это происходит?! И так ни в чем уверенности нет: то ли напишешь контрольную, то ли нет, пустят на рыбалку или дома торчать заставят. А тут вообще: Кукуевка не годится, говорим непонятно по-какому, а русских нигде нету.
— Интересно, — говорит Винт, — вон сколько населения кругом — и все непонятно какой народ.
— Они тоже хороши, наши предки! Не могли героя придумать, кроме Ивана-дурачка.
— Ну, знаешь, — сказал Винт, — оловянный солдатик тоже не большого ума. Или эта дурища Дюймовочка! Чего хорошего?
— Чего ты защищаешь?!
— А «князь молча на череп коня наступил»? Был ведь князь Олег, прибил щит на ворота Царьграда.
— Наверно, ему эти Касториевы насоветовали. Уж если Петр Первый сам ни до чего додуматься не мог, чего от Олега ждать?!
— Во жизнь! — сказал Винт. — Правильно Лина Романовна говорит — с нас только и толку, что в будущем.
Стемнело, и очень хотелось есть. Но у нас оставался Шильников с загадочным гостем, кто всего боялся.
Собаки во дворе не было. Мы перемахнули через забор и стали смотреть в окошко на житье Шильниковых.
Жили они хорошо. Аппаратура заграничная, телевизор такого размера, что диктор на экране размером с живого человека. Одно было у них не из богатой жизни — тот самый мужичок с чемоданчиком. Сначала мы подумали, он им родственник. Но к родственникам, да еще таким хилым, так здорово не относятся. Они не знали, чем его угощать. Говорили наперебой, а он только кивал и жадно ел. Потом подарил два каких-то слова. Они слушали его, раскрыв рты. Человек кончил есть.
Женщина бросилась убирать со стола. Но Шильников начал ругаться, она забрала своего сынка, и мужчины остались одни.
Гость достал из-под стола свой чемоданчик, вытащил оттуда что-то замотанное в красную тряпицу. Вдруг он поднял глаза и уставился на нас. Мы пригнулись, а когда выпрямились, шторы были закрыты. Представление окончилось. Мы поехали по домам.
На другой день после уроков мы выпросили у Нины Андреевны формуляр и с документом — к Шильникову. Только мы опоздали. Вместо «мерседеса» у дома стояла милицейская машина, а рядом ходил милиционер. Он не пустил нас к Шильникову, посоветовал приходить завтра. Мы хотели разузнать, в чем дело, но милиционер был молодой и очень серьезный, все у него было тайной. Хорошо, вышел лейтенант.
— Охримчук, понятых организуй.
— Есть, — сказал Охримчук и пошел организовывать, чего — мы не поняли.
— Дяденька, — говорю я, — мы тоже пригодиться можем. Мы давно Шильниковым заняты.
— Да ну? — удивился лейтенант.
— Понимаете, мы — любители русского языка и поймали его на том, что он вырвал странички из книги.
— Мы ему припомним, — сказал лейтенант с юмором.
— Вы слушайте, он ведь клад нашел. Вон, откуда у него всего полно. Поняли?
Следователь рассмеялся, как детсадовец, которому показали палец. Взрослые всегда смеются над всем, стоящим внимания. Наверно, так же оборжали Архимеда, когда он притащил свой закон о вытеснении воды. Единственные, кто его слушал, были наверняка соседские ребята. Что из этого вышло? Архимед вошел в историю.
— Вы из какого класса?
— Из пятого.
— А Шильников — профессор, — говорит лейтенант. — Он клады не ищет, он ворует. Счастливо, любители русского языка…
Ох, он и пожалел потом, что нас не слушал! Мы ведь предупреждали. Не прошло и двух дней, мы ему позарез нужны стали.
Он искал нас по всем школам, а потом среди всех пятых классов. Запомнил, что мы пятиклассники.
Наши никогда не видели Лину Романовну такой не в себе, взволнованной. Вошла она в класс, следом человек — в костюме, галстуке. Все думали, проверяющий — нас часто проверяют. Класс подтянулся перед незнакомым человеком, поздоровался лихо. Лина Романовна говорит не своим голосом:
— Любят у нас русский язык… Симакин, Бесстужева… Вставайте, кого вызываю…
Я на урок не пошел: не придумал названия Кукуевке. Винт сидел в классе, но боялся, как бы Лина при постороннем человеке не начала спрашивать, поэтому не очень высовывался.
— Не волнуйтесь, — говорит ей незнакомец.
— Как «не волнуйтесь»? — сказала она. — При чем здесь русский язык и милиция?.. Фуртичева… Я только начала преподавать…
Тут Винт узнал лейтенанта, когда про милицию пошел разговор. И тот узнал его.
— Привет, любитель русского языка! — обрадовался. — А где твой дружок?
Не надо было ему при Лине Романовне такое говорить.
— Вот уж он никакого отношения к русскому языку не имеет, — говорит она. — А его дружка я даже к занятиям не допускаю. Сейчас покажу их отметки.
— Я его заберу, — говорит лейтенант, — и его товарища тоже.
— Пожалуйста, — не спорит Лина Романовна. — Может, их хоть милиция чему-нибудь научит?..
Винт разыскал меня в туалете. Мы там с одним восьмиклассником от скуки играли в «орел-орешек». Я с радостью побежал в класс забрать портфель. Захожу, все на меня смотрят, как на покойника, — то ли с восхищением, то ли с ужасом.
— Можно портфель взять? — говорю я. — Милиция ждет… — Взял портфель. — До свидания, Лина Романовна!
— До свидания, до свидания, Кухтин. Иди, иди, — замахала она руками. Боялась, наверно, что я останусь.
На школьном дворе стояла новенькая разноцветная с мигалками машина. Мы с Винтом оглянулись на школу, смотрим — весь наш класс к окнам прилип. Переживают, чудаки. А мы вместо занятий сели в машину, и понеслась она по улицам нашего города.
