Все лучшие повести о больших приключениях - Успенский Эдуард Николаевич (электронные книги бесплатно txt) 📗
Глава четырнадцатая
В солнечном Крыму и вправду солнечно
Участковый инспектор Иван Пистолетов комфортабельно летел в Ялту на самолете. Вернее, он летел в Симферополь — сердце Крыма, чтобы оттуда ехать троллейбусом в Ялту.
В аэропорту украинские таможенники с уважением посмотрели на его вооруженную фамилию и даже забыли спросить его про наркотики.
Его печалило только одно обстоятельство — что он был не вооружен, потому что в самолет оружие брать запрещалось.
«Как же я буду искать детей, — думал он, — когда у меня даже пистолета нет? Да к тому же я и без формы. Слава богу, что в самолете можно возить милицейские удостоверения».
После долгих размышлений в двухчасовом полете он приземлился в аэропорту Симферополя и направился троллейбусом в сторону Ялты.
В это время трое наших юных путешественников выходили из леса. Они были помятые, голодные и без палатки. Она за ночь примерзла, и они не сумели ее оторвать.
Владик и Витя Верхотурцев с охотой поехали бы в сторону, обратную Крыму, но под железным взглядом Любы Кукарековой они выпрямились, стали смелее и решительнее и даже криво заулыбались.
Люба уверенно остановила первый же самосвал с двойным прицепом.
— Вам куда, хлопчики? — спросил кучерявый, весь взлохмаченный рыжеватый шофер. Вместе с ним в окно высунулась такая же взлохмаченная заспанная рыжеватая собака.
— Никуда, — ответила Люба. — Нам нужен нож. Мы два дня консервы открыть не можем.
Она показала ему плоскую банку шпрот и всю в масле толстую банку «Завтрак туриста».
— Так у меня есть открытые! — радостно сказал шофер. — Хорошо, что Бобику не успел отдать. Давайте мы вместе позавтракаем, а то я всю ночь только ехал.
Он позвал детей в теплую кабину и вынул столько недоеденных продуктов — ста человекам есть не переесть.
Наши как навалились, помогли водителю! Съели и «Печень трески в масле», и «Кильку в томатном соусе», и «Минтай обыкновенный в салате», а свои «Шпроты в собственном соку» и замасленный «Завтрак туриста» уберегли.
Скоро они дальше поехали. И чем дальше ехали, тем весенней и весенней становились окрестности. Так странно было видеть зеленые поля и расцветающие деревья после однообразных снежных скучных просторов.
Рыжеватый водитель и его рыжеватый Бобик окончательно проснулись, а наши молодые люди, наоборот, крепко-накрепко заснули.
И спали они долго-долго — до самого Симферополя. Проснулись они от жары. И от того, что Бобик их заместо умывальника облизывал. Грузовик стоял на обочине. Рыжеватый водитель спал.
…Ребята выбрались из машины и оказались в центре Крыма. Ни одного родителя, ни одного учителя, ни одного директора школы не было в ближайших ста километрах. Имеются в виду собственные родители, учителя и директора, посторонние не считаются. Это было так удивительно!
Вокруг куда-то спешили занятые своими делами крымчане, и никто не потрясался, увидев на окраине Симферополя совершенно незнакомых троих молодых, слегка помятых людей совершенно из другого города.
Глава пятнадцатая
Всё, что хочешь, есть на пляже: банки и бутылки даже. С удивленьем смотрят турки, как в песке лежат окурки
В Ялте на городской набережной кого только нет. И чего только нет. И люди, и целые экскурсии, и огромное количество ларьков.
Не заходя в гостиницу, Иван Пистолетов начал вживаться в город. Он заходил в каждое кафе, в каждый бар, всовывался в каждый ларек почти по пояс и, показывая фотографии ребят, спрашивал:
— Вам не знакомы эти ребята? Они должны появиться в Ялте.
— Нет, не знакомы. Наверное, еще не появились, — одинаково отвечали и ларечники, и бармены, и официантки.
Тогда он сообразил, что надо показывать фотографию Жаб Жабыча. Дело пошло веселее.
— Да у нас в налоговой инспекции один точь-в-точь такой сидит! — сказала первая же официантка.
Швейцар из гостиницы «Ялта» долго рассматривал фотографию, а потом произнес:
— Это же кандидат в городскую думу Пилипенко! Им у нас все стенки заклеены.
Только третий опрашиваемый — водитель экскурсионного автобуса — наконец дал правильный ответ:
— Да это чучело у нас на массандровском пляже тележку катает.
— Где этот массандровский пляж? — спросил Пистолетов.
— В Массандре, там, где детский санаторий. А иногда с ним на морском вокзале отдыхающие мужики фотографируются.
— Зачем?
— Чтобы жен успокаивать.
— Как успокаивать?
— А так. Фотограф надевает на эту лягушку женскую шляпу и всех желающих снимает. Мужики фотографируются и фотографию домой шлют. Вот, мол, смотри, дорогая жена, больше и погулять в этой Ялте не с кем, кроме как с этой чучелой в панаме. И все остальные тетки на набережной не лучше.
— И что?
— Жены сразу успокаиваются. Ясно, с такими подружками муж долго дружить не будет. Скоро домой вернется.
«Хорошая мысль, — подумал Пистолетов. — Надо будет мне мою Марусю тоже так успокоить. Я обязательно с этим суринамским пипом сфотографируюсь».
Где-то в глубине души ему даже стало жалко Жаб Жабыча. Еще бы, только что ему выдали паспорт, сделали гражданином, а теперь он тележку катает.
«Ну и что? — думал про себя Иван. — Если ему так хочется, пусть катает».
Вот он бы, Иван Пистолетов, ни за что бы тележку катать не стал. Даже если бы его попросил об этом в форме приказа его любимый начальник Т. Т. Бронежилетов.
И он направился к массандровскому пляжу.
Наша великолепная троица в это время нашла Школьную улицу и разыскивала Вову Новикова — нового друга Жаб Жабыча. Дом номер один был очень большой, целых три этажа, а номер своей квартиры в письме Вова не указал.
Люба Кукарекова действовала не хуже Ивана Пистолетова. Она достала фотографию мальчика в объятиях Жаб Жабыча и стала опрашивать местную молодежь на предмет, не знают ли они этого юношу в синей куртке и сапожках.
Первая же девочка с лопаткой, которая трудилась в песочнице, дала показания, что этого мальчика знает. Что он живет в квартире номер четыре на втором этаже с балконом. К нему еще вот эту толстую лягушку приводят на поводке.
Все сходилось. Люба, Владик и Витя Верхотурцев направились в квартиру номер четыре.
Несмотря на ранний час, мальчик Вова оказался дома, а не в школе. На радость Владика, Любы и Вити, он прогуливал.
— Это твоя фотография? — спросила его Люба.
— Моя, — ответил толстый мальчик. — Да вы входите.
— Ты Вова?
— Вова.
— Почему ты не в школе? — спросил Владик.
— Мне мама утром сказала: «Пока все вот это не будет съедено, из дома не выходить!» — Мальчик показал на две котлеты в тарелке, холодную яичницу на сковороде и большую кружку молока на столе.
— Давай мы тебе поможем, — предложил Витя Верхотурцев.
И в три минуты проблема с выходом из дома была решена: все было съедено подчистую.
Вова рассказал им, что фотограф Стенькин безжалостно эксплуатирует Жаб Жабыча и что его надо спасать.
— А как? — спросил Владик.
— Надо его похитить из сарая. На ночь фотограф запирает его на большой замок.
— А где мы возьмем ключ? — спросила Люба.
— У него в пиджаке. Он же снимает комнату у нас в квартире. А пиджак на вешалке висит.
Несмотря на свою толстоту, этот мальчик был достаточно разумен.
Глава шестнадцатая
Жаб Жабыч работает фотомоделью, а милиционер Пистолетов попадает в милицию
Мощный милицейский интеллект инспектора Пистолетова подсказывал ему, что ребят найти в большом городе вовсе не просто. Проще отыскать Жаб Жабыча и сделать около него засаду. Ребята рано или поздно доберутся до Ялты и тоже выйдут на своего земноводного приятеля. Тут-то он их и схватит. Жаб Жабыча он отыскал очень легко. В Ялте его знал каждый. Первую половину дня Жаб Жабыч катал на массандровском пляже вдоль моря детей в тележке. Он полуплыл, полупрыгал.
