Сверстники - Ролингс Марджори Киннан (бесплатные полные книги .txt) 📗
Бык застыл в седле, полный пьяного достоинства.
– Ты идешь в Форт-Гейтс за подмогой? Тогда как лучшие в округе охотники стоят перед тобой?
– Что ты нам дашь, ежели мы вытащим его? – крикнул Лем.
– Половину мяса. Я и так хотел дать вам половину, потому как он и вас донимал, а Бык пришёл остеречь меня.
– Мы с тобой друзья, Пенни Бэкстер, – сказал Бык. – Я остерегаю тебя, ты остерегаешь меня. Садись сюда, сзади, и показывай путь.
– А мне что-то неохота лезть нынче в болото, да ещё делать конец до Острова Бэкстеров, – сказал Мельничное Колесо. – У меня веселье было на уме.
– У тебя нет ума, – сказал Бык. – Пенни Бэкстер!
– Ну что?
– Ты по-прежнему намерен ехать на праздники в Волюзию?
– Ежели б удалось вытащить медведя и поспеть туда, мы бы поехали. Мы шибко припозднились.
– Ну так садись ко мне за спину и показывай путь. Ребята, мы и медведя вытащим, и в Волюзию поспеем. Ежели там не захотят нас принять, могут выбросить нас, коли сумеют.
Пенни колебался. Заручиться помощью в Форт-Гейтс, особенно сейчас, в рождественский сочельник, было нелегка. Однако почтенные члены общины едва ли будут рады видеть Форрестеров на своём вечере. Пусть они помогут ему управиться с тушей, подумал он, а там, бог даст, он сумеет сбыть их с рук. Он сел на лошадь позади Быка. Мельничное Колесо протянул руку Джоди, и тот занял место у него за спиной.
– Кто из вас будет такой добрый и возьмет к себе моего бульдога? – сказал Пенни. – Он ранен хоть и не серьёзно, но ему пришлось изрядно побегать и здорово драться.
Говорун подобрал Рвуна и устроил его в седле перед собой. Конец, пройденный пешком и казавшийся таким длинным, был ничто на лошадях Форрестеров. Отец и сын, вспомнив, что с самого утра ничего не ели, пошарили у себя в котомках и начали уписывать хлеб и мясо, которыми их снабдила Нелли Джинрайт.
– Теперь, как проедем вот этот низкий хэммок, тут и наш медведь, – сказал Пенни.
Они спешились. Лем злобно сплюнул:
– Везёт же тебе, поповскому сынку…
– Ну, кого очень уж потянуло бы в его компанию, тот сумел бы разыскать его, – сказал Пенни. – Или кто, вроде меня, до того взбесился, что не захотел от него отстать.
Возник спор из-за того, как разрубать тушу. Бык хотел забрать её целиком ради эффекта. Пенни доказывал, что это невозможно. В конце концов Быка убедили, что тушу надо разрубить на четыре части, как обычно поступают с такими большими медведями. С Топтыги содрали шкуру, и тушу расчетвертили. Шкура была снята целиком, вместе с огромной головой и когтистыми лапами.
– Такой она мне и понадобится, – сказал Бык. – Я придумал потеху.
Форрестеры пустили по кругу припасённые бутылки, затем выехали на дорогу. Четыре лошади несли по четверти медвежьей туши каждая, шкуру нагрузили на пятую. До Острова Бэкстеров процессия добралась уже затемно. Дом был закрыт – на воротах перекладина, на окнах ставни. Ни огонька, ни струйки дыма из печной трубы. Матушка Бэкстер уехала в повозке за реку. Флажка нигде не было видно. Форрестеры спешились, выпили ещё и попросили воды. Пенни вызвался сготовить им ужин, но мыслями они уже были в Волюзии. Медвежатину повесили в коптильне. Бык ни за что не хотел расстаться со шкурой.
Странно было Джоди ходить в темноте по запертому дому, словно в нём жили не Бэкстеры, а какие-то другие люди. Он прошёл на задний двор и позвал:
– Флажок! Ко мне, приятель!
Ответного топота маленьких острых копытец не последовало. Робко позвал он вновь, а затем вышел на дорогу. Флажок галопом мчался к нему из рощи. Джоди прижал его к себе так крепко, что он в нетерпении вырвался. Форрестеры кричали ему, чтобы поторапливался. Ему и хотелось взять Флажка с собой, и страшно было: а вдруг он опять убежит? Джоди привёл его в сарай, крепко привязал и закрыл дверь на перекладину – от хищников. Потом снова вернулся в сарай и высыпал Флажку муку, которую носил с собой. Форрестеры метали громы и молнии. Он подбежал к Мельничному Колесу и со спокойным сердцем занял место за его спиной.
Форрестеры хриплыми голосами, словно стая ворон, грянули песню. Он подпевал им. Их крики эхом отдавались в зарослях. Часов в девять они подъехали к реке и взревели все разом, вызывая паром. Переправившись на тот берег, направились к церкви. Она была освещена. Во дворе стояли повозки, запряжённые лошадьми и волами.
– Мы не в таком виде, чтобы показаться на празднике в церкви, – сказал Пенни. – Может, пошлём Джоди, он вынесет нам угощение?
Но Форрестеров невозможно было ни уговорить, ни остановить. Бык сказал:
– А ну-ка, вы, помогите мне нарядиться. Сейчас будем гнать дьявола из этой церкви.
Лем и Мельничное Колесо надели на него медвежью шкуру. Он стал на четвереньки. Производимое впечатление показалось ему недостаточно убедительным: разрезанная на животе шкура не держала большую тяжёлую голову, и она всё время сваливалась вперёд. Пенни не терпелось войти в церковь и успокоить жену, но Форрестеры не торопились. Они сняли шнурки с башмаков и стянули ими шкуру на груди Быка. Лучшего он и не мог желать. Его широченная спина и плечи заполняли шкуру чуть ли не так же плотно, как её прежний обладатель. Он реванул для пробы. Братья взошли по ступеням. Лем распахнул дверь, впустил Быка и прикрыл её, оставив щель, чтобы наблюдать. Гостя заметили не сразу. Бык заколтыхал вперёд, до того верно воспроизводя медвежью походку, что у Джоди мурашки поползли по спине. Бык зарычал. Собравшиеся в церкви обернулись. Бык приостановился. Последовало мгновение всеобщего оцепенения, затем церковь опустела через окна, словно порывом ветра смело кучу листьев.
Форрестеры ввалились в церковь, закатываясь оглушительным хохотом. Пенни и Джоди вошли за ними. Внезапно Пенни подскочил к Быку и стащил с него медвежью голову, так что открылось человеческое лицо.
– Вылазь из этой штуки, Бык. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили?
Он вовремя заметил, как в одном из окон блеснул ружейный ствол. Бык выпрямился, шкура упала на пол. Люди снова набились в церковь. Снаружи слышался неуёмный женский крик, плакали от страха два или три ребёнка. Первой реакцией собравшихся был гнев. Какой-то мужчина крикнул:
– Нечего сказать, хорош способ приходить на встречу рождественского сочельника! До смерти испугали детей!
Однако силён был дух рождества, да и пьяная весёлость Форрестеров действовала заразительно. Огромная медвежья шкура привлекла к себе всеобщее внимание. То тут, то там раздавался грубый мужской гогот, а под конец уже смеялись все, сойдясь на том, что Бык больше похож на медведя, чем сам Топтыга. Огромный медведь уже много лет разбойничал в здешних краях и был этим печально знаменит.
Большинство мужчин и мальчишек толпились вокруг Пенни. Матушка Бэкстер приветствовала его и поспешила принести ему тарелку с едой. Он устроился на одной из церковных скамей, сдвинутых к некрашеным голым стенам, и начал есть. Но не успел он сделать и несколько глотков, как жадные расспросы мужчин увлекли его, и он пустился рассказывать об охоте. Еда, забытая, стояла у него на коленях.
Джоди робко осматривался в непривычно пёстрой и яркой обстановке. Маленькая церковь была украшена ветками падуба, омелой и домашними растениями: мускусным васильком, геранями, азиатскими ландышами и колеями. Вдоль стен на консолях ярко горели керосиновые лампы. Потолок был наполовину скрыт гирляндами из цветной бумаги, зелёной, красной и жёлтой. Впереди, возле трибуны для проповедей, стояла рождественская ёлка, украшенная мишурой и увешанная нитями жареных кукурузных зерен, бумажными фигурами и блестящими шарами – подарком капитана «Мери Дрейпер». Все обменивались рождественскими подарками, пол под ёлкой был усыпан бумажными обёртками. Маленькие девочки ходили как в трансе, крепко прижимая к плоской, в пёструю клетку груди новые тряпичные куклы. Совсем маленькие мальчики, которых рассказ Пенни не мог интересовать, играли на полу.
Угощение было на длинных, составленных из досок столах возле ёлки. Бабушка Хутто и мать устремились к Джоди и повели его к столу. Он обнаружил, что слава, подобно сладкому аромату, овевает и его. Женщины столпились вокруг и наперебой совали ему еду. Они спрашивали об охоте. Поначалу он словно онемел и не мог отвечать. Его бросало то в жар, то в холод, он просыпал салат из тарелки, которую держал в одной руке. В другой были зажаты пирожные трёх различных сортов.
