Волшебная шубейка - Мора Ференц (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Матушка очень радовалась этому и теперь уже твёрдо верила: быть мне попом. А вот отцу не очень нравилась эта моя жадность на печатное слово.
— Не дело это, коли ты всё, что ни попадётся, читаешь. Осенью, если жив буду, отдам тебя в городскую школу, пусть тебя научат понимать, что годится тебе для чтения, что — нет. А пока давай пороемся на чердаке, там где-то в углу много умных книг валялось, вот их ты и читай.
Я тотчас же помчался на чердак и набрал там целую охапку книг. Насилу дотащил. Но отец прогнал меня с ними обратно.
— По одной, сударь, по одной! Суп отдельно едят от огурцов, пряниками не закусывают.
Огорчённый, тащил я назад на чердак книги. Себе я оставил самую толстую — «Историю венгров». Пока одолевал её, я всё время носился по дому с выструганной из палки саблей и крушил расписанные тюльпанами мамины тарелки, сохнувшие на печном шестке, вообразив, что это круглые головы турецких пашей.
Затем последовали другие умные книги, но эти оказались чересчур умными даже и для меня: арифметика, геометрия и тому подобные. Мама рассказывала, что их забыл какой-то бродячий студент, однажды случайно заглянувший на нашу мельницу. Разумеется, я ни слова не понимал из того, что было в них написано, но всё равно читал их громко, нараспев, усевшись посреди двора. Голуби спускались с крыши и, негромко воркуя, посмеивались надо мной. А наш старый петух подошёл однажды ко мне с важным видом, немного наклонив голову набок, и, прищурив один глаз, не дождавшись, пока я кончу бубнить, спросил по-своему, по-петушиному:
— В ка-кую ру-ку бе-рут кни-гу?
Я показал ему, как нужно держать книжку, он ткнул в неё разок-другой клювом, потом повернулся и пошёл прочь, покачивая кроваво-красным гребнем над иссиня-чёрной головой и потрясая такой же красной, длинной-предлинной бородой. Взобравшись на свою любимую навозную кучу, он тут же поведал всему миру, что один глупый мальчик сидит во дворе и по книжке пытается научиться кукарекать.
Так я мучился с умными книжками до тех пор, пока однажды матушка, вернувшись домой с базара, не подозвала меня к себе и не сказала:
— Смотри-ка, работничек мой, что я тебе принесла!
С этими словами она вытащила из-под шали на груди красивую, в ярком, красочном переплёте книжку.
— Только ты её сейчас отцу не показывай. В ней, знаешь, науки не слишком много. Больше всё для интереса напридумано.
Я поспешно засунул книжку за пояс, под рубаху, и открыть её решился, только уже спрятавшись в бурьяне у плетня.
— «При-клю-че-ни-я Синд-ба-да-мо-ре-хо-да». — читал я заголовок на золотом поле переплёта губами и пальцем одновременно и уверяю, что с тех пор никакая другая книга не доставила мне большей радости, как в этот день эта. И мне очень хотелось похвастаться кому-нибудь. Но кому? Тут я вспомнил про старого петуха и принялся искать его. Но нигде не нашёл. Побежал к матушке спросить, а она зажала мне рот ладонью и шепчет:
— Тише ты, глупенький! Продала я нашего петуха, а на деньги те купила тебе хорошую книжку. Но ты об этом ни гугу! Будешь и мне иногда из неё вслух читать, что поинтереснее.
Забрался я с книжкой на чердак, на своё любимое местечко, где я обычно читал, сидя на карнизе под уксусным деревом и свесив ноги в пустоту. Над головой — небо, как синий луг, и по нему — белые копны. Подо мной, чуть поодаль, — залитые солнцем крыши домов, зелёный сноп лесов, перевязанных золотым пояском реки, а сзади, за моей спиной, полумрак чердака, полный колышущихся теней и таинственных шорохов.
Однажды я читал про Аладдина, сына багдадского сапожника, и его волшебную лампу. На картинке было нарисовано, как он набивает сокровищами свою суму. При виде сокровищ я сразу же вспомнил о нашей фамильной сумке-скарбнице. Быть может, и мои предки забыли в ней одну-другую горстку жемчугов?
Скарбницу я действительно отыскал, она висела на стропиле крыши. Вытащил я её на свет и нетерпеливо запустил руку внутрь, но оказалась она набитой старыми, трухлявыми отрубями. Хотя видно по всему — не для отрубей её в своё время заводили: была она из красной кожи с зелёным кантом, расшита всевозможными цветочками-листочками, которые, правда, к тому времени, как я её нашёл, уж осыпались, отпоролись.
Вокруг защебетали потревоженные мною ласточки, им-то я и высыпал отруби из сумы: пусть поищут в них себе мучных червяков. И вдруг среди отрубей что-то блеснуло на свету. Схватил я находку, поднёс к глазам, а она горит так, что аж смотреть на неё невозможно!
— Бриллиант! — завопил я и принялся вытирать найденное сокровище рукавом рубашки. Вблизи моя находка не шибко блестела, но на солнце она так и сверкала, так и сыпала искрами.
Но всё равно в доме нашем никто, кроме меня, за драгоценность её не посчитал. Да и я ныне уже сам знаю, что это был осколок какого-то гранёного бокала. Но тогда, едва взглянув на него, я сразу же точно определил, что это — бриллиант! И был твёрдо убеждён, что забыл его в суме кто-то из моих предков. А у старого Кюшмёди в кладе, может, и целый мешок таких драгоценных камней наберётся.
Стремглав полетел я вниз, спрятался в кустах терновника за мельницей и принялся обстоятельно изучать находку.
— Да ведь через него Страну фей можно увидеть! — вскричал я изумлённо.
Действительно, волшебное стекло превращало скромные стебли молочая в какие-то невиданные деревья всех цветов радуги. Обычные песчинки на дорожке сверкали под его лучом ну прямо как жемчужная пыль! Ползавшие по земле муравьи казались синими, а жужжавшие вокруг мухи — рубиновыми, как звёзды.
Наверное, в целом мире не было в тот час ребёнка счастливее меня. Ведь теперь я мог отправляться в Страну фей когда угодно, стоило мне только захотеть. А главное — мне нечего было бояться, что кто-то заберёт себе моё сокровище. Ведь все считали его самым обычным осколком стекла. Отец как-то раз даже пожурил меня, приметив в кармане моей праздничной одежды этот бриллиант.
— Послушай, Гергё, и чего ты таскаешь по карманам всякую дрянь? Наверное, до тех пор не кончишь забавляться этой стекляшкой, пока руку себе не порежешь?
А я, потупив глаза, смеялся про себя. Да разве я открою ему, что за сокровище эта с виду никому не нужная стекляшка?!
ГДЕ ЖИВЁТ ВЕНГЕРСКАЯ ФЕЯ?
— Ладно, — сказал отец, — с осени у тебя уже будут не стекляшки на уме, а перо да бумага.
Но мама обняла меня, и смелость снова вернулась ко мне. И я тотчас же выпалил, что не хочу быть грамотеем, не хочу учиться.
— Так кем же ты хочешь быть?
— Искателем сокровищ! Как сын багдадского сапожника.
— Что ж, отличное ремесло, — закивал головой отец. — И где же ты собираешься искать те сокровища?
— В пещере Кюшмёди.
— Хорошо. А с чего ты думаешь начать?
Этого я и сам точно не знал. Слегка смутившись, я сказал:
— Так же как багдадского сапожника сын…
— Багдадского, говоришь? Что-то не слышал я ни о сапожнике с такой фамилией, ни о его сыне. На какой улице они живут?
Мне ничего не оставалось, как рассказать всю историю про Аладдина и его волшебную лампу. Отец выслушал её с интересом, а когда я добрался до конца, согласился:
— Вот это да! Тут уж и я ничего не могу возразить: правильное занятие ты себе выбрал — искать сокровища. Только надо изучить его как следует. И ещё: где же ты возьмёшь такую волшебную лампу?
Тут я признался отцу, что это единственное, чего я и сам ещё не знаю. В нашем доме была только одна лампадка. Но сколько я её ни тёр — так что даже кожу с пальцев содрал, — на мой зов не появился ни один волшебный дух. Даже самый крохотный, с напёрсток величиной.
— А знаешь, что я думаю? — рассмеялся отец, любовно поглаживая воротник шубы, лежавшей у него на коленях. — Какого рода-племени был твой Аладдин?
