Али-Баба и Куриная фея - Краузе Ханс (книги бесплатно полные версии txt) 📗
— Почему? В больнице места хватит. Да и вообще, к чему так много разговаривать? Кто не хочет идти, пусть не идёт. Решайте же наконец… — И, не вдаваясь в дальнейшие обсуждения, Факир пошёл вперёд, по направлению к больнице.
Большинство последовало за ним.
Карл Великий, Бритта и Стрекоза остались.
Стрекоза не могла идти вместе со всеми. Она договорилась встретиться с Эгоном на вокзале под часами. Он должен был приехать на велосипеде не позже чем через четверть часа.
Карл Великий побрёл в город. Он хотел разыскать друга своего отца в надежде, что тот пригласит его в гости — выпить чашечку кофе.
Бритта с быстротою молнии исчезла в дамском туалете. Там она снова накрасила себе губы, так что они приобрели цвет красной смородины…
Сестра Елена терпеть не могла приёмные дни. В такие дни в больнице было одно беспокойство. А сегодня особенно. Настоящее нашествие посетителей! Сестра Елена вздыхала, глядя на то, как блестящие плитки в коридоре, по которым ступали сапоги и туфли юных катербуржцев, всё больше и больше тускнеют.
— Вы притащили сюда всю глину с ваших полей! — накинулась она на учеников, окруживших Вальтера Баумана.
Юноши и девушки радостно трясли руку своему воспитателю.
— Герр Бауман, мы приготовили вам сюрприз. То-то вы удивитесь!
Факир считал, что ему, как председателю Клуба юных агрономов, надлежит первому рассказать обо всём Бауману. Этого права он не собирался никому уступать.
— А как мы молчали! Как могила! — похвастался он. — Кроме нас и Боссига, ни одна живая душа ни о чём не догадалась.
— Да, вы действительно молчали. Это я могу сказать о каждом из тех, кто навещал меня в последние недели.
Вальтер Бауман, казалось, не в силах был радоваться их удаче. Он сидел на кровати и вертел в руках набалдашник палки.
— До сих пор я думал, что мы с вами одно целое… но доверие не всегда бывает взаимным, — продолжал он.
Воспитатель был явно разочарован.
Факир не знал, что ему возразить. Он смущённо посмотрел на Занозу, который только беспомощно пожал плечами.
Погружённый в свои мысли, Вальтер Бауман по-прежнему вертел в руках палку. Он больше не произнёс ни слова. Наступило тягостное молчание.
Наконец тишину прервала Рената.
— Пожалуйста, вы не должны на нас сердиться, — сказала она умоляюще, с трудом подыскивая нужные слова. — Мы ведь хотели вас обрадовать. Сделать вам сюрприз, потому что…
Рената замолчала. Она в отчаянии закрыла лицо руками. На помощь к ней пришёл Заноза.
— Ну да! Мы хотели вас обрадовать, — сбивчиво и горячо заговорил он. — Помните, тот вечер, когда вы только что приехали в Катербург и рассказывали нам о своей молодости? — Заноза наморщил лоб. — Я не могу повторить сейчас всё слово в слово, но одно я помню: вы сказали нам тогда, что мы должны стать мыслящими и самостоятельными людьми. Именно об этих словах мы всё время думали, когда производили свой опыт.
Вальтер Бауман поднялся с кровати. С души его, казалось, свалился большой груз.
— Дорогой мой, — пробормотал он, — если это правда, то… — Он смущённо улыбнулся. — Простите меня, я был глуп и ужасно ревнив. И всё это происходит потому, что я столько времени нахожусь в больнице. Когда так долго ничего не делаешь, становишься чувствительным, как мимоза.
Бауман стоял перед своими учениками, не зная, кого из них ему первым похлопать по плечу. Он бы охотно обнял их всех сразу.
— Сюрприз вам, во всяком случае, удался, — сказал он растроганно. — И я от души радуюсь не только удачному эксперименту, но и тому, что вы оказались такими молодцами…
Дверь в палату распахнулась. На пороге появилась сестра Елена.
— Время посещения истекло, — сказала она официальным тоном.
Но потом, уходя, она вдруг что-то вспомнила и кивнула ребятам с видом заговорщицы:
— Можете особенно не прощаться с вашим Бауманом. На той неделе мы его попросим из больницы. Этот больной скоро будет бегать быстрее, чем наш главврач.
Ликование не знало границ. Сестра Елена умоляюще подняла руку: ребята уж очень расшумелись, в больнице это не разрешалось.
— Ну, а теперь убирайтесь! — приказала она строго. — Вы так галдите, что даже у здорового человека может разболеться голова!
Площадь, где происходило гулянье, выглядела так, как обычно выглядят такие площади. Кружились карусели, качели взлетали высоко вверх, «колесо счастья» скрипело. Перед тиром толпилось больше зевак, чем желающих пострелять. На каждом шагу попадались ларьки с пивом, ситро, водкой, сигаретами, конфетами и сосисками. Здесь же в кооперативном автобусе происходила дешёвая распродажа товаров, так что каждый или, вернее, каждая, могла купить себе недорогой свитер или купальный костюм, ночную рубашку или пару чулок.
Гулянье ещё по-настоящему не началось. Только в большом летнем кафе уже играли четверо музыкантов и можно было потанцевать.
Итак, вперёд, в самую сутолоку!
Катербуржцы атаковали карусели. Рената вскочила на первого попавшегося деревянного скакуна. Али-баба, стараясь быть как можно ближе к девушке, сел позади неё на старомодного лебедя, который в своё время, наверно, служил ещё Лоэнгрину[4].
Заноза и Факир, заложив ногу за ногу, развалились позади них в нарядной карете.
— Сегодня воскресенье, и мы не хотим себя утруждать, — заявили они.
Зазвонил звонок. Карусель завертелась. Шарманка заиграла старинный вальс.
Стрекоза и Эгон взлетели к самому небу на качелях.
Малыш, Макки и Повидло купили себе билеты на «колесо счастья». Наконец-то! Стрелка остановилась на красной черте. Номер семнадцать. Номер семнадцать! В мечтах Повидло уже видел себя счастливым обладателем большой коробки конфет. Но хозяин «колеса счастья» сунул ему в руку стаканчик с фруктовым джемом.
— Номер семнадцать. Будьте добры взять ваш выигрыш…
Повидло был явно разочарован. Шесть раз он крутил «колесо счастья». Целых шесть раз!
— В интернате джем обходится мне гораздо дешевле, — пожаловался он.
Карл Великий, который так и не встретил приятеля отца, со скучающим видом бродил по площади. «Если бы я знал, что так будет, то остался бы дома!» — сердито размышлял он. В толпе весёлых и шумных людей Карл Великий казался самому себе каким-то отщепенцем. Карусели, качели, «колесо счастья» — какие примитивные развлечения! Жаль потратить на них хотя бы пфенниг, невесело думал он.
Бритта была менее требовательна. Она уже повисла на руке своего кавалера, семнадцатилетнего, подстриженного ёжиком парня, который пригласил её кататься на качелях.
Карусель остановилась. Рената соскочила на землю и подхватила под руку Лору. Лора не любила кататься на карусели, она предпочла купить себе пряник. Ренате было разрешено откусить от него кусочек. После этого ребята решили направиться к следующему аттракциону.
«Знаменитый выстрел Вильгельма Телля!» — было написано на одной из палаток.
— Да-а-мы и гос-по-да! Подойдите ближе, не стесняйтесь. В каждом из вас дремлет Вильгельм Телль! — зазывал публику хозяин тира. Его голос, искажённый мегафоном, напоминал рычание охрипшего льва. — Да-а-мы и гос-по-да!. В нашей палатке каждый, и стар и млад, может с помощью первоклассного оригинального швейцарского альпийского охотничьего арбалета повторить знаменитый выстрел Вильгельма Телля в яблоко!
С этими словами зазывала указывал на заднюю стенку палатки, где было изображено румяное яблоко. Правда, яблоко это не лежало на голове невинного ребёнка, а покоилось в вазочке для фруктов, нарисованной в центре картонной мишени.
— За три выстрела всего пятьдесят пфеннигов! — рычал хозяин тира. — Да-а-мы и гос-по-да! Вы ничем не рискуете. Мы не собираемся надувать своих клиентов, выманивая уних трудовые денежки. Если вы хотя бы раз коснётесь яблока, то уйдёте домой с богатым выигрышем…
И хозяин начал разъяснять публике условия стрельбы:
— Одно попадание в яблоко при трёх выстрелах — белая бумажная роза, на память. Два попадания при трёх выстрелах — кофейное ситечко, пепельница, художественно украшенная солонка или молочник — на выбор. Три попадания при трёх выстрелах — настоящий плюшевый мишка. Такого мишку приятно иметь каждому.
