Али-Баба и Куриная фея - Краузе Ханс (книги бесплатно полные версии txt) 📗
— Ловите коров, заприте ворота! — кричит Кабулке.
Ребята рассыпаются по двору. Они окружают разбежавшихся коров и пытаются согнать их в кучу посреди двора. Им помогает директор. Хильдегард Мукке гоняется за Гретой… Только один человек из всех присутствующих стоит, заложив руки в карманы, и с насмешливым видом созерцает обломки ванны. Этот человек-Александр Кнорц!
Он несказанно рад, он в восторге оттого, что Бауман посрамлён. «Сколько ни живи, такого не увидишь!» — ликует Кнорц.
Но ему пришлось недолго злорадствовать. Александр Кнорц слышит шум и видит, как Грета, которую всё ещё не смогли поймать, храпя от ярости, мчится на него. Быстрее! Кнорцу кажется, что его жизнь буквально на волоске. Спасайся кто может! Он отпрыгивает назад, спотыкается, теряет равновесие и падает. «Великий боже! Какое несчастье! Япропал!» — проносится у него в голове. Объятый страхом, он издаёт пронзительный вопль. Мысленно он уже видит себя растерзанным, растоптанным, лежащим на земле со сломанным позвоночником… Александр Кнорц зажмуривается. Он чувствует, что Грета проносится мимо него. Как он ни старается удержаться на ногах, его спина неотвратимо приближается к булыжной мостовой двора. Кнорц уже готовится завизжать, но ему, как это ни странно, не больно. Против ожидания, толчок, который он ощущает при падении, оказывается мягким, как бы приглушённым. Кнорц удивлён. «Уж не подложил ли мне кто-нибудь подушку?» — думает он. Осмелев, Кнорц раскрывает глаза и видит, что он, живойи невредимый, сидит на мостовой посреди двора. — «Чёрт возьми! На этот раз мне здорово повезло», — думает он улыбаясь. Испуг прошёл, и к Александру Кнорцу вновь возвращается его самоуверенность. Но что это? Он чувствует, как сквозь его брюки просачивается какая-то влага, руки у него грязные. Кнорц принюхивается. Тьфу! Он дрожит от отвращения. Оказывается, он сел в самую середину свежей коровьей лепёшки!
[Картинка: i_021.png]
Опасность ликвидирована. Все коровы, кроме Греты, которая успела удрать в парк, загнаны в свои стойла.
Но ванна, ванна! Напрасно папаша Боссиг в сотый раз повторяет, что во всём виноваты недоброкачественные доски и упрямые коровы… Настроение учеников упало ниже нуля. Всё кончено. Они провалились окончательно. Рената с трудом удерживается от слёз. У Макки словно комок застрял в горле.
— Фу-ты ну-ты! — мрачно говорит Али-баба, выливая из ботинок воду. — Я бы с удовольствием наделал из этой Греты отбивных!
Директор замечает их грустные лица.
— Ну, друзья, ваше настроение, видимо, понизилось соответственно уровню воды в ванне. — Харнак подходит к ребятам, чтобы поблагодарить их от имени дирекции за проведённое испытание. Но внезапно он забывает обо всём, что намеревался сказать. Ну и зрелище! Харнак не может удержаться от смеха. Он видит, как Александр Кнорц, широко расставляя ноги, поспешно удаляется прочь. На штанах у него красуется громадное тёмно-зелёное пятно.
— Эй, коллега! Куда вы так спешите? — кричит он Кнорцу. — Может, всё же выкупаетесь? Ванна уже приготовлена!
Кнорц угрюмо оборачивается. У него нет чувства юмора, он не в силах посмеяться над тем, что с ним произошло. Его губы шевелятся. Видно, что он ругается.
Эмиль Кабулке вспоминает о том, что Кнорц задержал у себя рационализаторское предложение. «Подожди, дружок! Я с тобой сейчас рассчитаюсь», — ухмыляется он.
— Кнорц стал теперь важным господином. Он больше не хочет есть брюкву, а покупает себе свежую зелень, — кричит Кабулке насмешливо. — На дворе ещё февраль, а штаны у этого старого осла уже вымазаны шпинатом!
Все хохочут.
Александр Кнорц прибавляет шагу. Он бежит всё быстрее и быстрее. Ему вдогонку несётся весёлый смех. Этот смех преследует Кнорца и гонит его прочь.
Директор снова обратился к ученикам.
Али-баба забыл о своих мокрых ногах.
— Ваш сегодняшний опыт, — говорит Харнак, — несмотря на аварию, показал возможность устройства дезинфицирующих ножных ванн.
Рената от восторга еле стоит на месте.
Директор обещает сделать новую ванну. Факир щиплет Занозу за руку.
— Я прошу Клуб юных агрономов, — продолжает Харнак, — учесть сегодняшний опыт и изготовить новый чертёж для строительства настоящей ванны. Эту ванну мы вроем в землю перед входом в коровник достаточно глубоко, чтобы коровам было удобно в неё входить…
Он вторично вынужден прервать свою речь. Появляется Грета. Беглянка покорно трусит перед Мукке, поймавшей её в парке.
— Отправляйся домой, утренняя зарядка окончена! — говорит Мукке, хлопнув корову по спине.
Строптивая Грета с мычанием исчезает в коровнике.
Много ли надо, чтобы быть счастливым?
Для Александра Кнорца воскресенье было испорчено, для учеников оно только начиналось. Чтобы отпраздновать этот день, они решили поехать в Борденслебен, где сегодня было объявлено гулянье. В воскресном номере «Фольксштимме» было набрано крупным шрифтом:
«Народный праздник! Гуляет стар и млад!
ВХОД СВОБОДНЫЙ!»
До обеда оставался час времени. В душевых зажурчала вода. Карл Великий брился; юноши, стоя перед зеркалами, приглаживали вихры, девушки накручивали локоны. Каждый ещё до обеда старался навести на себя красоту, потому что после обеда надо было сразу же бежать на вокзал, чтобы успеть к дневному поезду.
Али-баба надел свой новый костюм. Он взялся за щётку, стараясь навести блеск на свои мокрые башмаки. Всё оставшееся до обеда время он провёл за этим занятием.
Наконец церковные часы пробили двенадцать.
Бритта склонила голову над своей пустой тарелкой, чтобы Инга Стефани не заметила её накрашенные губы.
«Ты похожа на Петрушку», — сказала ей как-то на днях заведующая интернатом.
Подали второе блюдо: отварное мясо с картошкой и кислой капустой. На десерт принесли яблочный мус.
— Скорее! Через тридцать пять минут поезд отходит! — волновался Факир.
Ученики, давясь, глотали всё подряд.
— Вы едите так, словно вам платят сдельно за каждый съеденный кусок, — заметила Инга Стефани.
Сама Инга почти не притронулась к мясу: три дня назад она простудилась, и сейчас у неё было что-то вроде гриппа.
— Быстрей! Дожуёте по дороге! — подгонял Факир, замешкавшихся ребят.
Все побежали на станцию.
Вдали, над полями, показался дымок. Поезд подходил без обычного опоздания. Машинист дал свисток. Ученики задыхались от быстрого бега, а до вокзала оставалось ещё метров двести. Бежать на полный желудок было сущим мучением.
— Я чувствую себя, как загнанная лошадь! — лепетала Лора.
Но стоило ребятам сесть в поезд, всю их усталость как рукой сняло.
— Знаете ли вы, что такое торжество справедливости? — спросил Факир, злорадно подмигивая. — Торжество справедливости — это когда Давай-давай полощет свои грязные штаны, в то время как мы едем на гулянье.
Ребята так громко и весело рассмеялись, что проводница, проверявшая билеты, посмотрела на них недоверчиво.
«Борденслебен! Просим всех пассажиров выйти!» — Хрип репродуктора разносится по всему перрону.
Катербуржцы сошли с платформы за барьер и нерешительно остановились перед зданием вокзала.
Бритта вынула из сумочки зеркальце и, сложив губы сердечком, внимательно осмотрела их. Они заметно побледнели. Бритта разочарованно опустила зеркальце в карман. Её новая губная помада оказалась такой же непрочной, как и старая, она стёрлась во время еды.
— Что будем делать дальше? — нетерпеливо спросила Бритта.
Рената недовольно посмотрела на неё.
— Что делать? По-моему, мы ещё в поезде договорились, что пойдём сначала в больницу к Бауману. Надо же ему наконец всё рассказать. Ведь он ещё ничего не знает о нашемопыте. Конечно, он обрадуется.
Заноза сверил свои часы с вокзальными.
— Гулянье всё равно ещё не началось, — поддержал он Ренату.
— Ах! — Бритта криво улыбнулась. — Но не можем же мы все идти к Бауману. Это не годится.
