Приключения Никтошки (сборник) - Герзон Лёня (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
– Ой, фу… – прошептал Напильник.
– Мама! – сказал музыкант Рояль, спрятав лицо в носовой платок.
– Что вы, что вы? Мы ваш труд очень даже уважаем, – заверил доктор Таблеткин.
– Ну тогда, хорошие гости, попробуете супчик?
– Видите ли… – начал доктор Таблеткин. – Мы настолько сыты, что суп может вызвать нежелательную реакцию…
– Одна тарелка ничего не вызовет!
– Не можем же мы вас отпустить, не накормив?
– Мы вообще-то очень спешим…
– Это не займет много времени. Только попробуете…
– Да чего там! Ну-ка Пуделька и Гулька – не пускайте их к дверям, и мы их сейчас всех накормим! Не пропадать же щам!
Малышки двинулись на доктора Таблеткина и остальных.
– Эй, эй! – отпрянул Напильник. – Вы чего?
Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы с улицы вдруг не донеслись громкие крики и выстрелы. Обитатели общей квартиры очень любили разные происшествия, которые помогали скрасить их скучную жизнь. Они бросились в комнаты и высунулись из окон, а доктор Таблеткин, слесарь Напильник и музыкант Рояль, воспользовавшись замешательством, выскочили на лестничную клетку и скорее побежали вниз.
– О-ох! – выдохнул Рояль, разжав наконец пальцы, которыми он зажимал нос.
– Повезло, а то пришлось бы тухлые щи есть.
– Не понимаю, как они их едят, – сказал Таблеткин. – Отравления капустой очень опасны.
Это был тот самый подъезд, в котором этажом выше жил Гнобик. Только у подъезда было два входа: парадный, выходивший на улицу Орхидей, и черный – на улицу Маргариток. А в квартирах в этом доме было две входные двери: одна возле кухни, ведущая на черную лестницу, а другая – парадная, в противоположном конце квартиры. Гнобик всегда пользовался только парадным входом, а в общей квартире под ним – наоборот – парадная дверь была загороженна шкафом, в котором хранились банки с квашеной капустой. Поэтому Бигудинка и другие жильцы ходили по лестнице черного хода.
Как я уже говорил, Гнобик не выносил совместного проживания и поэтому жил один. Когда-то давно в его квартире тоже обитало человек пятнадцать коротышек. Но после того, как там появился Гнобик, оказалось, что никто не может с ним ужиться под одной крышей. Кончилось тем, что все они куда-то переехали. И Гнобик остался один. Конечно, нехорошо быть таким, что с тобой никто не может ужиться. Но нельзя же обвинять человека в том, что у него плохой характер. Характер ведь не выбирают. В общем, теперь Гнобик жил самостоятельно.
Незадолго до стрельбы и криков, потрясших улицу Орхидей, Гнобик надел халат и вышел на балкон, чтобы вытряхнуть переполненную пепельницу. Как мы уже знаем, прямо под его окнами Кнопочка вот уже целую неделю с утра до вечера, со своими брошюрами, плакатами и листовками, уговаривала цветоградцев вступить в вегетарианское общество ЗВЕРЖ.
А сегодня кому-то из активистов этого самого общества пришло в голову привезти из деревни живую курицу. Возвышаясь над толпой, словно фонарный столб, она гордо шествовала по улице, таща за собой на привязи двенадцать цыплят. На курице и цыплятах были короны из серебряной бумаги с золотыми буквами ЗВЕРЖ. Гнобик терпеть не мог животных, и птиц в особенности. Круглые цыплята были похожи на воздушные шары, плавающие над тротуаром.
– Какая гадость! – возмутился Гнобик и с отвращением вытряхнул пепел на желтого цыпленка, который потом долго отряхивался.
Малышки обнимали цыплят, фотографировались с ними и вообще были в таком восторге, что даже простили хулиганскую выходку мотоциклисту Врубику, попытавшемуся вскочить верхом на цыпленка.
– Н-но! – вскричал Врубик, но мама-курица без посторонней помощи расправилась с безобразником. Возвысившись над коротышкой, словно подъемный кран, она клюнула его в голову. И если бы на голове у бедняги не оказалось мотоциклетного шлема, который он по счастливой случайности не успел снять, – в Цветограде появилась бы первая жертва вегетарианства. А так – шлем раскололся вдребезги, но голова осталась цела.
– Ничего себе! – присвистнул Гнобик. – Это кого от кого охранять надо – их от нас или нас от них? Чудовище его чуть не убило!
Одна малышка поцеловала цыпленка в желтую щеку, другая гладила курицу, а Кнопочка тем временем раздавала всем вегетарианские значки и брошюры. Глядя на всё это безобразие, Гнобик твердо уверился в своем намерении поднять мясоедов на борьбу. Почему-то ему захотелось перейти к активным действиям как раз в тот момент, когда из квартиры второго этажа повалил густой запах разогреваемых щей.
– О-ох! – простонал Гнобик. – Какая гадость!
– Какие же они приятные, какие миленькие, да разве можно таких убивать, а потом еще и есть? – раздавалось в толпе.
– Ага, конечно! – заорал им сверху Гнобик. – Посмотрите на этих монстров! Если не мы их съедим – так они нас!
Но его не слушали.
– Ах чтоб вам! – злился Гнобик всё больше, задыхаясь от супового запаха.
Когда куриное шествие повернуло за угол, Гнобик возвратился в комнату, закрыв за собой балконную дверь. Тут он немного успокоился – отчасти потому, что сюда почти не проникал щаной дух. Он сел на диван и налил себе из кофейника остывший кофе. «Ничего, сейчас Мальберт придет, – утешал себя Гнобик. – Мальберт нам придумает такие плакаты, что эти…»
Кажется, все же аромат кислых щей понемногу просочился и в его квартиру… Гнобик вскочил на ноги и повел носом, подходя к окну. Но увидев на улице толпу вегетарианцев с надувными поросятами, он снова забыл о щах.
– Нет, всего этого нельзя допустить! – бормотал Гнобик, шагая по роскошному ковру из одного угла своей огромной гостиной в другой. – Пора немногим оставшимся в городе здравомыслящим коротышкам начать бороться за свои права! У каждого есть право есть и пить то, что он хочет, и у каждого есть право, чтобы ему не морочили голову! Может быть, свиньи страдают, но не могу же я посвятить всю свою жизнь решению их проблем? Сами-то они и не чешутся!
Гнобик топнул ногой по ковру, отчего ковер сдвинулся и Гнобик едва успел подхватить начавшую падать ему на голову статую Дианы. Поставив богиню на место, Гнобик подскочил к фортепиано и с треском взял несколько ужасающих аккордов. Потом хлопнул фортепианной крышкой так, что загудел пол. А щами пахло всё сильнее…
– Что-то мне не приходилось встречать свинью или барана, выразивших намерение бороться за свои права! – кричал Гнобик, свирепея. – А раз им самим на себя наплевать – почему мы, коротышки, должны расшибаться для них в лепешку?
И он пнул попавшуюся ему под ноги банку с мальками в томатном соусе, разлетевшимися в разные стороны.
– Чёрт! Томатный соус попал на обои! Досадно…
Но тут же забыл об этом. Нет, его положительно раздражала однобокость дураков, которые представляют всех поголовно животных этакими бедными овечками! Почему это никто не вспомнит коротышек, забоданных коровами? Укушенных свиньями, клюнутых курами, ущипнутых гусями? Ведь известно, что коровы бодаются, куры клюются и так далее – и наверняка у них были жертвы!
Ему хотелось что-нибудь сломать, но под рукой не было подходящего предмета.
«Откуда во мне столько злости?» – неожиданно подумалось ему.
Ба! Вон оно что! Вентиляционная решетка под потолком не задвинута – через нее-то и доносится сюда эта мерзкая вонь! В мгновение Гнобик пришел в дикое бешенство. Это всё из-за подлых вегетарианцев! Он в ярости сжал кулаки, оглядываясь – что бы такое сломать или выкинуть в окно вместе с осколками разбитого стекла. Но тут до него донеслись те самые громкие крики, выстрелы, цыплячий писк и дикое кудахтанье, благодаря которым доктору Таблеткину и его товарищам удалось вырваться из общей квартиры этажом ниже. Дом Гнобика был угловой, окна спален выходили на улицу Маргариток. Кинувшись туда, он вскочил с ногами на неубранную кровать и распахнул окно.
Глава тринадцатая ОХОТНИК ПАТРОН
Но отвлечемся на некоторое время от Гнобика и других свидетелей безобразия на улице Маргариток и расскажем про коротышку, которого мы пока мало знаем: охотника Патрона. Охотник Патрон носил пышные усы и никогда не расставался со своим ружьем. Оно всегда было у него за спиной, а если охотник садился за стол, то на коленях. За обедом никто не хотел сидеть рядом с Патроном: справа прикладом по ноге получишь, слева – дулом в живот. Ночью ружье спало возле стенки, а Патрон всегда укладывался с краю. И только когда купался, поручал его ненадолго кому-нибудь из малышей.
