Старшины Вильбайской школы - Рид Тальбот (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Да, в прошлом году было гораздо веселее, — сказал Парсон, возвращаясь к прежнему разговору. — А все оттого, что в прошлом году мы были осторожнее и не попадались. В этом году сколько раз мы попадались одному Паррету!.. Теперь и затевать что-нибудь страшно — могут исключить.
Все согласились, что этим рисковать не стоит.
— Ты говоришь, в прошлом году мы меньше попадались. Попадались мы столько же, а просто нам больше спускали, — сказал Тельсон. — Тогда классные старшины были как-то добрее, а теперь все они чего-то злятся и за все придираются. Третьего дня, например, затеяли мы с Пеном дуэль на резинках. Отмерили шесть шагов и условились, что каждый может сделать по шести выстрелов. То-то смеху было!.. Я попал ему три раза в глаз, а он мне только два раза в нос. Понятно, шумели. Впрочем» не очень. Пришел Ферберн… ну, и влетело обоим.
— А у нас-то разве лучше? У вас хоть старые классные старшины, а у нас новые и, конечно, стараются показать свое усердие: пошевелиться просто не дают. Ну, хоть вчера: что я особенного сделал? Швырнул сапогом вслед Бошеру — и не в дортуаре, а в коридоре, — и то досталось… Как сменили Гема и Ашлея, просто житья не стало.
— У вельчитов, говорят, еще хуже.
— Что уж тут! Раз Риддель с Блумфильдом помирились, да еще, пожалуй, дружбу заведут, нам совсем плохо придется, — сказал Парсон и даже рукой махнул.
— Вообще эти старшины — сущее наказанье: терпи и молчи… На своего рассердился и подрался, а с ним что сделаешь?
— Положим, каверзу всегда можно подстроить, только потихоньку, чтобы не знали, кто… Например, подложить им под одеяла крапивы, — предложил Бошер.
— Крапивы… Нет, это нехорошо.
— Ну, так пиявок.
— Фу, какой ты глупый, Бошер! Не в том дело, крапива или пиявки, а в том, что потихоньку… И это низко, понимаешь? — напустился Парсон на неудачливого изобретателя. — И, наконец, где мы возьмем пиявок?
— Знаете что? — придумал Тельсон. — Нападемте на них в парламенте. Они постоянно разглагольствуют о том, что там все равны, и разные разности в этом роде… Ну, вот и нападем на них там.
— Великолепная мысль! — воскликнул в восхищении Парсон. — Мы, как это называют в газетах… ну, словом, мы остановим дела палаты. Чудесно!
— И выйдет из этого только то, что джентльменов Тельсона, Парсона, Бошера и компанию торжественно выведут из зала заседаний, — заметил Кинг.
— Не смеют вывести. А свобода слова на что? Ведь мы будем только говорить, и больше ничего… А если и выведут, так не беда: скандал-то все-таки мы устроим, и они разозлятся.
Проект был принят единогласно. Последовало совещание. Было решено, что они составят особую партию, которую назовут… как же они ее назовут? Название — вещь важная. Стали придумывать и после горячих споров из многих вычурных названий выбрали наконец придуманное Парсоном и отличавшееся не столько смыслом, сколько благозвучностью, а именно: «Картечница». Для маленького мальчика Парсон хорошо знал парламентские правила, и по его предложению компания достала программу завтрашнего заседания парламента и принялась вносить поправки.
— Назовем это «поправками», и тогда им нельзя будет к нам придраться, — сказал Парсон.
— Какие же поправки мы внесем?
— Ну, вот, например, тут сказано: «Мистер Котс внесет предложение о том, чтобы заменить математику древними языками». А мы внесем поправку: «Заменить древние языки математикой», и так далее. По каждой поправке голоса разделятся… Видите, это совсем не трудно. Все дело в том, чтобы разозлить их…
На другой день было назначено заседание вильбайского парламента. Не помышляя о готовившемся на них нападении, члены палаты собрались обсуждать довольно избитый вопрос о том, что выше: древние языки или математика. Но в это заседание им предстоял сюрприз, и не один.
После своего свидания с Виндгамом Риддель провел очень грустные четыре дня. Виндгам не приходил к нему, боясь возобновления неприятного разговора, а Риддель не решался послать за ним. Наконец ему стало так тяжело, что он не мог даже заниматься, и хотя заседание парламента его ничуть не занимало, он пошел на него, только чтобы не оставаться одному. Когда он вошел, раздались рукоплескания. Это в первый раз его так встречали. Вильбайцы благодарили своего старшину как одного из героев недавней победоносной битвы с рокширцами. Как бы обрадовала его такая встреча в другое время!..
Палата удостоила чествования и других героев рокширской партии, соразмерно заслугам каждого. А когда в зал вошли Ферберн, Портер и Кроссфильд, все встали и аплодировали им стоя. Началось с обычных довольно скучных запросов, причем резко бросалась в глаза перемена в отношении вильбайцев к старшине: его не «задирали», не задавали ему оскорбительных вопросов, как бывало прежде. Ясно, что его начинали уважать, — отчасти, конечно, за его заслуги как крикетиста, но больше всего за ту речь, которую он произнес на прошлом заседании. Раз только мистер Кьюзек сделал ему запрос о том, почему им не разрешили праздника в честь победы над рокширцами. На это старшина ответил, что праздника не разрешил директор, тем дело и кончилось.
Потом Бошер сделал запрос президенту мистеру Блумфильду, считает ли он Эвтропия подходящим автором для юношества, на что среди общего смеха и громких одобрительных криков младших членов палаты президент ответил, что это его не касается.
После Бошера встал Тельсон и с подобающим достоинством спросил первого министра мистера Стреттера, известно ли ему, что джентльмены Тельсон, Парсон, Бошер, Кинг и Векфильд образовали новую партию, «Картечницу», цель которой — блюсти интересы младших воспитанников школы.
— Партия охотно принимает новых членов, по два шиллинга с человека, — заключил он.
На это мистер Стреттер, которого едва можно было расслышать за оглушительным хохотом, встретившим неожиданное сообщение Тельсона, ответил, что он в первый раз слышит о новой партии.
— Смейтесь, смейтесь, — пробормотал вполголоса Тельсон, садясь на свое место. — Посмотрим, что-то вы запоете, когда пойдут «поправки».
Ждать пришлось недолго. Котсу было предложено открыть прения. Он сказал заранее приготовленную речь, в которой старался убедить себя и своих слушателей в преимуществе древних языков перед математикой. Пока он говорил, члены «Картечницы» задыхались от нетерпения, и, как только он кончил, Парсон вскочил и прокричал:
— Я желаю внести поправку к предложению мистера Котса!
Тут Блумфильд, который понял, что должно было последовать, прервал оратора:
— Для поправок теперь не время: предложение не было еще поддержано.
Но Парсон вошел в свою роль, и угомонить его оказалось не так-то легко.
— Как не время для поправок? Самое время!.. Прошу вас не учить меня правилам заседаний… Я желаю внести поправку и внесу ее — всю ночь простою здесь, а все-таки внесу. (Громкие рукоплескания со стороны «Картечницы».) Вы долго помыкали нами. Нам это надоело… (Слышны голоса: «К порядку! К порядку!») Знаем мы эту песню!..
Президент. Не угодно ли почтенному члену палаты…
Мистер Парсон. Нет, не угодно. Я не замолчу, потому что имею право говорить; мы все имеем право говорить, и мы будем говорить, вот вам! Здесь мы все равны (обращаясь к своим), не правда ли, джентльмены? (Крики членов «Картечницы»: «Правда, правда!»)
Тут поднялся было Ферберн, но Парсон не дал ему пикнуть:
— Нечего, нечего, не надо нам ваших нравоучений! Мы не замолчим. Нас целая партия, и мы постоим за себя! (Голос Бошера: «Слушайте, слушайте!») Вы думали командовать нами! Напрасно: вам это не удастся… Я еще не начинал своей речи… (смех) и не начну до тех пор, пока вы не замолчите…
Тут со всех сторон раздались голоса: «К порядку, к порядку!» Видя, что скоро ему придется уступить силе, оратор прокричал, обращаясь к своим:
— Поддержите меня, джентльмены, я совсем осип… — Затем, обращаясь ко всей палате: — Вы воображаете, что мы маленькие дурачки…
