Старшины Вильбайской школы - Рид Тальбот (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Между тем начинается второй тур. Должно быть, темпльфордцы действительно робеют в присутствии знаменитого вильбайского героя: их ворота падают одни за другими.
Вильбайцы начинают торжествовать.
— Скоро кончится, — говорит Гем своим неизменным спутникам Ашлею и Типперу. — Еще один тур, и мы одолеем.
— Да, наши славно сыгрались, — вторит ему Типпер и прибавляет с гордостью: — Ведь наша партия больше чем наполовину составлена из парретитов.
— Лучше не считай, — смеется Ашлей, — а то как бы не вышло, как тогда с рокширской партией. «Мы должны забыть, что у нас три отделения», — так, кажется, сказал Блумфильд в парламенте.
— Да мы и то забыли. Я не запомню у нас такого мирного времени, какое настало теперь. А все наш маленький старшина. Право, я нахожу, что с ним легко ладить.
Даже Гем принужден согласиться с этим и считает долгом прибавить со своей стороны:
— Лучше всего в нем то, что он не помнит старых обид. На днях он обещал мне попросить директора, чтобы с будущего года он опять назначил меня классным старшиной.
Тут разговаривающие смолкают и обращают все внимание на игру; второй тур близится к концу, и игроки начинают заметно волноваться.
Но чья это печальная фигура пробирается от школы к палатке? Неужели это наш приятель Виндгам-младший? Да, это он. Теперь половина шестого — час, или, вернее, полчаса его свободы, и вот он пришел полюбоваться игрой, от участия в которой должен был отказаться по независящим обстоятельствам. Впрочем, как достойный брат своего брата Виндгам не теряет времени в напрасных сетованиях. Слышите, как звенит его голос? Это он ободряет «своих». И вообще, насколько это возможно для простого зрителя, он принимает живейшее участие в игре, но по тому, как он то и дело поглядывает на свои часы, нетрудно догадаться, что время его ограничено и что скоро для него, как для Сандрильоны, пробьет полночь, когда он должен будет покинуть блестящее общество.
Он высчитал с точностью до полу секунды, сколько времени нужно, чтобы пробежать пространство, отделяющее палатку от школы, и в шесть часов без одной минуты и двенадцати секунд он, что бы там ни было, пустится в обратный путь.
Но впереди еще много времени, и Виндгам не унывает; он надеется, что успеет досмотреть третий тур, который только что начался.
— Что, Виндгам, плохо твое дело? Скоро и в «тюрьму» пора, а? — раздается за ним знакомый голос. Это старшина; он сегодня необыкновенно весел и не может удержаться, чтобы не подшутить над своим любимцем; но тотчас же спешит смягчить шутку: — Ничего, брат, на будущий год наверстаем потерянное время. Не унывай!
— Да я и не унываю, — бодрится Виндгам. — Я все время смотрел на игру вон из того окна, из комнаты Ферберна… Ай да наши! Молодцы! Хорошенько их!.. — И Виндгам, забыв о собственных горестях, принимается усердно аплодировать своим.
Игра идет все живей и живей. Игроки точно нарочно спешат, чтобы Виндгам мог видеть конец тура. Вот со стороны неприятеля выходит последний игрок. Летит один мяч, другой, третий… Еще один ловкий удар со стороны вильбайцев — и игра кончена.
Виндгам вынимает часы — пора! И он добросовестно пускается бежать к школе. Громкий смех и свистки сопровождают его стремительный бег. Вдогонку ему кричат: «Держи вора! Ай да рысак!» Но Виндгам не смущается насмешками: за последнюю неделю он бегает таким образом по два раза в день, и всякий раз ему кричат что-нибудь вдогонку. Он спасает свою честь в шесть часов без двух секунд, в тот самый момент, как вильбайский мяч сбивает последние темпльфордекие ворота и школу провозглашают победительницей.
Час спустя в комнате старшины собралось веселое общество. Тут заседают представители всех трех отделений. Нечего и говорить, что Блумфильд и оба Виндгама тоже тут.
— Вот уж никак не ожидал, что застану тебя вельчитом! — говорит старый старшина новому.
— То есть ты не ожидал, что я опущусь так низко? — смеется Риддель. — Ведь в твое время отделение Вельча не пользовалось хорошей славой.
— Да, времена переменились, — замечает Блумфильд. — Мы решили покончить с вечными перекорами между отделениями, и, право, так лучше.
— Да, теперь у нас мир, — говорит Кроссфильд.
— Нет, серьезно, у нас стало до такой степени тихо, что скоро я, кажется, забуду, к какому отделению принадлежу, — говорит Портер.
— Не беспокойся, друг любезный, вспомнишь, как только начнутся состязания, — смеется Ферберн.
— Не знаю. Мне кажется, что все-таки следует стоять за свое отделение, — говорит старшина.
— Последнее время мы так усердно стояли за свои отделения, что просто тошно вспомнить.
— То есть мы стояли каждый за себя, вот в чем дело.
— Мне кажется, что вообще нет худого в том, чтобы стоять за себя, но, конечно, нужно стоять также за свое отделение и за школу, — замечает нерешительно Котс, до сих пор молчавший.
— Разумеется. Все дело только в том, чтобы распределить эти три заботы в надлежащем порядке, — отвечает на это Виндгам-старший.
— В каком же порядке следует, по-твоему, их распределить?
— Конечно, на первом плане должна быть школа, на втором — отделение и только на третьем — твоя прекрасная особа.
— Другими словами, — говорит старшина, — имея всегда на первом плане школу, можно избавить себя от двух других забот, так как первая забота заключает в себе обе другие.
Не находите ли вы, читатель, что теперь самый удобный момент проститься с вильбайцами? Говорят, в счастливые минуты расставание всегда легче.
