Пока нормально - Шмидт Гэри (список книг TXT) 📗

По-моему, весь остаток спектакля тоже прошел хорошо. Я провел это время, читая «Наш городок», а потом еще немного поработал над самостоятельной по Трансконтинентальной железной дороге в США, которая была уже почти закончена, несмотря на то что кое-кто не написал для нее ни одного слова, а теперь, наверное, скажет, что во всем виновата ее болезнь, которая помешала ей хоть что-нибудь написать.

Просто блеск.

Но больше всего я думал об одной книге, и о страницах, которых в ней не хватает, и о том, как я принесу эти страницы в одну библиотеку, и вручу их одному библиотекарю, и мы с Лил будем смотреть, как он вкладывает их обратно.

Я знаю, чего ждут Краснозобые Гагары. Знаю, каким будет новый впечатляющий сюрприз.

Когда мы наконец добрались до слов «Читатель, я стала его женой. Это была тихая свадьба; присутствовали лишь он и я, священник и причетник», было уже почти одиннадцать, а миссис Уиндермир надо было еще отвезти нас с мамой домой, так что мне не светило лечь спать раньше часу ночи. Но я не огорчался. Я только что проложил последние рельсы для Трансконтинентальной дороги и практически обеспечил нам с Лил Приз за Лучшую самостоятельную, и зрители вопили и свистели, а завтра я должен был вернуть мистеру Пауэллу две одюбоновские гравюры.

Что могло быть лучше?

И разве так уж важно, что зрители потребовали Автора и потом еще лет сто не отпускали миссис Уиндермир из вестибюля? Разве так важно, что она держала мою маму при себе, будто лучшую подругу?

Что могло быть лучше?

И примерно в это же время за кулисы пришел Джо Пепитон.

Честно. Джо Пепитон. За кулисы.

– Привет, парень, – сказал он.

Я посмотрел на него. На Джо Пепитона.

– Дуг, верно?

Я кивнул ему. Джо Пепитону.

– Мы с тобой кидали мячик прошлой осенью. Моя кепка еще у тебя?

Я кивнул. Джо Пепитону.

Он засмеялся. Так, как умеет смеяться только Джо Пепитон.

– Я видел твое имя в программе. Значит, это ты вопил за кулисами.

Я кивнул.

– Знаешь, парень, я чуть штаны не обмочил.

Я засмеялся. Он тоже. Я старался смеяться, как он.

– И Хелен Бернс – это тоже ты.

Мое сердце остановилось. Знаете, что это такое – «сердце остановилось»? Это когда вы думаете, что ничего не может быть лучше, и вдруг все рушится. Если вы помните, я уже давно говорил вам, что так оно обычно и бывает.

Я кивнул.

– Ага, – сказал я.

Он покачал головой. Улыбнулся – широко-широко.

– Ты был великолепен, – сказал он. – Меня слеза прошибла, хоть я и знал, что это ты. Ну и ну, парень. – Он снова покачал головой. – Эх, мне бы твой талант, – сказал он. – Сегодня ты покорил весь зал. – И он протянул мне программу.

– У меня уже есть, – сказал я.

Он засмеялся снова.

– Да это не для тебя, парень. Это для меня. Хочу, чтобы ты подписал. – Он открыл ее там, где было написано мое имя. – Вот тут, – сказал он и достал из своего внутреннего кармана ручку – как будто специально принес ее, чтобы я мог подписать ему программу.

И я это сделал.

– И напиши еще что-нибудь для Хораса, – сказал он.

Я и это сделал.

Вот что я написал: Джо и Хорасу, моим друзьям – спасибо. Ваш Дуг.

Джо Пепитон взял у меня программу и посмотрел в нее.

– А за что спасибо-то? – спросил он.

– За все, – сказал я.

Когда миссис Уиндермир привезла нас домой, было уже совсем поздно. И все равно мы оба чувствовали себя, можно сказать, отлично – в основном потому, что мистер Грегори назвал «Джейн Эйр» новым хитом и сказал, что эта пьеса будет идти еще долго, так что миссис Уиндермир не знала, куда деваться от счастья. Я тоже, но в основном потому, что мистер Грегори обещал, что, если я останусь в труппе дублером, он найдет другого актера, то есть актрису, на роль Хелен Бернс, пока Лил не вернется. Меня это устраивало как нельзя больше.

А еще – угадайте, что дал мне мистер Грегори и что лежало теперь в длинном футляре на заднем сиденье?

Всю дорогу назад – пока ехали по Манхэттену, через Уайтстоун и дальше, до самого Мэрисвилла, – мы с мамой и миссис Уиндермир распевали о том, как мы живем в желтой подводной лодке [15]. Иногда, если вы поете одну и ту же песню опять и опять, она начинает казаться ужасно скучной. Такой скучной, что прямо сил нет терпеть. Но в этот раз вышло по-другому. Она становилась все смешнее и смешнее, так что где-то в районе Мидлтауна нам наконец пришлось бросить петь, и я даже испугался, что миссис Уиндермир сейчас съедет с дороги – так ее разобрало. А моя мама чуть не плакала.

Когда мы добрались домой, свет в гостиной горел на полную катушку. Мы открыли дверь и увидели Лукаса с Кристофером – они сидели там и смотрели на нас.

– Как прошло? – спросил Кристофер.

– Отлично.

Я рассказал им про Джо Пепитона. И про мой вопль за кулисами. И даже про то, как я играл Хелен Бернс, хотя про это я раньше говорить не собирался.

– Про Хелен Бернс мы знаем, – сказал Лукас.

– Откуда? – спросил я.

Лукас опустил глаза.

– Недавно звонила миссис Спайсер, – сказал Кристофер. – Из больницы в Нью-Йорке.

– Она сказала вам, что у Лил заболел живот, потому что она объелась карандашей? – спросил я.

Мать взяла меня за руку.

– Братишка, – сказал Лукас, – это не карандаши.

И Желтоногий Улит наконец вошел в темноту.

Глава 10 / Гравюра CCL

Полярная Крачка

Вот какие цифры назвали врачи мистеру и миссис Спайсер:

Один из четырех.

Больше я не буду называть вам никаких цифр, потому что какой от них толк? Цифры ничего не значат.

Каждый раз, когда Джо Пепитон выходит на поле отбивать мяч, это бывает заново. Неважно, сделал он до этого пятьсот хоумранов подряд или его пятьсот раз подряд вывели в аут. Каждый раз – новый. И никто не может сказать, что произойдет, – только то, что это Джо Пепитон, и он будет стараться изо всех сил и никому не позволит себе помешать, и он будет бороться до конца, что бы ни случилось, и за ним стоят все его друзья, и если вы не верите, что это очень-очень важно, то вы не знаете даже, как попасть с первой базы на вторую.

Потому что цифры – они ничего не значат.

В первую субботу июня я пришел в «Спайсерс дели» пораньше, чтобы помочь мистеру Спайсеру грузить тележки – ведь раньше этим занималась Лил, а теперь ее не было. Как я думал, так и оказалось: когда я вошел, первая тележка была еще почти пустая. Мистер Спайсер стоял у кассы. В одной руке он держал список заказов, а другой ерошил себе волосы.

– Я сейчас все сделаю, – сказал я.

– Обычно их собирала Лил, – ответил мистер Спайсер.

– Я знаю.

И я взял у него список.

– Дуг, – сказал он, – боюсь, нам с тобой придется расстаться. Больничные счета… ты даже не представляешь, сколько это стоит. Я не смогу тебе платить.

– Утром по субботам мне все равно больше нечего делать, – сказал я.

Знаю. Я придурок.

Мистер Спайсер посмотрел на меня. Он смотрел долго, а потом кивнул. И снова начал ерошить волосы.

Я нагрузил первую тележку.

Когда я добрался до миссис Мейсон, она дала мне конверт с деньгами за продукты и еще двадцать долларов.

– Это для девочки, – сказала она.

Мистер Лефлер ждал меня со стеклянной банкой, полной желтых тюльпанов.

– Скоро ты увидишься с той девочкой? – спросил он. – Можешь захватить с собой…