Сильнее всего - Устинович Николай (полная версия книги .txt) 📗
Дед Анисим сделал несколько шагов вперёд, Вася последовал за ним. И тут оба, медленно закидывая за плечи ружья, остановились.
В кустах, среди разбросанных костей, понуро стоял большой ворон. Он еле держался на толстых, узловатых лапах и, чтобы не упасть, упирался в землю концами полураспущенных грязных крыльев. Ворон, по всей вероятности, был тяжело болен. Но несмотря на это, он приготовился к отчаянной борьбе с любым противником: об этом говорил свирепый блеск его острых глаз.
— Ишь ты… — озадаченно пробормотал Анисим, не ожидавший такой встречи. — Даже птица без боя умирать не хочет!
В это время из тайги вынырнул отставший пёс Дружок. Он виновато вильнул хвостом, но, увидев ворона, с лаем бросился на него. Птица угрожающе щёлкнула клювом и отступила на шаг назад, к берегу.
— Дружок, прочь! — закричали в один голос Анисим и Вася.
Но пес не слушался и продолжал теснить ворона к речке. Птица дошла уже до самого обрыва, дальше ей пятиться было некуда, а собака всё лаяла и норовила цапнуть ворона зубами за перья.
Вася, бросив на землю ружьё, хотел поймать Дружка за ошейник. Но было поздно: ворон изловчился и клюнул собаку в морду. Пёс, жалобно взвизгнув, отскочил в сторону. А птица потеряла равновесие и упала в воду.
Волны захлестнули ворона, помчали вперёд, на шумящий перекат. Казалось, что ещё минута — и птица погибнет в пенистых бурунах.
Однако этого не случилось. Ворон высоко поднял распущенный веером хвост, и под этим «парусом» его порывом ветра прибило к другому берегу.
Когда птица выкарабкалась на отлогую песчаную косу, в воздухе послышалось тревожное карканье. Появившийся из-за сопки с какой-то добычей второй ворон покружил над речкой, потом опустился на землю к своему товарищу и начал заботливо осматривать его со всех сторон.
— Подруга, должно, — проговорил дед. — Вороны — они всю жизнь живут постоянной парой.
Анисим и Вася подняли свои котомки и зашагали возле речки. Скоро они нашли удобное для переправы место, срубили два дерева, сделали маленький плотик и переплыли на противоположный берег.
Выйдя на гарь, дед стал выбирать площадку для пасеки, а Вася задумал наловить к обеду рыбы. Накопав червей, он вытащил из кармана крючок с леской, привязал к длинной хворостине и вернулся к речке.
Не успел Анисим решить, где следует ставить избушку, а где омшаник, как до него донёсся голос мальчика:
— Дед, смотри!
Анисим огляделся вокруг, но ничего особенного не заметил.
— Перенёс! — волнуясь, кричал Вася. — Здоровый ворон перенес через речку больного!
— Не может быть! — усомнился дед.
Прыгая через обгорелый валежник, он подбежал к внуку.
— Смотри! — показал Вася удилищем.
Обе птицы сидели на том обрыве, откуда упал в воду больной ворон.
— Вот ведь история!.. — развел руками старик. — Расскажи мне кто об этом — ни за что не поверил бы.
— Но почему они вернулись на старое место?.. — задумчиво спросил Вася.
— Почему — понятно, — ответил Анисим. — Этот берег открытый: от врагов спрятаться нельзя, от ветра укрыться негде. А на том — очень удобно: деревья, кусты…
Старик долго смотрел, как вороны медленно уходили в лесные заросли, потом сказал:
— Великий это закон — помогать друг другу в беде.
Анисим постоял на берегу, покурил и отправился на гарь заниматься своими делами. А Вася снова закинул в воду удочку.
Вечером, когда дед и внук возвращались домой, они взяли Дружка на сворку и далеко обошли то место, где сидел больной ворон.
КАЗАРКИ
Случай этот произошёл много лет назад, но он так врезался мне в память, что я помню его до мельчайших подробностей. В то лето я работал в орнитологической экспедиции, которая изучала жизнь птиц на Крайнем Севере. В нашу задачу входило также кольцевание птиц — для уточнения путей их перелётов.
Однажды местные рыбаки сообщили нам, что в тундре, на маленьких озёрах невдалеке от нашей стоянки, держится много линных гусей. Это было в июле, когда старые гуси, выведя потомство, меняли свое оперение.
Время линьки — очень тяжёлое время для гусей. Потеряв маховые перья, птицы не могут летать, становятся беспомощными. Пользуясь этим, их во множестве истребляют разные хищники.
Для линьки гуси забиваются в самые глухие места. Они держатся там большими стаями вместе с молодняком, который также ещё не поднялся на крыло.
Для кольцевания это время самое удобное: гусей можно ловить без особого труда десятками и сотнями. В другие месяцы это почти невозможно. Вот почему начальник нашей экспедиции распорядился немедленно готовиться к походу.
Колхоз выделил в помощь нам несколько человек. Он же дал для охоты три большие рыболовные сети.
В путь мы тронулись рано утром, вернее — в те часы, когда бывает утро. Летом на Крайнем Севере солнце не заходит: оно стоит на небе круглые сутки.
Для нас это было необычно, и мы вначале долго страдали бессонницей…
До озёр было и в самом деле недалеко, но на свой переход мы потратили немало времени. В тундре нет ни дорог, ни тропинок, идти приходится напрямик, пробираясь сквозь сплошные заросли скрюченного кустарника, карликовых берёзок и жёсткой, ржавой травы. Под ногами все время хлюпает вода, сапоги тонут в зыбкой, покрытой мохом почве, над головой вьются тучи гнуса… Трудно даже передать, как тяжело ходить летом по тундре!
В конце концов мы всё-таки добрались до озёр. И когда впереди сверкнула полоска чистой воды, наш проводник Иван Тульчин сказал:
— Отдыхайте, а я пойду посмотрю… Да громко не разговаривайте.
Он ушел, и его не было около часа. Возвратясь, Тульчин шепотом сообщил:
— Гуси есть, близко… В дальнем конце озера — удобный заливчик, там и расставим сети.
Стараясь не шуметь, пригибаясь к земле, пробрались мы к заливчику. Он и правда был удобен для загона, и мы растянули по обеим его сторонам сети, укрепив их на кольях. Там, где залив кончился, в тундру вдавалась узкая ложбинка, заросшая высокой, сочной травой. Эту ложбинку мы также с трех сторон обнесли сетями.
«Пригон» был готов.
Теперь оставалось самое трудное: загнать гусей в сети.
У нас были две надувные лодки. Мы отнесли их к другому концу озера, привели в готовность.
— Ну… начнём! — скомандовал Тульчин.
Люди, заранее расставленные цепью, с криком и шумом двинулись к озеру.
Вначале птицы не обнаруживали своего присутствия. Но по мере того как загонщики приближались к берегу, из травы и кустарника начали появляться гуси. Они стремительно выплывали на открытое место, испуганно оглядывались по сторонам и, увидев людей, ныряли. Солнце пронизывало озеро до дна — и нам было видно, как, вытянув шеи, неслись они под водой к другому берегу. Но там тоже стояли люди — и гуси, всплыв на поверхность, бросались на середину озера.
Из прибрежного кустарника и травы на воду вслед за первыми птицами хлынули десятки гусей. Гогоча и хлопая крыльями, они сбились на озере в большую стаю. Их было здесь не меньше сотни.
Тут от берега отчалили наши лодки. И едва они стали приближаться к стае, как серая лавина гусей шарахнулась в дальний конец озера, к сетям.
Проплыв немного, птицы сделали попытку прорваться сквозь цепи идущих по берегу людей. Но это им не удалось, и вся стая ещё более стремительно понеслась в узкий заливчик, где было так спокойно и не виднелось ни одного человека…
Гребцы, изо всех сил налегая на вёсла, не отставали от стаи. Вот они вслед за птицами ворвались в залив и резко остановили лодку. Преследование кончилось. Гуси были между двух крыльев сетей и, не видя впереди никакой опасности, торопливо вылезали из озера на берег, стараясь скрыться в высокой траве.
И когда последняя птица оказалась на суше, Тульчин закричал:
— Закрывай!
Мы поспешно выдернули из вязкой почвы колья, на которых были укреплены крылья сетей, и, перенеся их на новое место, замкнули круг. Стая оказалась в «пригоне».
