Одиннадцать восьминогих - Сахарнов Святослав Владимирович (читать хорошую книгу .txt) 📗

Дальше пошло ещё хуже. Рокировка не спасла короля. Ферзь чёрных ворвался в середину белых фигур. Потеряв ладью, аптекарь сдался.

Вытирая рукой мокрый лоб, он встал из-за доски и, пошатываясь, спустился в зал.

Зрители ошеломленно молчали.

Хозяин автомата смахнул фигуры с доски, раскланялся и укатил автомат за кулисы.

В зале раздались осторожные хлопки.

Расходясь по домам, бюргеры обсуждали виденное.

— Подумать только — машина! — ахали одни.

— Животное электричество! — уверяли другие.

…Так началось триумфальное шествие по Европе механического шахматиста.

Автомат почти не знал поражений. Ничью он делал один раз на двадцать партий.

Если у него кончался завод, автомат замирал с протянутой рукой. Головой он не двигал.

Слава его неслась над городами Европы. Она обогнала пассажирский пакетбот и раньше его высадилась на землю Америки.

Однако здесь «Железного могола» ждал конец. В одном из городов обиженный проигрышем любитель спрятался в публике и закричал: «Пожар!» Публика бросилась к выходу. Сбежал и очередной игрок, сидевший на сцене. Хозяин метался перед кулисами.

Но самым неожиданным было поведение автомата. Он задёргал руками, затрясся, изнутри его послышались проклятия и крики о помощи. Наконец дверцы столика распахнулись, и на сцену выскочил маленький безобразный человечек.

Тайна раскрылась.

В автомате, под столом, сидел горбун — отличный шахматист. Человеку, который волновался, сражаясь с машиной, выиграть у него было очень трудно.

Первая машина, играющая в шахматы, оказалась мошенничеством..

— А мы с вами жуликами не будем, — заключил Виктор Петрович.

Шёл его урок.

— Машина, которую мы начнём завтра строить, — маленькая вычислительная машина. Только из-за того, что она маленькая, она не сможет играть в шахматы. Если сравнивать её с конторскими счётами, у неё слишком мало косточек, чтобы решать сложные задачи. Но простые задачи она решать будет.

Что она будет делать?

— Для того чтобы понять, как устроена машина, я ещё раз напомню вам счёты. Самые обыкновенные счёты, — сказал Виктор Петрович. — Их косточки могут быть переброшены влево или вправо. Перебрасывая косточки влево, мы записываем числа. Можно представить себе счёты, у которых вместо косточек — лампы. Лампы могут быть зажжены или погашены. Зажигая лампы, мы будем записывать числа. Зажигая новые лампы или гася, мы будем прибавлять или вычитать новые числа.

Зажжённые и погашенные лампы… Их можно назвать единицами и нулями. Или двойками и нулями. Наша машина, я сказал, будет похожа на забор. Зажжённая лампа на первой дощечке будет обозначать двойку в нулевой степени, на второй дощечке — двойку в первой степени, на третьей — двойку во второй, и так далее. Чтобы записать число пять, я зажгу одну лампу на третьей дощечке и одну — на первой. Четыре и один — это пять.

Наша машина сама будет складывать или вычитать числа. Командовать будем мы. Мы будем нажимать кнопки на пульте. Будем приказывать: «Сложи, вычти…»

— А дважды два она умножит?

— Безусловно. Завтра после уроков можно начинать работу. Кто хочет помогать мне?

Пим откашлялся и встал.

— Виктор Петрович, — сказал он. — Мы обсудили этот вопрос на совете отряда. Желают все. Но мы решили, что придут отличники и самые дисциплинированные.

— Ну, зачем же самые дисциплинированные? — удивился Виктор Петрович. — Пусть придут те, у кого есть паяльники. Лампы я куплю сам. Нужно шестьдесят четыре лампы. Наша машина будет считать до тридцати двух. Итак, завтра вечером, в шесть часов, в комнате, где раньше была фотолаборатория…

ЭВМ

В фотолабораторию пришли десять человек.

— Кто принёс паяльник, поднимите руку, — сказал Виктор Петрович.

Поднялись две руки.

— Марокко с паяльником — за первый стол, Сердюк — за второй. Паяем платы. — Виктор Петрович начертил на доске схему. — Таких плат, я говорил, должно быть тридцать две.

К Толику подошли Зойка, Теляков и Пим.

— Ты паяй, — сказал Толик Пиму. — Я подожду.

— Включаю! — сказала Зойка и воткнула вилку паяльника в розетку. Паяльник лежал на столе. Над кончиком его закурился голубой дымок. Пим ткнул паяльником в кусок канифоли. На куске выступила янтарная капля. Теперь припой. Зойка щипцами держала два провода. Белый блестящий шарик упал на провода, дрогнул и затуманился. Провода слиплись.

Телякову надоело стоять около Пима. Он ушёл к Степану.

Степан паял — как клеил: припай — провод, припай — провод…

— Ось як, бачишь? — сказал он. Теляков кивнул.

Второй провод у Пима паяться не захотел.

— Да у тебя холодный паяльник! — сказал Виктор Петрович.

Пим поправил вилку, положил паяльник на табурет. Вернулся Теляков.

— Теперь паять буду я, — сказал он.

— Подождёшь! — буркнул Пим. — Напили лучше фанерок.

— Сам пили! — обиделся Теляков. — Не хочешь, не надо, буду сидеть.

Он опустился на табурет.

— Паяльник! — закричала Зойка.

— Ай! — взвизгнул Теляков.

— Ребята, — закричала Зойка, — человек горит! Штаны Телякова потушили.

— Обжёгся? — участливо спросил Толик.

— Не твоё дело! — Теляков сопел и переминался с ноги на ногу.

— Иди домой! — сказал Виктор Петрович. — А все остальные — стоп! Сначала оборудуем рабочие места. Делаем подставки для паяльников.

Число «пи»

От канифольного дыма щипало глаза. Передав Зойке паяльник, Пим вышел в коридор. Он сел на подоконник и стал смотреть, как в чёрном прямоугольнике окна бродят красные и зелёные самолётные огоньки.

Следом в коридор вышел Рафик. В руках его была книга.

— Ты чего зубришь? — спросил Пим.

— Понимаешь, задачка не получилась. Я думал Виктора спросить. Посмотри, пожалуйста.

Рафик открыл книгу.

«Окружность разделена на четыре равные части. Чему равна длина каждой дуги, если радиус окружности — 20 сантиметров..»

— Здесь надо умножить на «пи», — сказал Пим. — Оно равно…

Он начал листать задачник.

Куда девалось это проклятое «пи»?

Хлопнула дверь.

В полутьме по коридору шёл Ксанф.

— И чего собрались? — начал он, обращаясь к мальчикам. — Сколько раз вам говорили…

Пим закрыл задачник.

— Ксанф, — совершенно серьёзно сказал он, — чему равно число «пи»?

Школьный сторож вздрогнул.

— Три и четырнадцать сотых, — пробормотал он, дёрнул головой, постоял, повернулся и пошёл прочь.

Пим снова открыл книгу. «Справочные величины»… «пи» — 3,14, при точных вычислениях 3,141592…» Он свистнул. Ого! Вот так Ксанф!

— Пим, а почему он знает это? — шёпотом спросил Рафик.

В дверях лаборатории показался Виктор Петрович.

— Ну, воины, пора. Убирайте лабораторию — и по домам.

Пим соскочил с окна.

ЛЮБОПЫТНО: КСАНФ ЗНАЕТ ЧИСЛО «ПИ»!

Инспектор

Как только в класс вместе с Лидией Гавриловной вошла полная женщина в пенсне и с портфелем, все поняли — инспектор.

Инспектор села рядом со Степаном.

— Начнём урок, — сказала Лидия Гавриловна. Она заметно волновалась.

Первой она вызвала Зойку. Зойка рассказала о болдинской осени, о сказках Пушкина, о Татьяне.

— Татьяна всю жизнь любила Онегина, а у того настоящая любовь прошла мимо, и он уехал путешествовать. Им овладело беспокойство, охота к перемене мест…

Лидия Гавриловна весело поморщилась: ни болдинская осень, ни Онегин в программу не входили.

Инспектор слушала, полузакрыв глаза, и довольно кивала. Вдруг она заметила стоящего у задней парты Телякова.