Арбузники (Рассказы) - Веревкин Владимир Всеволодович (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Он презрительно усмехался и иногда пробегал тысячу-другую метров, приятно радуя глаз зрителей легкостью бега.
Он начнет тренироваться к всесоюзным состязаниям… Он может спокойно спать: на таком состязании у него нет конкурентов… Он вне конкурса…
— Приготовиться!..
— Внимание!..
— Марш!..
Восемнадцать участников взяли старт [8]. Пошли ровно, вытянувшись по бровке, выравнивая дыхание. Волнение, лихорадочная дрожь перед началом бега кончились с первым метром по хорошо уплотненному гравием и песком трэку. На трибуне пестрели сотни лиц, знакомых и незнакомых участникам. Лица жадно всматривались и пробовали определить достоинства бегущих.
В пять часов солнце греет умеренно, и легкий волнующий южный ветер ласкал загорелые и крепкие тела бегунов.
Ленточка участников быстро растянулась на двести метров. Вел Малыш. Промассированная мускулатура переливалась при каждом движении. Тело покрывалось легкой испариной, и его каждый длинный шаг говорил о силе. Он шел легко, — его легкие, сердце и ноги работали четко, без перебоев. Он два года под-ряд побеждал на дистанции в 10.000 метров. Каждый поворот трака был ему отлично знаком. Зрители сочувственно улыбались, а судья у финиша и секундометристы с удовольствием отмечали сделанные круги. Два с половиной — 10 осталось.
Первый кивал головой и тем же темпом шел дальше. Конкуренция? — Нет, он о ней не думал, Между ним и остальной группой бегущих с каждым метром увеличивался интервал [9]. Не ускоряя темпа, он только чуть удлинял шаг, выбрасывая вперед ногу в беговой туфле. Незаметно для своих сил он отбрасывал других участников.
Судьи, секундометристы, зрители и спортсмены ни на мгновение не сомневались в результате бега, думали только о претендентах на второе и на третье место. Последним в ленточке шел Малыш. Казалось, что дунь сильный норд-ост [10],— и черномазого Малыша снесет с трэка на поле, или к зрителям, на трибуну.
Волосы Малыша сбились, губы плотно сдвинулись, глаза смотрели прямо перед собой. Руки с крепко сжатыми кулаками помогали телу сохранять равновесие.
Зрители не следили за Малышом. Спортсмены не обращали на него внимания, а мальчишки-папиросники избрали его мишенью для насмешек.
— Х-ходу… ходу, Малыш!.. За тобой первое место…
На второй тысяче метров ленточка участников начала рваться. Первый отбрасывал остальных и был уже на полкруга впереди, когда Малыш на повороте отошел от бровки и обошел партию в 10 человек. Мальчишки загоготали, а остальные недоверчиво покачали головой:
— Зарежется!.. Сдохнет!..
Два круга Малыш шел седьмым. Два круга первого не отпускали дальше, чем на двести метров. На третьей тысяче Малыш, также на повороте, отошел от бровки, обошел шесть человек и быстро начал приближаться к первому.
— Большой и маленький! — шутили на трибуне. — Сейчас сойдет.
Но Малыш не сходил. Метр за метром он уничтожал расстояние между собой и первым.
Первый слышал стук шагов, но не поворачивал головы. Зачем? Стоит ему прибавить, — и шаги останутся вне его слуха. И он прибавил; но стук шагов не отдалился. Он прибавил еще: стук преследовал на той же дистанции.
«Кто это?» — думал он. «Ну, все равно… На следующем повороте я его зарежу»…
И шаги первого стали не только удлиняться, но и ускорили темп бега. Как ему хотелось повернуть голову и встретить соперника взглядом!.. Посмотреть на него… Но гордость, прежние рекорды и спортивная злость не позволяли ему сделать головой это маленькое движение.
Между тем пройденная дистанция в три тысячи метров дала себя почувствовать.
Участников обливали на поворотах водой. Холодная влага смывала обильную испарину и вдохновляла бодростью и свежестью. Рты ловили стекающие капли. Ленточка бегунов окончательно порвалась на мелкие куски. Зрители потеряли счет кругам и перестали разбираться, кто за кем и кто от кого на сколько кругов.
Неутомимые судьи отмечали в своих листках проходимые круги и время. Часть зрителей устремила свое внимание на тенистые площадки и баскетбол. Мальчишки, взобравшиеся на забор, окружающий стадион, исчезли со своих «литерных» мест.
Публика толпилась у мороженщика. Большая дистанция притупила внимание зрителей, и большинство разрешило себе небольшой перерыв в несколько минут перед последними, самыми интересными кругами.
Старт взяли восемнадцать человек. В середине бега все восемнадцать сильно растянулись. У многих стали лопаться шнурки на трусиках. Некоторые обнаружили в своих желудках и под ложечкой внезапное присутствие колик. Словом, — куча неприятностей.
В результате шесть человек, в разное время, в разных местах, по тем или иным мотивам, сошли с дорожки и скрылись в клубе. На стайерских [11] дистанциях такие случаи неизбежны. Из десяти начинающих бег финишируют [12] две трети.
Оставшиеся на трэке продолжали проходить круг за кругом. Каждый последний выбирал себе конкурента и старался обойти его. Часть старалась сохранить дыхание и относительную свежесть.
Но таких благоразумных было немного.
Темп бега у всех замедлился. И как перед грозой наступает затишье, так перед приближением финиша, за три круга, в воздухе повисло напряжение и с мрачной настойчивостью началась борьба за метр-секунду.
Все, даже последние, заметно подтянулись.
К финишу подвезли кадку с водой. Фотографы репортеры стали приготовлять зеркалки. В помещении клуба легкоатлеты массировали ноги готовясь к следующей дистанции. Сошедшие принимали душ.
— Сойдет! Вот увидите. Куда ему, заморышу выставить Шурку! Он смеется… Вот увидите когда дело дойдет до финиша, Шурка пошлет всех к анафеме. И придет первым…
— Тоже, тянется… Килька эстонская!
Каждый говорил о причине, столкнувшей его с дорожки. Но каждый сошедший в душе жалел о своем поступке. Небольшое, чуточное напряжение воли… Не поддаться желанию спокойно, ни куда не торопясь, опустить ногу на землю и пойти шагом в сторону… Пересилить минутную слабость, — и все шло бы прекрасно. Конечно, никто не думал о первом месте. Но кто знает, — второе третье, четвертое наконец… Ведь не придет же вторым наглый Малыш…
Так думали. Налицо было другое — нехорошее и упрямое. Ноги отдохнули, хотелось бежать на дорожку и показать всем спортивную злость. Увы, сделанный в сторону шаг, один маленький шаг, — такой сладостный и манящий в минуту усталости, — уже был сделан, и взять его обратно не представлялось возможным.
На поле оператор и режиссер Госкинохроники накрутили еще несколько метров поворота, засняв сценку обливания бегущих водой. Потом установили аппарат у финиша и уселись на лавочку около судьи.
С начала бега прошло десять минут. Есть в жизни человека моменты, когда и десять минут кажутся вечностью.
Нельзя сказать, чтобы такие моменты в жизни встречались часто, но когда вам хочется спать, и у вас болят зубы, или когда вы ждете поезда, — то десять минут произведут впечатление адской пытки. Ждать десять минут завтрака или обеда, и слышать в соседней комнате стук тарелок, ножей и вилок, чувствовать ароматный запах супа или жареных котлет, и знать, что нужно ждать десять минут… О, тогда десять минут обретают неожиданную способность растягиваться и превращаться в часы…
Он терял силы, ему изменяла выдержка, но он никогда не потеряет гордости. Он никогда не повернет головы и не посмотрит на своего противника… Противника!.. Если он пойдет таким темпом еще два круга, от его противника останется одно воспоминание. Его противник узнает, как идти за ним, рекордсменом и лучшим стайером союза.
Шаги четкие, не отстающие, навязчивые шаги сзади, портили ему настроение, дразнили его, мешали ему жить и спокойно делать дистанцию. Он не успевал следить сразу и за нервными обрывками мысли, и за ритмом шага, и за дыханием.
