«Мечта» уходит в океан - Почивалов Леонид Викторович (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
— А как знать, может быть, моя Элен тоже будет рисовать, — мечтал он. — Увидит такие рисунки и сама возьмется за карандаш.
Когда мы, осмотрев город, держали путь к пирамидам, находившимся на окраине Каира, наш автобус стал. Поломка, видимо, была серьезной. Недалеко оказалась стоянка такси, и несколько машин тут же взяли те пассажиры «Глории», которые не хотели ждать, пока починят автобус. Ивен тоже не желал рисковать: вдруг вообще не починят?
Мы взяли последнее такси — большой шестиместный «бьюик». Облегченно вздохнули: теперь пирамиды увидим! И вот тут-то заметили Раска с матерью. Они стояли на опустевшей стоянке такси, и на лице женщины было страдание.
— Возьмем их? — предложила Лена.
— Возьмем, — кивнул Ивен, — места хватит.
Тесня нас своими телесами, мадам Раск втиснулась на заднее сиденье, слабым голосом произнося слова благодарности. Сын молча устроился рядом с шофером.
— Наконец-то мы на твердой земле, — вздохнула мадам Раск. — Всю жизнь живу у моря и даже не представляла, что буду так страдать от качки.
Она с нежностью всматривалась в плоский стриженый затылок сына.
— А вот Артур чувствует себя прекрасно. Не правда ли? Он крепкий мужчина. Весь в отца. Вы видели, как он стреляет?
Мы въехали в предместье Каира — Гизу. Там и стоят усыпальницы фараонов — пирамиды. Нам попадалось на пути множество легковых автомобилей и автобусов. Ветер надувал с обочины песок на асфальт, и он похрустывал под шинами. Ветер был сухой и колючий, жег лицо. На горизонте желтыми полосами обозначалась пустыня. И вот совсем неожиданно мы встретили у дороги настоящий караван. Один за другим, высоко задрав головы на длинных шеях, словно силясь разглядеть впереди конец своему скучному пути, шли четыре верблюда. Переднего вел за веревку курчавый мальчишка, обнаженный по пояс, в широких полотняных шароварах.
— Стоп! — вдруг скомандовал Раск шоферу.
Вышел с камерой на асфальт. Махнул рукой погонщику, чтобы остановился. Подойдя вплотную, снял его на фоне верблюдов. Арабчонок, вытянув руки по швам, замер.
— Бакшиш! Бакшиш! — радостно закричал он, когда Раск опустил камеру.
— Что такое бакшиш? — поинтересовалась Лена.
— Деньги, — сказал Абу. — Здесь принято платить тем, кого фотографируешь на улицах.
Раск повернулся и, не торопясь, направился к машине.
— Бакшиш! — Арабчонок бросился следом. Губы его дрожали от обиды.
Не глядя на него, Раск степенно погрузил свое тяжелое тело на сиденье автомобиля, вытащил из кармана серебряную монету и показал издали арабчонку. Мальчишка обрадовался, протянул руку.
— Поехали! — резко приказал Артур шоферу. — Медленно!
Машина тронулась. Арабчонок удивленно ахнул и бросился следом, звонко шлепая босыми пятками по асфальту. Раск в вытянутой руке держал монету, в другой руке — камеру, в упор поставленную на арабчонка. В камере жестко стрекотал механизм.
— Чуть быстрее! — командовал шоферу, не отрывая камеру от лица. — Еще быстрее! Так держать!
В этот момент прищур его глаза у видоискателя под волевым изгибом брови был таким, словно он стрелял из скорострельной винтовки. Уверенный, холодный, даже ресничкой не дрогнет.
…Задыхаясь, с выпученными от напряжения глазами, с протянутой рукой бежал за машиной обманутый арабчонок.
— Стоп! — вдруг крикнул шоферу Анри Ивен. — Хватит!
Его лицо исказилось от гнева, казалось, он вот-вот ударит по торчащей перед ним круглой лопоухой голове.
Шофер резко затормозил, и Раск едва не выронил камеру.
— Какое вам дело? — холодно и жестко произнес он. — Не вмешивайтесь. Я заплачу за такси.
Ивен, уже овладев собой, спокойно, тоном, не терпящим возражения, приказал:
— Отдай монету мальчишке!
— Ты же издеваешься над ним, — поддержал его Абу.
Раск скривил губы:
— А вам-то что?
Ивен с расстановкой повторил:
— Отдай монету мальчишке! Иначе я выброшу тебя из машины вон.
Рядом с нами испуганно застонала мадам Раск.
Резко выкинув руку в окно, Раск со злостью швырнул монету далеко в сторону, в колючие кусты на обочине дороги. За ней бросился арабчонок.
— Звереныш! Ты ведешь себя, как фашист, — презрительно произнес Ивен.
— Что вы говорите! — ужаснулась мадам Раск. — Как вам не стыдно! Он же ребенок.
Раск, не поворачивая головы, вызывающе бросил из-за плеча:
— Вы думаете, оскорбили меня, назвав фашистом? — Он дерзко усмехнулся: — Наоборот. Совсем наоборот. — Откинулся на сиденье, лениво вытянул ноги. — Между прочим, мой отец когда-то воевал и во Франции.
И принялся налаживать фотоаппарат.
Ивен велел шоферу ехать обратно в город, к ближайшей стоянке такси.
На стоянке он сказал мадам Раск:
— Выходите!
Она сердито засопела, выползла с сиденья, с силой хлопнула дверью. Ее сын, выходя из машины ткнул дверь ногой.
Наш шофер, широкоплечий араб в низкополой белой шапочке-феске, улыбаясь, щелкнул языком, высунулся в окно и что-то гортанно, по-арабски крикнул своим товарищам-таксистам. Те разом закивали. Повернул довольное лицо к нам и сообщил:
— Будьте спокойны! Отсюда на такси они уже не уедут. Придется на рейсовом автобусе. А в нем тесно и душно.
Мы все-таки добрались до пирамид.
Я даже не ожидал, что пирамиды такие огромные. Особенно нас поразила самая большая и самая древняя — пирамида Хеопса. Она была построена почти пять тысяч лет назад. Ее высота около ста сорока семи метров — мало на свете сооружений такой высоты. Пирамида производит ошеломляющее впечатление.
— Неужели моя Элен увидит все это собственными глазами? — радовался Ивен.
Времени у нас было в обрез, но Ивен настоял на том, чтобы мы дали возможность Лене нарисовать пирамиду.
— Это же одно из семи чудес света в древнем мире, — говорил Ивен. — Лена непременно должна его нарисовать.
Пока наша художница работала, присев на камень, мы побродили около пирамиды. Туристов было множество. Кого только здесь не встретишь! Гиды-любители за небольшую плату громко дают пояснения. Экзотически одетые всадники, изображающие кочевников пустыни — бедуинов, восседающих на верблюдах. Повсюду продавцы бус, открыток, слайдов, статуэток.
И саму пирамиду, и пеструю толпу людей у ее подножия, и вереницы автомашин и автобусов Лена изобразила на своем рисунке. Получился он очень удачным. Просто мастерским.
— Это, пожалуй, лучший рисунок в твоем альбоме, — сказал Ивен. — Я обязательно расскажу о нем Элен.
— Расскажете? — удивилась Лена. — Как можно рассказать о рисунке? Его надо показать. — Она чуть помедлила, словно собираясь с духом. — Я уверена, что Элен будет видеть. И очень скоро. Поэтому… — Лена вдруг протянула свой альбом Ивену: — Возьмите! Передайте его вашей дочери. Скажите, что подарок от ее сверстницы и тезки: ведь Элен и Лена — одно и то же. Я буду счастлива, если среди первых вещей, которые увидят ее прозревшие глаза, будут и мои рисунки. Может быть, они Элен понравятся. Ведь я хотела показать, как красив и прекрасен мир, в котором мы живем. И добра в нем все-таки куда больше, чем зла. Возьмите, пожалуйста!
И Лена вложила свой драгоценный альбом в руки растерявшегося от неожиданности Анри Ивена, нашего французского друга.
Глава восемнадцатая
Восход на вершине Карадага
К родным широтам «Мечта» возвращалась уже знакомым путем — пересекли Средиземное море, миновали берега Греции, по проливам Дарданеллы и Босфор вошли в «свое» Черное море.
Настроение было отличное, как у всех моряков, которые после долгих скитаний наконец возвращаются домой. Мы гордились нашим плаванием — тысячи миль за бортом, порты и города Европы, Америки, Африки, Антарктиды, Океании, Азии… Сколько новых земель повидали, сколько новых друзей приобрели! Узнали, как просторна и прекрасна наша планета Земля. И хотя еще немало на ней бед, невзгод и зла, все-таки мы нигде не чувствовали себя одинокими.
Берега милого нашего Крыма увидели уже к вечеру. Издали узнали очертания Карадага и его вершину, на которую мы так и не забрались. Уходящий в сумрак берег искрился веселыми вечерними огнями, доносился до нас запах цветущих трав, долетали звуки музыки из приморского парка. Мы всей грудью вдыхали воздух родной земли.
