Лесные тайнички (сборник) - Сладков Николай Иванович (книги бесплатно без .TXT) 📗
Поникли к земле травы. Блеск камней слепил глаза. И вот у самого моего сапога блеснуло что-то влажное. Росинка?.. Нет, глаз!
И сейчас же из-под самой ноги выпорхнул жаворонок.
Выпорхнул и упал, побежал, волоча крыло.
Человеку давно известна эта птичья уловка: отводит!
Посмотрел я себе под ноги и в самой колее увидел гнездо. В гнезде пять живых яичек: видно, как под тонкой скорлупой теплится маленькая жизнь.
Сколько надо труда, забот, а может быть, и жертв, чтобы сберечь эти хрупкие скорлупки и теплом своего тела раздуть в яичках, как в чуть тлеющих угольках, искорку жизни!
Я лёг в траву недалеко от гнезда и стал следить за жаворонком. И тут открылись мне маленькие птичьи хитрости и великая птичья любовь.
Когда долго лежишь неподвижно, как будто растворяешься в шири зелёных гор и синего неба.
Вот из колосков и трав высунулись два чёрных уха. А вот и вся лисичка вскинулась на дыбки. Помедлила, склонив книзу острую мордочку, и вдруг нырнула в траву, прижала там что-то обеими передними лапами и носом. Мышкует!
Закусив мышонком, поднялась из травы, осмотрелась...
Меня не заметила, не причуяла, будто я на самом деле растворился в воздухе. А жаворонка увидала.
Но для лисы у жаворонка своя хитрость.
Он смело подлетел и сел на камень у самого лисьего носа. Сидит и пёрышки чистит.
Лиса прыг к камню. А жаворонок - порх! - и на другой.
Лиса за ним - а он на третий.
Крыльев-то у лисы нет, - как за ним по воздуху угнаться?
Отвёл жаворонок так лису подальше от гнезда, поднялся повыше - и назад.
Да вдруг кинулся за ним крылатый враг: соколок.
Но и тут оказалась у жаворонка своя уловка. Он пал на землю и юрк мышонком под камень.
Ловко и смело защищал жаворонок своё гнездо.
Всё же мне подумалось: обманет человека, отведёт лису, спасётся от сокола - и всё напрасно: однажды утром заскрипят арбы, и тяжёлое колесо раздавит гнездо в колее со всеми его пятью маленькими жизнями. И весь птичий труд, все жертвы пропадут даром.
Спустившись в долину, я часто вспоминал это обречённое птичье гнёздышко.
Шли дни. Наливались, тяжелели травы. Перестали петь жаворонки. В горах стало необычно тихо. И в этой тишине скрип первых арб раздался особенно резко. Косари поднимались в горы.
Ну, вот и конец птичьему домику...
В большую жару я опять поднимался по этой дороге.
Вот колея. Вот и место, где было гнездо. Тут я остановился и стал рассматривать вдавленные в землю соломинки и пёрышки - остатки птичьего жилья.
И вдруг, к моей великой радости, в двух шагах от меня из травы один за другим начали выпархивать желторотые жаворонята - все пять!
Они ещё плохо держались в воздухе: крылышки их были слабы и хвосты кургузы. Вихри и ливни грозили им бедой. В траве крались за ними лисы, а в воздухе сторожили соколки. Но теперь я был спокоен за них.
Я знал: родители научат их всем своим хитростям, и лисам и соколкам противопоставят они свою осторожность, ловкость, полёт.
Самого страшного они избежали - слепого колеса арбы.
МЕДВЕЖИЙ ХАРАКТЕР
Про волка всякий охотник скажет: умный и злой зверь. Про зайца труслив косой. Про лису - хитра.
А вот про медведя спросишь охотников - мнутся, в затылках чешут. Нет у охотников о медведе единого мнения. Одни говорят - зол и свиреп, как волк. Другие - хитёр, как лиса. А третьи даже уверяют: трусоват мишка, что твой заяц.
Сам я медведей на воле не встречал: случай не представился. А очень хотелось. Хотелось самому решить, какой у медведя характер.
Случай - душа охоты. Пробирался я раз по горному склону, поросшему редкими пихтами и берёзками. И вижу: медведь! Лежит под обрывом ската на уступе в тени пихточки и спит. Близко медведь: в бинокль видно, как шевелятся от дыхания травинки у медвежьего носа. И как скачут на медвежьей шкуре весёлые солнечные зайчики.
Но медведю меня не учуять: ветер-то дует снизу вверх. А я его наверху чую: пахнет кислятиной и нагретой мокрой шерстью.
Я упал на землю, навёл на зверя бинокль и замер; сутки пролежу, а уж узнаю, какой он, медведь!
Медведь спал недолго. Вот он поднял башку. Повёл носом, но ничего не учуял. Тогда потёр морду о лапу. Лапу полизал. Перевернулся на брюхо и уткнул нос в землю.
Видно, сыт, вставать незачем. Вот лень и одолела.
Но вдруг зверь дрогнул и зашарил носом по земле. Что-то унюхал! Мне, конечно, сверху не видно, но догадываюсь: жучок прохожий защекотал медведя по носу!
Жучишка удирает, а медведь башку склонил набок и одним глазом на него смотрит. Отполз жук, а мишка его носом прижал и к себе пододвинул. Жук опять удирать; торопится, наверное, карабкается через разные там веточки и бугорочки. Жук карабкается, а медведь его разглядывает. Серьёзно глядит губу в трубку вытянул! Отползёт жучишка - медведь его носом назад, чтобы видней.
Я ружьё в сторону отложил. Ни к чему оно: стрелять не сезон, а смотреть безопасно. Медведь-то, выходит, и впрямь вроде любопытной лисички! С жуком, верзила, игру затеял.
Прижал медведь носом жука да как фыркнет! Пыль вверх, а жук так и отлетел!
Мне жука не видно, вижу только, как медведь лапу вперёд вытянул и к себе гребанул, жука хотел подтащить. Да лапища-то здоровенная, когтищи-то что зубья у граблей, - видно, проскочил жук между когтей.
Рассердился медведь, напрягся весь, уши насторожил. Куда и лень девалась! Лапищу во всю длину вытянул, накрыл жука да как гребнёт к себе! Только когти по камню шаркнули!
А жучок опять между когтей! Убегает, мишке уж и лапой не достать. По земле носом шарит - жука ищет. Сердится, ворчит. Нос сморщил - клыки белые видно.
"Эге! - думаю. - Как бы этот игрун меня не нанюхал!"
Подтянул я к себе ружьё, курки проверил.
Не найдёт медведь жука. Камни ворочает, топчется на одном месте и ревёт глухо, будто гром вдали. На каменную глыбу навалился, вывернул. Загрохотала глыба под уклон. А жука всё нет!
Дыбом встала тут у зверя грива на горбу. Поднялся он на задние лапы. И вдруг заорал громко и грозно. В скалах рявкнуло эхо.
Медведь шагнул вперёд, облапил пихточку да так её рванул, что старые шишки градом посыпались на землю. Бросил пихточку, берёзку схватил; замоталась у берёзки вершинка, как при сильном ветре.
Бушует медведь, ревёт. Озлел - пена на морде. Свиреп, как волк!
Я ружьё схватил, курки взвёл, за камни пригнулся: такой-то зверь кому не страшен!
Сломал медведь берёзку. С лапы на лапу переступает, глазами ищет, что ещё схватить, сломать, опрокинуть? Прижался, как кошка. А когтищи! А силища!
"Ещё сдуру в мою сторону бросится!" - струхнул я. Да скорей поднял вверх ружьё и выпалил из обоих стволов сразу. И тут мохнатое страшилище охнуло по-бабьи, присело да вдруг, прижав уши, дало такого стрекача, что зайцу впору!
Вот и сам, своими глазами, видел медведя. А если кто спросит, какой же у него нрав, я, как и другие охотники, буду чесать в затылке. Кто его разберёт! То свиреп и зол, как волк, то игрив, как лиса, то труслив, как заяц.
Но одно бесспорно: интересный зверь!
КАРАБАШ
Свора псов ринулась на нас с лаем и воем. Собаки мчались от кочёвки, видневшейся на горе. Кочёвка - это сарайчики, сложенные из дикого камня. Летом в них живут колхозные чабаны. Трава в предгорье летом выгорает от зноя, и чабаны перегоняют стада овец и коз на прохладные горные луга. Перегонять и пасти стада помогают чабанам собаки.
Собачья свора развернулась в цепь.
Впереди стаи мчал вожак - огромный пёс, жёлтый, с чёрной головой. За ним на цепи волочился и подскакивал кол. Пёс выдернул его из земли.
На шее вожака ошейник из буйволиной кожи, утыканный железными крючьями, - местное средство от волчьих зубов.
Стая собак весело неслась на нас. Весело, потому что псы, одуревшие от скуки, рады были вволю побрехать, поскакать и поскалить зубы на чужих людей.
Один вожак скакал молча. Молчание его было жутко.
