В семье - Мало Гектор (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
— Нам удалось одолеть огонь, — доложил он господину Вульфрану, — но дом сгорел целиком, и погибло несколько детей.
— Отчего произошел пожар?
— Старая Тибурса, по обыкновению, заснула, а дети постарше начали играть со спичками. Когда внутри загорелось, они в испуге выскочили из дома; то же сделала и обезумевшая от страха Тибурса, позабыв захватить маленьких детей.
Немного спустя они отправились в бюро, куда вскоре после этого явился и Талуэль, сообщивший господину Вульфрану, что многие дети нашлись у соседей, к которым их отнес кто-то и затем, под влиянием охватившей всех паники, забыл об этом. Таким образом погибло лишь двое детей, погребение которых назначили на завтра.
Когда Талуэль ушел, молчавшая до сих пор Перрина решилась вдруг заговорить с господином Вульфраном.
— Вы не думаете быть на этих похоронах? — дрожащим от волнения голосом спросила она.
— Зачем? Разве были мои рабочие на панихиде по моему сыну?
— Они не пришли разделить с вами ваше горе, а вы сочувствуете им в постигшем их несчастии; это было бы ответом, который все они прекрасно поймут.
— Ты еще не знаешь, до какой степени неблагодарны рабочие.
— Они неблагодарны вам за деньги, которые вы им платите, потому что они их зарабатывают; поверьте мне, сударь, что их тронет ваше участие в их горе: денежная помощь не то, что сердечное сочувствие.
Старик молча выслушал Перрину, не сделав ни одного замечания, словно не придавая никакого значения тому, что говорила его маленькая спутница; но вечером, когда они, возвращаясь в замок, проходили по веранде, слепой остановился и подозвал директора.
— Пошлите сказать священнику, что расходы по погребению детей я беру на себя, и попросите его, чтобы служба происходила как можно торжественней. Я сам буду в церкви.
Талуэль просто окаменел от изумления.
— Объявите также, — продолжал господин Вульфран, — что всем желающим быть завтра в церкви дается отпуск; этот пожар большое несчастье.
Но это было только начало. На другой день, когда после обычной разборки корреспонденции служащие стали расходиться, господин Вульфран попросил Фабри остаться.
— Есть у вас теперь срочная работа на фабриках?
— Нет, сударь.
— Тогда съездите в Руан. Я узнал, что там устроены образцовые детские ясли, в которых использовано все лучшее из того, что только есть. Я прошу вас подробнее изучить организацию этого дела: самое устройство, систему отопления и вентиляции, определить, какой потребуется первоначальный расход и каково будет ежегодное содержание их. Потом узнайте у лица, устроившего их, какие ясли были взяты им за образец, и изучите их. Только, пожалуйста, сделайте все это как можно скорее: я хочу, чтобы не позже, как через три месяца, можно было открыть ясли при каждой из моих фабрик. Не дай бог, чтобы еще раз повторилось подобное несчастье! Я надеюсь на вас.
Вечером, во время урока, едва успела Перрина рассказать учительнице об утреннем событии, в библиотеку вдруг вошел господин Вульфран.
— Мадемуазель Бельом, — сказал он, — я пришел просить вас от своего имени и от имени всего здешнего населения оказать нам услугу, значение которой для нас будет неизмеримо, но которая потребует и с вашей стороны большой жертвы. Дело вот в чем: я намерен устроить при каждой из моих фабрик ясли и прошу вас принять на себя заведывание ими. Лучшей руководительницы для такого важного дела я не могу найти.
В подобных просьбах не отказывают, и как ни тяжело было мадемуазель Бельом расстаться со своей школой, она должна была согласиться, хотя жертва с ее стороны была действительно велика.
— Нечего делать, я согласна. Но вели бы вы знали, как трудно мне расстаться со школой!
— Школа дает детям многое, очень многое, — возразил господин Вульфран, — но сохранить им жизнь и здоровье, по-моему, гораздо важнее, и вот почему вы не должны отказываться.
— Я и не отказываюсь, хотя заранее знаю, какой тяжелый труд мне предстоит… Я почти не знакома с этим делом, и, чтобы поставить его как следует, надо будет многому поучиться… Ну, да это ничего! Я ваша, ваша всем сердцем, и у меня просто слов не хватает, чтобы выразить вам всю мою признательность, весь мой восторг…
— Если вы говорите о признательности, — перебил ее слепой, — то благодарите не меня, а вашу ученицу, потому что это она чуть не насильно заставила меня обратиться на тот путь, на котором, к стыду моему, я так поздно делаю только первый шаг…
— О, сударь, сделайте же еще несколько шагов! — радостно воскликнула молчавшая до сих пор девочка.
— Куда же надо идти для этого?
— В одно место, куда я вас поведу сегодня вечером.
— Как же ты во всем заранее уверена!
— Ах, если бы я могла быть уверена!
— Так ты сомневаешься во мне?
— Не в вас, а в себе… Но это совсем не относится к моей просьбе пойти со мной туда, куда я вас поведу…
— Но скажи же, куда именно хочешь ты повести меня сегодня вечером?
— В одно место и всего на несколько минут.
— Так неужели же нельзя назвать мне это таинственное место, куда я должен идти?
— Если бы я вам сказала теперь, то на вас не произвел бы никакого действия ночной визит туда. Сегодня вечером будет тихо и тепло, и вам нечего будет бояться простуды. Согласитесь пойти со мной…
— Ей можно поверить… — заметила мадемуазель Бельом.
— Ну, хорошо, я пойду вечером с тобой. В котором же часу отправимся мы в нашу экспедицию?
— Чем позже, тем будет лучше…
В течение вечера господин Вульфран несколько раз заговаривал с Перриной о предстоящей экспедиции, пытаясь вызвать ее на объяснения.
— А знаешь, ты подстрекнула мое любопытство…
— Если бы даже я не достигла ничего другого, то и это было бы уже хорошо… Не лучше разве думать с интересом о будущем, чем сокрушаться о невозвратном прошлом?
— О каком еще будущем могу я мечтать? Для меня впереди нет ничего, кроме горя, одного только горя.
— Нет, сударь, это не так… Подумайте только о том, что можно сделать для других, и у вас появится цель в жизни, появится желание жить, чтобы успеть сделать как можно больше… Начитавшись волшебных сказок, дети часто мечтают о появлении доброй феи, которая может исполнить всё их желания, а вы сами чародей, у вас в руках есть все, чтобы сделать счастливыми тысячи людей…
Так проговорили они до поздней ночи. Наконец Перрина объявила, что пора идти. На дворе было очень тепло, тихо, и только зарницы порой освещали темную синеву неба. Когда они пришли в деревню, там все уже спали.
— Теперь мы перед домиком тетушки Франсуазы, — вдруг произнес господин Вульфран.
— Мы к ней и идем. Теперь я попрошу вас больше ничего не говорить и взять меня за руку. Только предупреждаю вас, что нам придется подниматься по прямой, довольно отлогой лестнице; на последней площадке я отворю дверь в комнату, в которой мы пробудем ровно столько, сколько вы пожелаете, хотя бы одну минуту.
Подойдя к расположенному внутри двора флигелю, они стали подниматься по лестнице, которую Перрина отыскала при свете от вспышек зарницы. Достигнув второго этажа, она открыла дверь, о которой говорила раньше, и тихонько втащила за собой в комнату господина Вульфрана, а дверь заперла.
В темной комнате их охватил удушливый, острый запах. Кто-то из квартирантов проснулся и спросил:
— Кто там?
Перрина пожала старику руку, давая понять, что отвечать не следует.
Затем тот же сонный голос продолжал:
— Будет тебе гулять, Ла-Ноэль. Ложись-ка лучше спать…
Теперь уже сам господин Вульфран рукой подал знак Перрине, что хочет уйти. Девочка открыла дверь, и они стали спускаться вниз по лестнице. Из комнаты вслед им донесся уже не один, а несколько голосов.
