Во что бы то ни стало - Перфильева Анастасия Витальевна (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Немедленно, прежде всего, Дина, как ветер, понеслась в Алешкину больницу. День был неприемный, да и накануне к Лопухову приходила с завода целая делегация; но Дина так горячо уверяла дежурного врача о необходимости свидания, что ее пропустили. Подхватив полы длинного халата, она ринулась в палату.
Алешку она узнала сразу, хотя он лежал с огромным желто-зеленым синяком во всю щеку и с опухшей скулой. На тумбочке рядом с кроватью возвышалась гора пакетов и банок. Дина почувствовала вдруг, что у нее, как от лука, защипало глаза. Сердито крякнув, подошла и сказала, будто ничего особенного не произошло:
— Алешка, здорово.
Он повернул заплывшую скулу, выпростал из-под одеяла руку и молча сжал ей пальцы. Так посидели минуты две — Дину предупредили: если будет много болтать, выгонят. Потом она нагнулась над Алешкой — опять защипал проклятый лук — и спросила:
— Тебе-то меня слушать можно?
— Ясно, можно! — довольно громко ответил Алешка. — Ты что, вообразила, я помираю? — и тише: — Курить вот хочу до смерти. Папироски нету?
— Нету, нету, потерпишь. Алешка, а ты все-таки балда, что не привлек того негодяя к судебной ответственности. Который тебя искупал!
— А ну его. — Желто-зеленый синяк сморщился. — Ему свои ребята мозги вправят. Лучше скажи, что на свете делается? Я тут совсем закис.
Дина поправила халат. Больные на соседних кроватях лежали, деликатно отвернувшись. Сказать или не сказать?
— Кой-какие новости есть. — Она устроилась у него в ногах. — Тебе Васька ничего еще не говорил? Первая. Ленкиного дядьку вычистили с работы. За какие-то денежные махинации, Найле точно не поняла. Словом, выперли с треском! Представляешь?
— Представляю. Ничего удивительного. Что же он делает?
— Рыщет по городу, как волк, или прячется в свою нору. И ото всех скрывает, учти!
— А… она сама как? — тихо спросил Алешка.
— Кто, Ленка? Фу-у… Она-то при чем? Я к ним не хожу… Работает в своем Отовенте, как и раньше. — Дина гневно раздула ноздри. (Если бы она не получала от Лены того восторженного, нелепого письма!..)
Алешка лежал совершенно спокойно, и Дина решила, что можно продолжать.
— Есть и вторая новость.
— Ну?
— Тебе Васька и про Найле ничего не говорил?
— Ничего! — удивился Алешка, подымаясь с подушки.
Дина мягко, но решительно заставила его лечь обратно.
— Понятно, не хотел тревожить. Одним словом, они с Найле решили расписаться. У Стахеевых ей, факт, больше не жить, да и Васька против.
— Расписаться? Как? Зачем? — Синяк снова полез кверху.
— Ну что ты, маленький, не знаешь? Зарегистрироваться.
— А-а! — Алешка заулыбался.
— Но это еще полбеды. Вопрос в другом: где им жить? У Найлиных родителей негде… Вот в чем загвоздка!
Алешка слушал с громадным интересом. Задумался. Сказал твердо:
— Динка, в общем, есть выход. Чудак Васька, от меня скрыл, я же не барышня… У нас в общежитие и семейных пускают. Ну, отгородят угол и пускают. (Теперь у Дины глаза полезли на лоб.) Только там какая-то вредная санитарная комиссия следит, чтобы лишних коек не понаставили, такие бюрократы… Динка, я, в общем, куда-нибудь смотаюсь, а Васька с Найле пусть отгородятся. Меня же скоро выписывают. Что ты, как на пугало, уставилась? На завод буду ездить, другие же ездят!
— Лежи, пожалуйста, спокойно, тебе нельзя так много говорить, — строго сказала Дина.
— Иди ты, знаешь… Динка, только куда бы мне смотаться?
Динин стремительный мозг заработал на полную мощность.
— Ладно. Ты, Алешка, лежи пока, не волнуйся. Слушайся лечперсонала, пей лекарства (Алешка в рот их не брал), а я буду принимать меры. Словом, действовать. Теперь вот что: я сегодня же позвоню Ленке, проверю, как она там, и велю ей немедленно приехать к тебе… Ты что?
— Нет! — Алешка опять поднялся с подушки, но Дина уже не смогла уложить его. — Я и Ваське говорил и тебя прошу. Ни о чем ей не рассказывай. Что ездил в Лепихово, и вообще… Я тебя очень прошу. Поняла?
— Нет, не поняла. — Дина смотрела на него изучающе.
Но слишком она дорожила Алешкиной дружбой, слишком ревностно готова была исполнить любую его просьбу!
— Хорошо. Согласна. Пока ничего не скажу, хоть это и глупо.
— Нет, не глупо, — упрямо повторил Алешка. — Я не хочу ее видеть.
— Ты?
— Да. И больше не спрашивай меня ни о чем. Не будешь?
— Хорошо. Не буду.
Окаянный лук чуть снова не щипнул глаза. Дина резко провела по ним рукой — к счастью, Алешка не заметил.
Встав, она вытащила из карманов халата купленные сегодня с такой нежностью по дороге в больницу кулек с орехами, пачку «Люкса» — вот тебе и нет папироски! — последний номер «Мира приключений». Сунула все на тумбочку и, крепко тряхнув Алешкину безответную руку, умчалась из палаты так же стремительно, как и появилась.
Алешка пролежал, уткнувшись в стену, довольно долго, больные даже забеспокоились, не стало ли ему хуже… Нет, физически он чувствовал себя хорошо! Просто растревожило все услышанное о Лене.
Ее дядьку выгнали за темные дела. Ну и… поделом. Динка права, Лена тут совершенно ни при чем. Но ее жизнь, конечно, теперь тоже изменится! Что она думает, что делает сейчас, с кем встречается? Как это странно — такая близкая и так далеко!
Алешка сказал Динке «нет»? Он не хотел, чтобы Лена пришла, вдруг оказалась здесь, положила на лоб прохладную маленькую ладонь? Ложь, он так этого хотел! Разве мало передумал, перевспоминал о ней за длинные больничные дни и ночи?
Лена, Лена, сероглазая глупая девчонка! Ну чем ты приворожила бедного парня? Стихи свои нежные и неумелые посвящал тебе еще в детдоме разве не он? Не он подстерегал в коридоре или в саду, чтобы больно дернуть за косу и отойти с независимым видом? Не он чуть не в кровь избил мальчишку, похваставшегося, что ты на него «особенно» посмотрела? А после, когда разлетелись в разные стороны, не он ли чинил эту чертову тарахтелку, мотоцикл твоего пучеглазого дядьки, чтобы лишний раз взглянуть на тебя? Не он ли бежал в тот вечер, спрятав у сердца билеты, прыгая как белка с трамвая на трамвай, чтобы успеть пригласить тебя в этот постылый цирк, куда ты ушла с надменным пижоном, закружившим твою пустую голову?
Эх, Лена, Ленка…
Ведь никто и никогда не будет любить тебя преданнее и беззаветнее, чем Алешка! Ни у кого так не забьется сердце от одного вида твоей вздернутой губы, растрепанных волос, твоей, как у уточки, переваливающейся походки вовсе не таких стройных и изящных ножек (плевать ему на их изящество или изящность, как там надо говорить…)!
— Эх, Ленка…
Ладно. Хватит тосковать, канючить, заниматься переживаниями. Алешка резко повернулся на бок и попросил у вошедшей санитарки пить.
Ну, а Дина?
Та была уже далеко от больницы, но мысли и чувства ее оставались в хаосе. Алешка выздоравливает, ему надо куда-то смотаться, потому что Васька собирается жениться… тьфу, регистрироваться со своей Найле, потому что ее хозяина выгнали, то есть вычистили, а это же и Ленкин дядька. Как она будет теперь?.. Да и Алешка не желает ее видеть… Было от чего растеряться даже Дине, пока она утрясала в сознании эти разнородные, свалившиеся в один день известия.
Утрясла она их довольно скоро и в тот же вечер сидела в комнате Марьи Антоновны с Кузьминишной, выкладывая им все, безбожно привирая, так что обомлевшая Кузьминишна только и могла шептать:
— С нами крестная сила… Леночка… Алешенька… Вася…
Марья Антоновна была серьезна. Известие о Ленином дяде она приняла спокойно. Постаралась успокоить и Кузьминишну, сказав:
— Мама, прошу без паники. Поймите, к делам своего дяди Лена не имеет никакого отношения! Я сама побываю у нее и все выясню.
А вот про Алешку с Васей… Не так давно, после рассказа Кузьминишны о заводском общежитии, Марья Антоновна, посоветовавшись с Андреем Николаевичем, решила все же, что ребятам полезно жить самостоятельно… А теперь вот как сложились дела!
