Пока нормально - Шмидт Гэри (список книг TXT) 📗
Пока мы ели, я почти ничего не говорил. Как и отец.
За десертом Лукас сказал, что ему, наверное, пора поискать работу. Кристофер сказал, что он помог бы ему кататься по городу, если бы ему разрешили ради этого не ходить в школу, и мать на него цыкнула, а Кристофер сказал, что он только предложил, а Лукас ответил, что он как-нибудь сам справится, а Кристоферу нельзя пропускать ни дня, ни единого дня, а Кристофер спросил: «Почему это?», и тогда Лукас посмотрел на него и сказал тихо-тихо, почти прошептал: «Потому что ты не поедешь во Вьетнам, ты поедешь в колледж», а отец сказал, что мы никогда в жизни не заставим его за это платить, и Лукас ответил, что именно поэтому он и собирается искать работу, а отец сказал, что не найдет он никакой работы – кто его возьмет-то?
Примерно на этом разговор и кончился. А вместе с ним и ужин.
Наступила сердитая тишина, какая иногда бывает в домах. Может, в некоторых домах ее и не бывает – например, у Догерти. У них, наверное, всегда дым коромыслом. Но в нашей Дыре сердитая тишина давно стала обычным гостем, и теперь она пришла снова. Никто не говорил до тех пор, пока всем не захотелось завопить.
На следующее утро Лукас отправился искать работу. Знаете, сколько в нашем тупом Мэрисвилле людей, которые готовы нанять человека без ног?
Ни одного.
Всю первую неделю апреля он выезжал в своей тупой коляске каждый день. Буквально каждый. Он проехал в ней по всем улицам Мэрисвилла и заглянул во все места, где можно было бы найти работу. Знаете, как трудно съезжать в коляске с тротуара? Знаете, как трудно успеть залезть на него с другой стороны раньше, чем на светофоре снова загорится красный? А знаете, какие двери бывают в наших тупых магазинах и сколько из них может спокойно открыть человек, который сидит в коляске?
Вот что услышал Лукас:
Вряд ли вы сможете делать эту работу, сидя в коляске.
Простите, но эта штуковина будет дребезжать здесь с утра до вечера, а мы не можем на это пойти.
Тебе будет слишком тяжело, сынок.
У нас слишком узкие проходы для вашей коляски. Вы не справитесь.
Честно говоря, мы не хотим, чтобы наши покупатели испытывали жалость, когда входят в магазин. Если человек знает, что ему опять будет кого-то жалко, он просто к нам не вернется.
И так далее.
Но Лукас продолжал ездить. Каждый день.
Мне казалось, что в коляске трудно быть таким устойчивым.
Представьте, что вы входите в дом, где все идет просто отлично, когда у вас самого Лукас каждый день ездит по улицам без всякого результата и Эрни Эко носит вашу куртку. Знаете, что при этом чувствуешь?
Примерно так я себя и почувствовал в среду вечером, когда меня опять срочно вызвали к Догерти и миссис Догерти сказала: «Спасибо, что пришел, Дуг» и объяснила, где я могу взять шоколадный кекс после того, как уложу детей. Она предупредила, что дети уже получили свои порции и лишние калории в виде сахара им ни к чему – хотя это я и сам бы сообразил, потому что Фронси и Дейви вцепились мне в ноги, а Джоэл попробовал меня повалить, а Полли с Беном ждали, когда я упаду, чтобы на меня наброситься.
«Не мучайте его», – сказала миссис Догерти, а мистер Догерти сказал, что я уже большой и как-нибудь справлюсь, и засмеялся – я думаю, это стало сигналом для Бена и Полли, потому что не успели мистер и миссис Догерти выйти из дверей, как я уже очутился на полу, и они щекотали меня, пока я не согласился поиграть в Страшного и Беспощадного Убийцу, и тогда они все с визгом побежали прятаться. Когда я нашел Дейви, то осалил его, и он тоже превратился в Страшного и Беспощадного Убийцу, а потом мы пришли на кухню и нашли Полли, и она тоже превратилась в Страшного и Беспощадного Убийцу, а потом мы пошли… в общем, вы уже поняли, какие правила в этой игре. А после этого мы все выпили холодного молока, и я разрешил им съесть по самому-самому крошечному кусочку шоколадного кекса, а потом мы взялись за чтение, которое, как вы помните, занимает в этой семье порядочно времени.
У Фронси была новая книжка, и мне все равно, кто бы там что ни говорил: слоны одежды не носят.
Дейви заставил меня читать про какого-то чудака, которого звали Тики-Так-Брыки-Бряк или что-то вроде того. Я никак не мог прочитать его имя правильно – вы тоже не смогли бы, между прочим, – и Джоэл чуть не помер со смеху.
У самого Джоэла была книжка про Бена, и он очень радовался, потому что у него есть брат Бен, а этот Бен знал, как запрыгнуть на верхушку замка, и пускай я угадаю, как это у него получалось? «Нельзя запрыгнуть на верхушку замка», – сказал я, и Джоэл страшно развеселился и закричал: «Нет можно, нет можно – сейчас прочитаешь и увидишь!»
У Полли была книжка про домик в лесу, где живет Лора с мамой, папой и сестрами. Вы удивились бы, какая это неплохая история, особенно если учесть, что в ней ничего не происходит.
А у Бена была книжка про поросенка, который поехал во Флориду. Она оказалась интересней, чем вы думаете, и это было хорошо, потому что про этого поросенка написана целая куча книжек – странно, правда? – и Бен хотел прочитать их все до последней.
Просто блеск.
В общем, когда поросенок наконец отправился в путь, а все дети – в постель, было позже, чем хотелось бы старшим Догерти, но так оно всегда и бывало, и я сидел в холле на втором этаже и слушал, как в доме постепенно наступает чудесная тишина, полная ровного и спокойного дыхания. Миссис Верн задала нам кучу квадратных уравнений по Алгебре Повышенной Сложности да еще четыре задачи про двух человек, которые едут в разные стороны на разной скорости в течение разного времени – и кого волнует, насколько они разъедутся к тому моменту, когда у одного из них кончится бензин? Но потом дыхание вдруг перестало быть ровным и спокойным.
Я услышал сипение. Из комнаты Джоэла. Такое, как будто тому, кто дышал, не хватало воздуха. Я отложил тетрадку. Сипение стало громче, и в нем было что-то… отчаянное. Я вошел в комнату. Включил свет. Джоэл смотрел на меня, и его глаза…
О боже! Я сразу вспомнил Морскую Чайку.
Я подбегаю к его кровати. Он старается дышать, но внутрь почти ничего не попадает. Его глаза расширяются. Он хочет набрать еще воздуху. Почти ничего.
Я выскакиваю в холл. Звоню домой. Отвечает Кристофер. Говорю ему, чтобы срочно бежал сюда, и вешаю трубку. Бегу обратно к Джоэлу. Почти ничего. Бегу в комнату Бена и говорю ему, что мне надо отвести Джоэла к доктору Боттому, а он пускай не спит и смотрит за остальными, пока не придет Кристофер. «У него астма, – говорит он. – Это она?» Я отвечаю, что не знаю. Бегу к Джоэлу. Он стоит у кровати, выгнув спину, пытается вдохнуть, трет себе грудь и уже начинает плакать. Мокрый от пота. Вбегает Бен. «Где твой ингалятор? Где ингалятор, Джоэл?» Джоэл смотрит на меня так, как будто я должен что-то сделать. Бен роется в простынях, потом бежит к тумбочке, вынимает из нее ящик и вытряхивает на кровать. «Не могу найти, – кричит он. – Где ингалятор, Джоэл?» Приходит Полли и останавливается на пороге. Она смотрит на Джоэла. «Он умрет?» – спрашивает она.
Я заворачиваю его в одеяло. Несу вниз и дальше, из дома. Джоэл обнимает меня за шею – крепко-крепко, как будто борется со Страшным и Беспощадным Убийцей. Пускаюсь бегом.
Знаете, что это такое – бежать ночью, когда у тебя на руках мальчишка, который плачет, но не может плакать, потому что не может дышать, а ты бежишь и бежишь и не знаешь, твой это пот или его, а он смотрит на тебя испуганный и верит в тебя, но ты не веришь в себя, потому что, если Боттомов нет дома, что ты тогда будешь делать? Знаете, что при этом чувствуешь?
Но ты бежишь, и бежишь, и бежишь.
Бежишь.
У них горит свет. Я бью ногой в дверь – изо всех сил. Еще раз. И еще. И еще. Джоэл снова старается вдохнуть, уже слабее. Еще.
Дверь открывается. Надеюсь, это доктор. Один взгляд на нас, и он протягивает руки и берет Джоэла. «Отис, включай скорее душ! И погорячее! Давай!» Несет Джоэла в гостиную и смотрит на меня и показывает на другую комнату – хочет, чтобы я оттуда что-то принес, но потом видит, что я не знаю, чего он хочет, и велит мне подержать Джоэла, а сам бежит туда, и возвращается с какой-то штучкой, и кричит: «На!», и дает ее Джоэлу, и он хватает и подносит ее ко рту и давит ей на донышко.
