Повесть о красном орленке - Сидоров Виктор (читать книги полностью .TXT) 📗
Неборак сел. Из соседней комнаты доносились приглушенные стоны.
— Сколько раненых?
— Одиннадцать. Но раны не страшные — жить будут хлопцы и повоевать еще успеют.— Он говорил, а сам быстро и осторожно разматывал бинт, потом промывал рану.— Одна беда: у нас нет многих инструментов, медикаментов, мало бинтов, ваты. Живем на всем трофейном. В этот раз даже бутылочки йоду не взяли... Не больно?
— Нет, нет, продолжайте,— подавил стон Неборак.— Как же обходитесь?
— Как придется... Кое-что сам делаю... Но этого мало. Я вот у Колядо все прошусь в Камень,— говорил он, бинтуя руку.— Там у меня есть знакомые, которые могли бы достать много нужного нам...
В это время вбежал Артемка. Он распахнул дверь и придержал ее, пока двое партизан не ввели раненого. Это был желтоусый, любитель смешных рассказов. Неборак глянул на него, и сердце дрогнуло: левая кисть болталась на сухожилиях, будто плеть.
— Разрывной вдарило...— словно виноватый, произнес желтоусый.
Наумыч заторопился, пододвинул топчан:
— Положите его.
— Я сам. Чай, не маленький.
И лег, отставив раздробленную руку. Наумыч бросился к своей аптечке, перебрал пузырьки и беспомощно глянул на Неборака:
— Ни капли хлороформа... Как же быть?
Партизан повернул к нему голову:
— Чего нет, Наумыч?
— Лекарства... Обезболивающего.
Желтоусый прикрыл глаза:
— Режь так... Вытерплю, поди.
Наумыч совсем растерялся и просительно поглядел на Неборака, будто тот мог чем-то ему помочь. Потом к раненому:
— Но это же будет очень больно.
— Я понимаю, Наумыч. Ты не бойся — режь. Потерплю... Только вот... Неборак, ты не уходи... С тобой оно веселее будет... Старые знакомые...
И на Неборака глянули широкие, полные страдания глаза. Неборак взял табуретку, присел рядом.
— Я не уйду, брат...— тихо и ласково заговорил он.— Я, брат, с тобою... А ты уж потерпи. Больно, конечно, а вытерпеть можно... Меня однажды в охранке пытали. Думал, не вытерплю...
Неборак рассказывал, а Наумыч, бледный, решительный, уже начал операцию.
Артемка стоял, как пригвожденный, не смея отвести расширенных глаз от происходящего. Он видел, как Наумыч сначала резал, потом пилил острые торчащие концы костей, видел, как покатился крупный, с горошину, пот по белому лицу партизана, как что-то говорил и говорил Неборак, сжав в объятиях вздрагивающее тело раненого. Артемка не помнил, сколько времени шла эта ужасная операция, сколько простоял он вот так, не шевелясь и не мигая. Он только тогда перевел дыхание, когда Наумыч хрипло произнес :
— Готово!
Желтоусый открыл помутневшие глаза. И впервые за все время раздался его голос:
— Водички бы...
Артемка бросился за ковшом, поднес к губам раненого, услышал, как застучали зубы о железо. Неборак встал, отер взмокший лоб и глухо, будто про себя, произнес:
— Вот это человечище! Да с такими можно мир перевернуть...
Раненого, обессилевшего после операции, перенесли в другую комнату, уложили на кровать. Наумыч дал ему выпить какого-то лекарства и вскоре вернулся.
— Такое у меня впервые в жизни,— проговорил он.— Подобного я даже не слыхал от знакомых хирургов...— И потом: — Пожалуйста, дайте мне закурить...— И стал подрагивающими пальцами неумело свертывать цигарку.
Артемка, пошатываясь, вышел из лазарета, тяжело сел на ступеньку и прикрыл ладонью глаза — голова кружилась, ноги мелко дрожали.
Поднялся, когда услыхал тревожное:
— Поляки двинули на нас из Крутишки...
Отряд готовился к бою. Позицию заняли по северной околице села. Эта часть была на взгорье, и отсюда хорошо просматривались и степь, и дорога, извивающаяся между небольшими холмами. Река, отгородившая село с противоположной стороны, заслоняла отряд от внезапного нападения с тыла.
Колядо распорядился спешно выпрячь всех обозных коней, и теперь на них усаживались те, кто не имел винтовок, а был вооружен пиками. Этот необычный отряд он присоединил к кавалерийскому эскадрону. Оглядел Колядо конников, остался доволен.
— Держитесь, хлопцы, смелее. Ваши пики сейчас страшнее любой винтовки.
Кавалерия ушла на левый фланг и рассредоточилась между холмами.
Окинув испытующим взглядом степь, где должно скоро разыграться сражение, Колядо произнес:
— А шо, Неборак, не поставить ли нам пулемет вон там,— и указал черенком плети на холмик справа.
— Пожалуй,— коротко согласился Неборак.
Пошли длинные тягостные минуты ожидания. Люди лежали в цепи, напряженно всматриваясь в степь, где вот-вот должен появиться враг.
Через полчаса на одном из холмов замаячило пять всадников — польский разъезд. Несколько времени они стояли на месте, поглядывая на примолкшее село, потом медленно двинулись вперед.
Колядо следил за легионерами прищуренным глазом, с непонятной полуулыбкой. Когда разъезд приблизился и уже стало нетрудно различить впереди ловко сидящего в седле офицера, Колядо загадочно произнес:
— Побачимо, яки они храбрецы...
Он неожиданно вскочил на своего Серого и, еще никто не понял, в чем дело, вымчался навстречу разъезду. Неборак поднялся, судорожно сжал кулаки:
— Федор, куда?
Но Колядо был уже далеко. Поляки остановились, вскинули винтовки, смотрели выжидательно на приближающегося всадника: кто он, зачем скачет? А Колядо — вот он, почти рядом.
— Здорово, гады! Вам привет от Коляды! — и пальнул из маузера по офицеру.
Тот, словно куль, свалился с коня. Солдаты в панике сыпанули по степи.
Они что-то кричали, стреляли по Колядо, но он носился за ними, бесстрашный и стремительный. Еще одного свалил выстрелом, за третьим погнался с обнаженной шашкой. Далеко в степи догнал, легко опустил сверкающую сталь, и скатилась наземь конфедератка...
Колядо медленно возвращался, гоня впереди трех оседланных коней. На плече висели две винтовки, на другом — подсумки с патронами.
Партизаны бросились встречать командира.
— Ну, Ефимыч, и напужал ты нас,— говорили весело одни.
— С удачей тебя! — кричали другие.
Один лишь Неборак был хмурым.
«Чем это он недоволен!» —подумал Артемка, у которого от восхищения командиром улыбка не вмещалась на лице. И только потом, когда все успокоились и заняли свои места, он услышал, как Неборак тихо сказал:
— Зря ты, Федор... Случись что — отряд остался бы без командира. Перед боем. Такое не шутка.
— Скушный же ты человек, Неборак. Я размявся малость, а ты тоску наводишь.
Засмеялся, увидав, как Неборак еще больше насупился, а потом сказал серьезно:
— Ладно, не буду больше... Ты, Неборак, прав...— Но через минуту снова заулыбался: — А страху-то понагнал я на беляков! Вот шо значит быстрота и внезапность. Так и надо их бить.
Только далеко за полдень появился враг. Легионеры густой цепью рассыпались по степи и пошли в наступление. Из-за холмов по селу ударили пушки. Белые облачка шрапнелей нависли над избами, кое-где стали рваться фугасные снаряды.
Легионеры все ближе, ближе. Пушки внезапно умолкли. Стало тихо и жутко.
Артемке показалось, что все уже пропало, что ничем теперь не задержишь эту грозную серо-зеленую волну, впереди которой хищно поблескивали штыки.
Но вот над землей приподнялся Колядо:
— Хлопцы, готовьсь! Огонь!
Артемка оглох от залпа. Он видел, как смешалась серо-зеленая цепь, как упали и больше не встали несколько солдат. Но вот цепь снова выровнялась и теперь уже не шла, как прежде, а бежала на партизан.
— Огонь!
Снова несколько человек упало, но солдаты бежали, паля на ходу, орали что-то непонятное, страшное.
Теперь партизаны уже не били залпами: каждый стрелял на выбор.
Выстрелы слились в сплошной гром.
Легионеры не выдержали — залегли, открыв беспрерывную пальбу по партизанам. Откуда-то появился Наумыч, пополз по цепи: значит, есть уже раненые.
Неборак взглянул на Артемку, коротко бросил:
— Помогай Наумычу.
