Ласточки и амазонки - Рэнсом Артур (чтение книг .txt) 📗
– Это действительно выглядит так, словно я живу здесь уже долгие годы, – сказала Титти. – Жалко только, что здесь не водятся козы и я не могу их приручить. Козы очень быстро общипали бы все эти ветки, которые нависают над тропой и хватают тебя за волосы всякий раз, когда тебе нужно спешить. – Титти вынула нож и принялась срезать ветки, чтобы хоть немного расчистить дорогу. Видя ветку, кото-рая протягивалась поперек тропинки достаточно низко, чтобы помешать человеку свободно пройти здесь, девочка старалась сломать или, перепилить ее. Наконец после долгой утомительной работы она расчистила весь путь от лагеря до гавани. Потом она пробежала по нему туда-сюда: из гавани в лагерь, а затем снова в гавань. Теперь тропа превратилась в нормальную дорогу. Забавно, что никто прежде не подумал расчистить путь. Почему-то, когда остаешься один, у тебя находится гораздо больше времени на то, чтобы переделать все дела.
Вновь придя в гавань, Титти попыталась дотронуться до гвоздя, вбитого в раздвоенное дерево, дабы убедиться, что она сумеет повесить на него лампу. Она на несколько сантиметров не дотягивалась до него, но это не имело значения: ведь она будет держать лампу за низ, а кольцо, которое нужно будет набросить на гвоздь, расположено на самом верху лампы. Гвоздь, вбитый в центр белого креста на высоком пне, находился намного ближе к земле. С ним вообще не будет никаких трудностей.
Титти подумалось, что остается еще очень много времени до наступления темноты и куда больше – до возвращения «Ласточки» с экипажем. Но если им удастся захватить «Амазонку» и привести ее с собой в качестве приза, то это будет стоить потерянного времени. Тогда пираты поймут, что почем! А завтра Ласточки вновь поплывут к устью реки Амазонки и объявят пираткам, что те проиграли войну, и привезут Нэнси и Пегги на остров Дикой Кошки в качестве побежденных и униженных пленников. На несколько секунд Титти страшно захотелось оказаться вместе с остальными на борту «Ласточки». Теперь они, должно быть, уже ведут поиски у островов Рио, зорко поглядывая по сторонам и ожидая сумерек, когда можно будет войти в устье реки. Титти пыталась представить, как выглядит эта река. Однако нельзя получить, все одновременно, и, если бы ее не оставили охранять лагерь и зажигать маяк и бакены, она так никогда и не узнала бы, каково это – иметь в своем распоряжении целый остров.
Титти сняла обувь и побрела по воде к высокой скале, ограждавшей гавань. Вскарабкавшись на скалу, девочка улеглась там, глядя на юг, туда, где далеко у берегов озера пароход уже причаливал к едва различимому отсюда пирсу. И в этот момент она увидела оляпку. Кругленькая маленькая птичка с коротким, как у крапивника, хвостом, бурой спинкой и широким белым «галстучком» на грудке стояла на камне, торчащем из воды примерно в десяти шагах от Титти. Оляпка покачивалась взад-вперед, словно бы непрестанно кланяясь или же наскоро и неуклюже пытаясь изобразить придворный реверанс.
– Что за манеры, – негромко пробормотала Титти. Девочка лежала неподвижно, а птичка с коричнево-белым оперением продолжала покачиваться на камне.
Неожиданно оляпка прыгнула в воду лапками вперед. Она ныряла совсем не так, как это Делали бакланы: она просто прыгала в воду, словно человек, который не умеет нырять головой вперед или боится, что там, где он погружается в воду, недостаточно глубоко. Несколько мгновений спустя оляпка вновь вылетела из воды, уселась на камень и принялась покачиваться взад-вперед, как будто благодаря невидимых зрителей за аплодисменты.
Потом она снова взлетела с камня и погрузилась в озеро. На этот раз оляпка ныряла в спокойную воду; заслоненную от ветра скалой, на которой лежала Титти. Глядя вниз, девочка различила, как оляпка передвигается под водой, взмахивая крыльями. Птица как будто летала в воде, не отличая ее от воздуха. Она быстро перемещалась вдоль дна у самого подножия скалы. И выныривала оляпка тоже совсем не так, как это делает утка, решившая после нырка покачаться на поверхности воды. Оляпка же просто взлетала в воздух, словно не замечая перехода из одной стихии в другую – разве что в воздухе приходилось гораздо, чаще взмахивать крыльями, чем в воде.
– Ого, я никогда раньше не видела, чтобы птицы делали так, – прошептала Титти, когда оляпка снова вернулась на камень и отвесила два-три поклона. – Это самая умная птица, которую я когда-либо видела, И вдобавок самая вежливая. Вот бы она еще раз нырнула здесь.
Девочка приподнялась на локте, чтобы поклониться оляпке, когда та принялась кланяться в сторону скалы. Если оляпка кланяется тебе, очень трудно не поклониться ей в ответ. Но оляпке, похоже, это не понравилось – она снялась с камня и полетела прочь, быстро взмахивая крыльями и держась у самой воды, а потом скрылась из виду за другими скалами.
Титти долго ждала, чтобы оляпка вернулась обратно, но та так и не появилась. Быть может, она вернулась в свое гнездо. Неожиданно Титти вспомнила, что она должна охранять остров от любых посягательств. Ей следовало находиться на наблюдательном пункте с подзорной трубой в руках, а не лежать здесь на солнышке. Девочка слезла со скалы, вылезла на берег и обулась. Вместо того чтобы возвращаться в лагерь по дорожке, она решила прогуляться по другой тропинке, которую и тропинкой-то трудно назвать – иногда по ней ходили из бухты Первой Высадки в гавань и обратно. Подлесок здесь был особенно густым, а ветви кустарника опутаны побегами жимолости. Это было все равно что торить путь сквозь дикие джунгли. Титти снова превратилась в Робинзона Крузо, живущего на необитаемом острове. Титти подошла уже совсем близко к бухте и вдруг резко остановилась. Что-то произошло на острове, пока она глазела на пароход и на вежливую оляпку. Титти больше не была единственным человеком на острове. В бухте лежала весельная лодка, вытащенная носом на пляж. Миг спустя Титти поняла, что это за лодка. Это было туземное «каноэ» из Холли-Хоув. Титти со всех ног бросилась в лагерь и застала там мать, в удивлении оглядывающую пустые палатки.
– Привет, Пятница, – радостно воскликнула Титти.
– Привет, Робинзон Крузо, – ответила мать. Она поистине была самой лучшей матерью на свете. И она была не такой, как все туземцы. Всегда можно было рассчитывать, что она поймет тебя в подобных вопросах.
Робинзон Крузо и Пятница поцеловали друг друга, притворяясь, что они – не они, а Титти и ее мать.
– Вы наверняка не ждали увидеть мёня так скоро после вчерашнего визита, – сказала мать, – но мне нужно кое о чем поговорить с Джоном. Полагаю, он и остальной ваш экипаж сейчас находятся в этой вашей секретной гавани, в которую нельзя заглядывать несчастным туземцам.
– Нет. Сейчас его вообще нет на острове, – сообщила Титти. – Нет никого, кроме меня… а теперь и тебя тоже.
– Значит, ты действительно Робинзон Крузо, – кивнула мама, – а я всерьез могу считаться Пятницей. Если бы я об этом знала, я бы позаботилась оставить на песке глубокий отпечаток ступни. Но где остальные?
– С ними все в порядке, – заверила Титти. – Они скоро вернутся. Они ушли на «Ласточке» в поход за добычей, – Больше Титти ничего не могла сказать, потому что, в конце концов, Пятница был еще и мамой, а она вдобавок была туземкой, пусть даже лучшей туземкой во всем мире.
– Полагаю, они уплыли, чтобы встретиться с девочками Блэккет, – промолвила мать.
– Пятница ничего не должен знать об этом, – возразила Титти.
– Отлично, я и не буду узнавать, – согласилась мать. – Но что ты делаешь здесь в полном одиночестве?
– Вообще-то мне полагается охранять лагерь, – пояснила Титти. – Но пока здесь никого нет, то я вместо этого спокойно могу побыть Робинзоном Крузо, и ничего от этого не изменится.
– Да, действительно, какая разница? – пожала плечами мама. – Позволишь ли ты Пятнице подложить немного дров в костер и вскипятить чай? Я не могу остаться надолго, но, может быть, они вернутся еще до того, как я уеду.
– Думаю, они вряд ли успеют вернуться, – вздохнула Титти. – Они собирались пересечь Тихий океан. По сравнению с этим расстояние до Тимбукту – просто сущий пустяк.
