Самая легкая лодка в мире (сборник) - Коваль Юрий Иосифович (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
Над головою старухи висела нога в розовом носке. Это была нога капитана-фотографа, и я вспомнил, что мы в купе поезда, увозящего «Одуванчик» из Москвы.
– А теперь закройте глаза и слушайте. Закрывайте, закрывайте…
Кажется, надо было и вправду закрывать только что открытое. Неловко пялить глаза, если их просят за– крыть, и я покорно сомкнул веки.
– Вот молодец. Хорошо. А теперь слушайте. Я хочу вас предупредить, а то умрете и сами не узнаете от чего. Главное – берегитесь Волны!
Мне захотелось немедленно открыть глаза, но я удержался.
– Я вам все расскажу, хоть это и секрет. Надо беречься Волны. В ней все дело. Вы поняли? Ну, теперь откройте глаза и покажите, что вы все поняли.
Я открыл глаза. За колдовским носом разглядел я серые орлиные очи.
– Волна эта чрезвычайно опасна, – говорила старуха, наклоняясь ко мне. – Ее распространяют лысые и усатые. Они знают секрет.
– Какая волна? – собравшись с силами, сказал я.
– Лучевая, – пояснила старуха. – Ее распространяют лысые и усатые. Вы поняли?
Кажется, я все понял. Старуха была «с приветом» и сейчас пыталась передать мне этот привет.
– Только лысые и усатые знают секрет Волны. Они потихоньку подходят к человеку и начинают распространять Волну. У человека сразу боль в сердце. Но знаете, что надо сделать, когда лысые и усатые начинают нагонять Волну?
– Что? – спросил я.
– Отойти, просто отойти в сторону. А потом посмотреть на лысого или усатого и громко сказать: «Я знаю!» Чтоб он понял, что вы знаете про Волну. Или еще есть средство, очень верное.
– Какое? – спросил я.
– А что вы делаете, если обожжетесь? Какое есть народное средство?
– Слюна? – предположил я.
– Умница! Вот именно, слюна! Надо помазать пораженное место слюной! Какая умница! Какое осмысленное, проснувшееся лицо!
Почему-то моя догадливость насчет слюны очень понравилась старухе, и она расхваливала меня, шарила глазами по купе в поисках человека, который тоже мог бы одобрить такую мою смекалку. Но подходящего человека не было. Фотограф-профессионал спал, равнодушный к Волне, слюне и моей сметливости.
– И еще я скажу вам: берегите уши. Лысые и усатые любят действовать через уши.
– Как это?
– Разве вы не слыхали, что уши – вместилище разума?
– Не слыхал.
– Как же так? Ведь все проходит в мозг через уши! Именно уши – вместилище разума.
– Так говорили древние греки, – послышался голос, и капитан-фотограф свесил вниз свою профессиональную бороду.
– Вот это умница! – воскликнула старуха. – Вот умница так умница!
Мудрые слова капитана-фотографа поразили ее, и она восклицала, прихлопывая в ладоши. Фотограф-профессионал одним махом затмил мою догадливость со слюной.
– А как же глаза? – спросил я. – Глаза-то что ж такое?
– Глаза – это источалище разума, – пояснила старуха. – Они разум источают, а уши – вместилище.
– А нос-то небось чихалище? – спросил капитан.
– Нос и глаза сами за себя постоят, – усмехнулась старуха. – А вы берегите уши. Не давайте лысым и усатым шептать на ухо. Волна проникает через уши и убивает мозг. Лысые и усатые хорошо умеют убивать чужой мозг.
– А как быть с бородатыми? – спросил я, намекая на капитана-фотографа. – Бородатые тоже опасны?
– Ну нет, бородатые – совсем другое дело. Именно бородатые чаще всего жертвы усатых. И ваш бородатый друг совершенно не опасен. А вот вы… Вы никогда не носили усов?
Схвативши себя пальцами за подбородок, старуха внимательно глянула мне под нос, и под носом сразу зачесалось, стало неловко.
– Да вроде не носил.
– Вы меня обманываете.
– Не носил я усов, – твердо сказал я, хотя и вспомнил, что однажды действительно отрастил усы, да сбрил их, потому что сделался похож на кота.
– Как же так! – воскликнул капитан-фотограф. – Ведь ты отращивал усы! На кота-то был еще похож!
– Это я так, баловался. И носил их всего две недели.
– За две недели Волну не сделаешь, – сказала старуха. – И все-таки вы опасны. Скажите честно, умеете делать Волну?
– Что вам надо! – сказал я, начиная раздражаться. – Усы я давно сбрил и Волну делать не умею. Отстаньте!
– А по-моему, ты умеешь делать Волну! – сказал балбес-капитан-предатель, шутливо ухмыляясь. Он совершенно не понимал, что старуха «с приветом».
– Настоящую Волну ему не сделать, – сказала колдунья. – А маленькую, незаметную он сделать может. Такая Волна самая противная. Она по-настоящему не убьет, а нервы попортит.
Капитан глупо засмеялся на верхней полке, старуха же без тени улыбки глядела мне под нос.
– Да, бабушка, – смеялся фотограф, – это вы верно сказали. Такая Волна самая противная. Вы хорошо разбираетесь в волнах.
Оторвав от меня свои колдовские очи, старуха глянула на капитана.
– А ты, парень, что-то уж больно развеселился, а ведь едешь и сам не знаешь куда. Не знаешь, куда едешь, не знаешь, что тебя ждет.
– Может, вы нам скажете? – прищурился капитан.
– Сами скоро узнаете! – каркнула старуха, передразнивая капитанский прищур. – Но один из вас домой не вернется.
Я вздрогнул. Все эти глупости, которые толковала колдунья про лысых и усатых, меня особо не взволновали, но когда она стала пророчить гибель одного из членов экспедиции, я рассердился.
– Выйдите отсюда! – сказал я, подымаясь.
– Уехали двое, потом вас будет четверо. А все равно один домой не вернется. Только не знаю кто.
– Выходи, тетка, – сказал я, – а то сейчас Волну сделаю!
– Мало каши ел, – сказала старуха, презрительно подымаясь. Она хлопнула дверью, и капитан-фотограф спрыгнул с верхней полки.
– Гадалка, что ли? – спросил он, натягивая брюки.
Поезд между тем приближался уже к нашей станции. В окно видно было, что на улице дождь. Серые железнодорожные ветлы гнулись под порывами ветра.
Мы сошли с поезда и по хлюпающей разваленной тракторами дороге отправились к Сиверскому озеру.
Болтовня старухи, ветер и дождь – это было не слишком удачное начало плаванья, и все же счастье испытывал я. До чего надоел Город с его бесконечным асфальтом, все эти бессмысленные Клары Курбе и милиционеры-художники.
Под дождем на берегу Сиверского озера мы стали собирать «Одуванчик», и я все вспоминал, кто из моих знакомых лысый, а кто усатый.
Усатых набралось немного, лысых и того меньше. Но мой ближайший друг художник Орлов, как ни крути, был все-таки лысоватый.
Глава II
Дождь в Коровьем заливе
Дождь не переставал. Он то моросил тоскливо, то начинал отчаянно хлестать, то прощально шелестел в кустах, обещая скоро кончиться, но не кончался, а придумывал что-нибудь новое, например, падение капель сразу со всех сторон.
Я заметил, что меня дождь старается промочить сильнее, чем капитана. Профессионалу-фотографу удавалось увернуться, он нашел с дождем общий язык, я же ругал дождь на все корки.
Комары летали между каплями дождя и ныли:
«Нннннннннн…»
И с комарами капитан-фотограф быстро поладил. Изредка только похлопывал он себя по щеке, укоряя комаров этими ласковыми шлепками.
Берега Сиверского озера заросли черным ольшаником, продираться через который к воде было неприятно. Капитан облазил заросли и нашел заливчик, где можно было спустить «Одуванчик» на воду. Берег здесь был истоптан коровами – тысячи копыт отпечатались в черной и жидкой грязи.
И дно у берега оказалось топким, вязким, илистым. Пока мы спускали лодку, со дна поднялась такая муть, что трудно было разобрать, где вода, где берег. Все вокруг и даже небо над озером казалось беспросветной коровьей жижей.
Я торопился отплыть скорее. Я знал, что, как только мы поплывем, сразу начнется новая жизнь, и где-то там, впереди, за дальним берегом, там и комаров меньше, и дождь уже перестал.
Огорчали рюкзаки. Продуктов мы взяли немного, рассчитывая на уху, а все же рюкзаки получились огромными. Они были похожи на двух зеленых свиней с карманами. Рюкзаки сильно подпортили внешний вид «Одуванчика». Стремительная лодка походила теперь на ласточку, к которой приделали верблюжьи горбы.
