Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА] - Офин Эмиль Михайлович (книги полностью .TXT) 📗

Костя посопел еще немного и отвечает:

— Сегодня я возил с базы суперфосфаты.

Все в классе засмеялись, а агроном рассердился:

— Возить удобрения — это твоя работа. И она никакого отношения к занятиям по химии не имеет.

— Нет, имеет, — подал вдруг голос Лёва Королевич. — Вы же сами всегда говорите, Григорий Викторович, что химию нельзя отрывать от жизни. Ну-ка, Костя, скажи, куда ты сгрузил удобрения?

Тут агроном вовсе рассердился.

— Помолчи, Королевич, не мешай вести урок.

А Катя, как первая ученица и староста семинара, сделала Леве замечание:

— Сам ничего не знает, туда же — других учить. Скоро контрольная, красней за него перед людьми»

— За меня краснеть не придется, — сказал Лёва. — Еще посмотрим, кто лучше напишет контрольную.

— Перестаньте ссориться, товарищи, — сказал агроном. — Действительно, послезавтра у нас будет контрольная. Надо не ударить лицом в грязь, подготовьтесь как следует. А сейчас, раз уж на то пошло, пусть Катерина Ильинична расскажет нам, что такое есть сельскохозяйственные удобрения.

Катя встала, поправила юбку, поворошила светлые волосы и принялась отвечать без запинки:

— Удобрения — это вещества органического и неорганического происхождения. Они улучшают при внесении в почву условия развития растений, в основном — режим корневого питания, и способствуют увеличению урожая, а также улучшают его качество. Они воздействуют на физико-химические и биологические процессы в почве. Удобрения делятся на…

— Довольно, спасибо, — сказал Григорий Викторович и посмотрел на Катю нежно, а на Костю сурово. — Вот как надо отвечать, Бондарчук. Садись.

На Леву агроном даже не взглянул. Зато Катя посмотрела на Леву; ее глаза смеялись и как бы говорили: «И ты еще вздумал тягаться со мной, хвастун!»

Конечно, Лёва хвастун, все это хорошо знают. И только от обиды и в запальчивости он мог ляпнуть, что напишет контрольную лучше Кати. Наверное, сам об этом тут же пожалел. Но слово не воробей, вылетит — не поймаешь. А все мы отлично знали: Королевич всегда держит слово, хоть лопнет, но сделает, если уж пообещал. К примеру, такой случай: однажды к нам в совхоз приехали артисты, концертная бригада. Очень все мы обрадовались; соскучились ведь по хорошей песне, по красивой пляске. Девчата праздничные одежки надели, ребята брюки отутюжили. Да и пожилые рабочие валом в клуб пришли. Сидят, от нетерпенья ногами топают. Вдруг — хлоп! — свет погас. На электростанции авария — подшипник там у дизеля полетел, что ли. Вот тебе и праздник! Ну, мы туда-сюда, механики говорят: раньше утра не починим. Что делать? Решили брать за бока Леву, может, он что-нибудь сообразит. А Лёва в то время без задних ног спал в общежитии: он только что из дальнего рейса вернулся, сутки из-за руля не вылезал. Ну, мы его расталкивать, так, мол, и так, свету нет. А он бормочет: «Замените пробки». Мы его трясем, объясняем суть дела, а он сердится, за подушку хватается. «Отлепитесь, дайте поспать. Свет не могут наладить, пижоны. Я бы в два счета…»

— Ну, так давай, — говорим. — Интересно, как ты это сделаешь?

Тут он окончательно проснулся. Спрашивает:

— Неужели Лёва Королевич пообещал вам свет наладить?

— Да, — говорим. — Да ещё в два счета.

— Честно?

— Честно.

Лёва вздохнул, зевнул, призадумался немножко и стал надевать валенки. При этом он ворчал:

— Я вас отлично понимаю, штрейкбрехеры. Мороз-то за двадцать перевалил. Вода и масло давно спущены из ваших машин, а Левина еще не успела остыть. На это вы рассчитываете, провокаторы?

Откровенно говоря, никому из нас не пришла в голову такая простая возможность, А вот Леве почему-то пришла. Он взял и подогнал к клубу автомашину, снял с нее обе фары, одну подвесил в зале, другую на сцене, И соединил фары проводами через форточку с контактной колодкой на своем грузовике. Мотор заработал, клуб залило ярким светом. На сцену вышел конферансье и сказал; «Уважаемые товарищи, начинаем». Играли скрипки, пела певица, танцевала балетная пара, мелькали в воздухе кольца и шарики жонглера. Зрители горячо аплодировали: ведь в наших местах концерт — это такое удовольствие! А в конце программы конферансье сказал:

— Сейчас я объявляю главный номер нашего концерта. Товарищ Королевич, прошу вас подняться на сцену. Похлопаем ему, друзья!

И тут — вот конфуз! — выяснилось, что Лёва крепко спит в пятом ряду. Он так и проспал весь концерт, хотя и сидел рядом с Катей Куликовой, и на этой почве они опять поссорились. Но все же не так серьезно, как из-за контрольной по химии.

Мы-то все были уверены, что Лёва завалит эту контрольную. А как же иначе? Но, с другой стороны, мы также знали, что Лёва всегда выполняет свои обещания, и мы не могли приложить ума, как же он собирается написать контрольную лучше Кати Куликовой — первой ученицы по химии. Тем более, что времени на подготовку оставался всего один день.

И вот, в полном соответствии с отрывным календарем, этот день наступил. Вечером к нам на семинар приехал гость из района, инструктор райкома партии. Директор совхоза Егор Фомич тоже пожаловал, надо же щегольнуть перед начальством, как молодежь осваивает химию. Словом, обстановка сложилась довольно торжественная — накрытый кумачом стол, графин с водой, колокольчик. И в этой торжественной обстановке Григорий Викторович — в черном костюме и при новом галстуке — написал мелом на доске несколько тем для контрольной работы.

Наш преподаватель не волновался: в общем-то большинство из нас предмет освоило. А вот Катя Куликова волновалась. Уж ей-то, первой ученице, кажется, чего бояться? Но она определенно волновалась — все время вертела колпачок своей ручки и часто оглядывалась на Леву.

А Лёва ни на кого не глядел. Он глядел в свою тетрадку, и лицо у него было каменным.

Мы писали на листках, вырванных из тетрадок; старательно писали, неторопливо. И каждый, когда кончал работу, относил ее и клал на покрытый красной скатертью стол. Инструктор райкома, товарищ Максимов, веселый светлоглазый мужчина, собирал эти листки, с интересом читал их, улыбался, поглаживая подбородок, одобрительно кивал седоватой головой. Левин листок он почему-то прочел два раза и вдруг нахмурился, забарабанил пальцами по столу, искоса взглянул на нашего агронома.

Агроном этого не заметил; он толковал о чем-то вполголоса с Егором Фомичом. Но мы-то заметили… Так и есть, оскандалился Лёва, всех нас подвел! Катя — та даже побледнела от огорчения.

— Ну, кажется, все закончили? — спросил агроном и поправил свой галстук. — Что вы скажете о наших успехах, товарищ Максимов?

— Скажу, — сказал инструктор. — Успехи налицо. Хорошее вы дело подняли, товарищи. Важное дело. Знания вы получили настоящие, они нужны вам, государству нужны. Приятно смотреть на вас, грамотную, умную молодежь. Приятно было читать ваши контрольные работы. Но среди них есть одна…

Тут инструктор опять нахмурился и взял в руки Левин листок. Мы сидели не шевелясь, — ну, сейчас выдаст!

— …считаю нужным прочесть ее вслух, при всем честном народе.

И товарищ Максимов отчетливым голосом начал читать:

Инструктор опустил листок. Лицо у нашего директора сделалось краснее скатерти, а агроном как поправлял свой галстук, так и застыл с рукой$7

— Да, — сказал Максимов, — полезную вы написали работу, товарищ Королевич. Спасибо. Пусть она послужит контрольной в первую очередь для вас, товарищи агроном и директор, и, конечно, для нас — ваших руководителей. Прошляпили мы, ничего не скажешь.