Как я стал летчиком - Головин Павел Георгиевич (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
И прозвали нас «воро?нами». Кто придумал эту кличку, не знаю. Только от этой клички житья нам не стало. Едва нос на улицу покажешь, а тебе уж кричат:
— Эй, ворона!
В школе тоже проходу не давали:
— Ворона пришла!
А больше всех, понятно, дразнился Борька. Бывало до того раздразнит, впору хоть драться.
Так окончилась наша первая попытка построить свой планер. Окончилась она большой неудачей — вся работа пропала.
Наш планерный кружок распался. Большинство ребят ушло в кружок футболистов. Там было веселее.
Павел Иванович сидел дома и старался не показываться людям на глаза. Над ним тоже смеялись. Скучное время пришло!..
Глава IV
«КЛУБ ЛЕТЧИКОВ»
Медленно тянулось время. Павел Иванович куда-то уехал. История с планером стала понемногу забываться. Но вдруг Павел Иванович опять появился в городе. И не один, а с самолетом. Да, да, с настоящим, взаправдашным самолетом.
Как это дело было, я уже не помню сейчас. Узнал я об этом от Борьки. Мой приятель раньше всех в городе узнавал все новости. После уроков отправились мы с ним смотреть самолет. Он стоял в сарае на запоре. Павла Ивановича не было. Походили кругом сарая, поглядели в дырочки — ничего не увидели. Как быть? Посмотреть самолет очень хочется.
— Надо стащить ключ! — решил Борька и отправился на поиски.
Пока он ходил, я всё дырочки в стене искал. Дырочки маленькие, а в сарае темно.
Вернулся Борька. Ловкий малый, он добыл-таки ключ и отпер сарай. Мы ворвались в него и… остановились на пороге в нерешимости. Как же так? Неужели это и есть самолет? Перед нами в полутьме сарая стояло какое-то пугало. У самолета не было крыльев. Он походил на старую лодку, поставленную на ржавые колеса от велосипеда. Всё на нем было грязное, обшивка висела клочьями, везде ржавчина, плесень. Этот самолет совсем не походил на те, какие мы видели на картинках.
Короче говоря, он нам не понравился. Очень уж некрасивый. Борька стоял и задумчиво разглядывал самолет. Лицо у моего приятеля было недовольное.
— Он же старый! — наконец сказал Борька, чтобы утешиться.
Я вскарабкался наверх и уселся в пилотское кресло. На стенке кабины я увидел перед собой часы. Рядом с часами — какие-то незнакомые приборы…
— Это ничего, что он старый! — услышал я Борькин голос откуда-то снизу. — Зато настоящий! Не из щепочек сделанный!..
Познакомиться с самолетом как следует нам не удалось. Пришел дворник и выгнал непрошенных гостей из сарая.
Я шел домой очень довольный. Еще бы: настоящий самолет видел! Мало, что видел, — даже сидел в нем.
На другой день около сарая толпился весь город. И взрослым и детям — всем хотелось посмотреть настоящий самолет. Спрашивали Павла Ивановича, где он достал его и можно ли на нем летать.
Улучив момент, и я подбежал к Павлу Ивановичу. Лицо у него было веселое. Он потрепал меня по плечу и шепнул на ухо:
— Будем строить второй планер — «Нарофоминец-2»! Скажи там ребятам и приходи завтра!..
— Павел Иванович! А как же аэроплан?
— А что аэроплан?
— Откуда он?
— С кладбища.
— Как с кладбища?..
— А ты думаешь, с какого кладбища? С машинного. Понимаешь? И у машин тоже кладбище есть. Когда машина сломается, заболеет, то ее лечат — чинят… А когда совсем уже негодной станет, такой, что и чинить нельзя, ее несут на свалку. Есть такой двор, весь заваленный негодными машинами, — это и есть их кладбище.
— Значит, этот самолет — мертвый?
— Ну да! — засмеялся Павел Иванович. — Он уже давно умер! Он еще в гражданскую войну летал, белых бил. Видишь в боках у него дырки? Это от пуль. Раненый! Его лечили, чинили — он опять летал. А теперь вот не может…
Когда пришел в школу, там только и разговору было что о самолете, о Павле Ивановиче, о планерном кружке.
«Ага! — подумал я. — Заговорили! А то — «воро?ны»! Теперь, небось, не будете дразниться «воро?нами», когда у нас настоящий самолет есть».
Из всех ребят только я один знал, что самолет «мертвый» и летать не может. Но молчал об этом. И даже хвастался, что скоро с Павлом Ивановичем буду летать над городом. Я же понимал, что «мертвый» самолет никому не интересен. Кто же пойдет в наш кружок, если узнает правду? Приходилось немножко врать, чтобы побольше записалось ребят в планерный кружок. Веселее будет строить «Нарофоминец-2».
И действительно, чуть ли не вся школа целиком явилась на другой день к Павлу Ивановичу. Пришлось многих обратно отправить.
Всю зиму мы готовились. Заготовляли материалы для будущего планера, инструменты, фанеру, доски. Делали чертежи, придумывали, каким он должен быть. Очень интересно! Бывало долго спорили, какое лучше сделать крыло или хвост.
Павел Иванович научил меня чертить, и я ему помогал делать расчеты.
Словом, стал заправским конструктором. Хотя я ни разу еще не летал, но знал уже, что требуется для того, чтобы планер был хороший.
Прошла зима, а весной я кончил школу. Мне было пятнадцать лет.
Нужно бы учиться дальше, да не пришлось. В семье работник — один только отец. Тяжело было ему кормить всех нас. Пришлось мне помогать ему.
Сначала хотел поступить куда-нибудь счетоводом или конторщиком. Потом узнал, что нужны ученики в артель плотников. Ба, думаю, а почему бы мне не быть плотником? Чем плоха профессия? С деревом я возиться люблю, а если стану хорошим плотником — значит, и планер хороший построю.
И вот началась моя трудовая жизнь — я поступил в плотницкую артель.
Весной у нас появилась новая забота: нужно было найти помещение для планерной мастерской. В старом сарайчике стало тесно. Искали долго и наконец нашли. В старом парке была когда-то усадьба князя-помещика. После революции князя прогнали, а усадьба осталась. Мы отыскали в парке большой сарай и решили в нем устроиться. Оказалось, что сарай этот только снаружи хорош, а внутрь войти нельзя. Кучи щебня, кирпича, мусора лежали в нем. Разный старый хлам и навоз громоздились до самого потолка.
Делать нечего. Нужно наводить порядок. Объявили субботник и всем кружком принялись за чистку. Работали весь день и едва только к вечеру освободили от мусора один уголок.
На другой день весь кружок разбежался. Нехватило терпения у ребят. Осталось нас в кружке всего четверо. Но мы не унывали. Четверо, так четверо. Целый месяц чистили сарай. Наконец-то одолели. Такую чистоту навели — любая хозяйка позавидует. По стенам развесили плакаты, чертежи, портреты вождей. На чердаке устроили койки для отдыха. Принесли шашки, шахматы, газеты…
Внизу мастерская, а наверху клуб: «клуб летчиков», как в шутку мы называли наш сарай.
Совсем было устроились, как вдруг — беда. Нам позавидовали футболисты.
Футбольное поле находилось недалеко от вашего сарая, а помещения, где можно бы приютиться в ненастную погоду, у футболистов не было. Вот им и понравился наш сарай.
Едва мы успели его вычистить и привести в порядок, футболисты и нагрянули к нам. Тоже хитрые! Ждали момента, когда в сарае будет чисто, а до этого ни один из них и глазом на сарай не глянул.
Вот однажды подступили они к нашему клубу целым войском. Несколько команд. Впереди — капитаны. А за ними — беки, форварды, инсайты, хавбеки — вся футбольная братия! Загорелые, мускулистые, в трусиках, в бутцах — здоровенные дяди! А нас — всего четверо. Решало обороняться. Заперлись изнутри в сарае, ждем, что дальше будет. Подошла футболисты и заорали:
— Вылезайте, воро?ны!
А мы их не пускаем. Обозлились наши неприятели, забарабанили кулаками в двери:
— Вылезайте, а то гнездо ваше разорим!..
А мы им сверху:
— Ло-о-одыри! На готовое пришли? А когда чистить, так вас не было?
Таким манером воевали они с нами до вечера. Не сдались мы.
На второй день — та же история. А потом мы рассказали об этом в комсомольской организации. Учиться, мол, не дают футболисты. Не драться же с ними! Их вон сколько, а нас — четверо. Заступился за нас комитет комсомола. Унялись футболисты, хотя и остались нашими врагами на все времена. Ну, и мы со своей стороны тоже не упускали случая отомстить футболистам.
