Летающий сыр - Арру-Виньо Жан-Филипп (книги полностью .TXT) 📗
— И палк есть, где мозно гулять? — спросил Жан Д.
— А что вы скажете, если у нас будет целый дом с садом? — хитро улыбнулся папа.
— Дом? И у меня будет своя комната? — воскликнул Жан В.
— А я смогу завести собаку? — не удержался я.
— А я — поставить у себя телевизор? — расплылся в довольной улыбке Жан А.
— И в саду можно будет натянуть канат и играть в подвешенных поросят? — предложил Жан Г.
— Посмотрим, когда приедем на место, — вмешалась мама, вернувшись из комнаты Жана Е. — Мне кажется, вы забыли о главном: мы еще не голосовали.
— Дорогая, ты уверена, что стоит это делать? — уточнил папа.
— Конечно.
Папа взял потрепанную карту дорог (все равно она уже вряд ли на что-нибудь сгодится), оторвал от нее несколько кусочков, раздал их нам и начал объяснять правила голосования.
— Те, кто голосует за переезд, пишите на ваших бюллетенях «да». Всем же остальным напоминаю, что тут неподалеку есть прекрасный интернат для детей военных…
— Голосование закрытое, — поправила его мама. — Пишите то, что считаете нужным.
— Так я об этом и говорю! — возмутился папа.
Мы взялись за бумажки. Мама помогла Жану Г. и Жану Д., потому что они еще не умели писать. Когда все проголосовали, папа откашлялся и стал торжественно зачитывать то, что было написано на бюллетенях.
Даже не глядя на почерк, легко было догадаться, кто что написал.
Да, с условием, что там будет телевизор. (Это явно Жан А. Вылитый.)
Я хотю зить в Тулоне. (Жан Д.)
Я так и не понил, где находица Тулон. (Это типичный Жан В., который никогда ничего не понимает и у которого проблемы с правописанием.)
Согласен, если мы будем ходить в бассейн каждую субботу, как здесь. (Жан Г.)
В последнем бюллетене было написано большими буквами «НЕТ!». Раз уж голосование тайное, то я даже под пытками не скажу, кто это написал.
— Нет? — повторил папа. — Кто написал «НЕТ!»? Признавайтесь сейчас же!
— Это Жан Б. Он не хочет уезжать от своего дружка Франсуа, — выпалил Жан А.
— Тихо! — сказала мама. — Право высказаться имеет каждый.
Папа быстро подсчитал голоса. В итоге получилось три «да», один неправильно заполненный бюллетень Жана В. и одно «нет».
— Итак, дети, — произнес папа, снимая очки, — за переезд проголосовало большинство, а это значит, что следующий учебный год вы начнете в Тулоне, в этом прекрасном городе на средиземноморском побережье с мягким климатом и высокопрофессиональными медиками! Гип-гип…
— Ура-а-а! — подхватили все. — Да здравствует Тулон!
— Цыц! — поспешила успокоить нас мама, потому что, когда мы начинаем баловаться с папой, добром это не заканчивается. — Разбудите Жана Е.
И тут мне пришла в голову мысль.
— Подождите, — сказал я, — ведь Жан Е. еще не голосовал.
— Жан E.? — усмехнулся Жан А. — Но он, если ты вдруг забыл, даже говорить не умеет.
— Ну и что? — не сдавался я. — Он такой же Жан, как и все остальные.
— Верно, Жан Б., — вступилась мама. — Право голоса есть даже у самого маленького.
— Голоса?.. — повторил папа. — Дорогая, он же еще совсем малыш! Тогда, может, и у нашей черепахи спросим ее мнения?
— Браво, дорогой! — разозлилась мама. — Ты сравниваешь сына с черепахой?!
На самом деле, когда Жан Е. начинает дрыгать ножками в своем стульчике, он больше напоминает лягушку. Но папа так на меня посмотрел, что я решил с ним не спорить.
И тут из комнаты Жана Е. донесся плач.
— Видишь? — торжествовала мама. — Он протестует против вопиющей несправедливости!
— Хорошо, — подавленным голосом ответил папа. — Тогда сделаем так: если он проплачет меньше трех с половиной минут, это будет означать, что он согласен переезжать, а если дольше — что не хочет. Договорились?
— Договорились, — сказала мама.
Папа снял с руки часы с секундомером, и мы обступили его, заткнув уши: три с половиной минуты рева Жана Е. — это слишком даже ради такого важного решения, как переезд! Минута… минута с половиной… две минуты… две минуты сорок секунд… Такое чувство, что стрелка папиных часов притормаживает… Три минуты десять секунд… Три минуты двадцать…
И в то мгновение, когда я уже было решил, что победил, Жан Е. вдруг забулькал и замолчал.
— Го-о-о-лос принят! — протяжно констатировал папа, останавливая секундомер. Четыре против одного. Большинство решило: в конце июля мы уезжаем из Шербура, оставляя здесь и моего друга Франсуа, и воскресные пирожные, и бассейн…
Спать я пошел с комком в горле. Ну и что, что квартира маленькая! Я даже согласен жить в одной комнате с Жаном А., ведь это НАША квартира. Я никак не мог смириться с мыслью, что придется жить в другом месте.
Где я теперь буду покупать комиксы? А кокосовые шарики? Мы больше не будем кататься на роликах на автостоянке возле дома, обедать в маленьком ресторанчике по воскресеньям, смотреть телевизор в витрине магазина электротехники… Я даже по дождю буду скучать и по лифту, который ломался, и нужно было подниматься на десятый этаж пешком.
Даже если иногда мне и хочется быть единственным сыном, я все равно не люблю перемены. А переезд — это самое ужасное, что может случиться. Врагу не пожелаешь!
— Не переживай, редиска! — сказал мне Жан А. с верхней полки. — Вот увидишь, нам хватит друзей в Тулоне. И ты уже будешь в старшей школе, как я. Так что на переменке сможем драться вдвоем.
В темноте он ухмыльнулся, но в его голосе не было уверенности.
— Это ты редиска! — ответил я.
А у самого сердце было не на месте.
Телевизор на Луне
Учебный год пролетел незаметно.
Впервые я не мечтал, чтобы он заканчивался. Мне еще столько всего хотелось сделать до отъезда: сходить в кино на фильм про ковбоев; дочитать очередную книжку про «Великолепную пятерку», которую я, как обычно, взял в городской библиотеке; поговорить с дочкой учителя Мартеля — она ходит в школу для девочек, недалеко от нашей, ее зовут Натали, и волосы она собирает в хвостики…
Со старшими все будет по-другому, не так, как среди малявок. Там мальчики будут учиться вместе с девочками. И если бы мы не переезжали, на следующий год я бы оказался с Натали в одном классе. А может, даже смог бы однажды с ней заговорить. Жан А. считает, что с этими хвостиками дочь месье Мартеля похожа на Энн из «Великолепной пятерки». Ему самому больше всех нравится Джордж, потому что она ведет себя, как настоящий мальчишка.
А еще он говорит, что все девчонки глупые. Но это потому, что сестра нашего соседа Стефана тоже носит очки и оценки по латыни у нее лучше, чем у Жана А.
Жан В. думает, что Жан А. тайно влюблен в сестру Стефана. Именно поэтому по утрам он, прежде чем выйти из дому, часами стоит перед зеркалом в ванной и причесывается.
— Да просто у меня волосы все время торчком, редиска, — оправдывается Жан А. — К тому же, когда я вырасту, то ни за что не женюсь. У меня будет гоночная машина с одним креслом для водителя и дом с табличкой на двери «Девчонкам вход воспрещен».
Только вот однажды, когда Жан В. корчил рожи сестре Стефана через витрину магазина, где та покупала конфеты, Жан А. залепил ему такую оплеуху, что Жан В. целую неделю ходил с красной щекой.
И наших разборок по дороге из школы мне тоже будет не хватать.
В последний день занятий месье Мартель, чтобы отметить конец года, накрыл небольшой сладкий стол.
Он пригласил четвертый класс из школы для девочек. Но мы, мальчишки, так и проторчали весь праздник в углу со своими шуточками, а девчонки хихикали между собой и ели наши пирожные. Потом все вышли во двор, и они принялись играть в резиночку и смеяться, шепча друг дружке всякие секреты. Мы — тоже ради смеха — начали бросать в них футбольный мяч, и тут началось! Толстяк Поль так сильно ударил по мячу, что разбил окно. Месье Мартель подул в свисток, но Поля никто не выдал. И тогда это сделала Натали, показав на него пальцем. Мы все были наказаны: нужно было сто раз написать одно и то же предложение. Пока мы писали, девчонки в окне корчили нам рожи.
