Заповедник Сказок 2015 (Том 5) - Лебедев Валентин Витальевич (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
Конечно, этот глупый масаи совсем не учёл, что перед ним великий небесный страус Умадда, который уже целую вечность носит на голове солнце. Глупый масаи его просто как покушать воспринял. Инстинкт взыграл.
В общем, небесный страус Умадда, получив кокосовым орехом в живот, рухнул на землю, заорал и сунул голову в песок. Страусы так устроены, что если что-то страшное — они голову в песок суют. И ничего тут не поделаешь. Их такими Великий Нгурра придумал. А солнце, само собой, в тот же миг погасло.
Таким образом, в Африке воцарилась нежданная ночь, и небесный страус Умадда в неё и умчался. Сидевший на верхушке пальмы масаи понял, что сотворил что-то плохое, но было поздно. Всё племя, которое как раз вот уже почти догнало парочку вкусных антилоп, тоже догадалось, что произошло что-то плохое. Они кое-как ощупью и на запах вернулись в стойбище и стали разбираться. Разобравшись, они очень сильно отругали того ленивого масаи. Так сильно, что тот через несколько часов отдал душу Нгурре. И честно сказать, так ему и надо.
А масаи зажгли много факелов и пошли просить Великого Нгурру вернуть солнце. Но немножко опоздали, потому что у истоков великой реки Конго толпились уже все-все-все: кафры и готтентоты, пигмеи и йоруба, тсвана и бушмены, банту и канури. И все хотели узнать: что же случилось и где солнце?
Масаи ушлые: они поняли, что их здесь никто не похвалит, и решили сделать вид, будто совершенно ни при чём. Зря. Они как-то не учли, что Великий Нгурра знает в своей Африке всё.
Нет, если бы они пришли я честно покаялись, никаких проблем бы не было. Великий Нгурра-Создавший-Африку — сам по себе хороший. Вспыльчивый, но отходчивый. Ну, поорал бы немного, обозвал бы их термитными выползками и вернул бы солнце. Но масаи решили прикинуться наивными карликовыми ёжиками.
— Слышь, Нгурра, — сказали они, — солнце где?
Великий Нгурра, хоть и знал их как облупленных, всё-таки не привык к подобной наглости. Так что он сперва поперхнулся, потом вытаращил глаза, а потом разом превратил всех хитрецов в опоссумов. Говорящих, правда.
Масаи поначалу даже обрадовались появившимся у них полезным хвостам. Минут пять радовались. Но потом, получив пару раз пинков от стоящих рядом банту, поняли, что опоссумами быть плохо.
— Прости нас, о Великий Нгурра! — заныли они.
— А за что? — приподняв бровь, поинтересовался Великий Нгурра.
— За всё! — решительно заявили масаи.
— Вы зачем птичку обидели? — сурово спросил Великий Нгурра, вытаскивая из подмышки небесного страуса Умадду и гладя его по голове. Страус Умадда довольно закурлыкал, а потом учуял масаи, запаниковал, затрепыхался и попытался убежать.
— Ну, так что? — грозно полюбопытствовал Великий Нгурра.
— Мы больше не будем! — тоненькими голосами запищали опоссумы-масаи.
— Не верю, — сказал Великий Нгурра. — Не вижу усердия в раскаянии.
Тогда превратившиеся в опоссумов масаи стали горестно причитать, мазать морды белой глиной и жевать горькие листья дерева бумбо. Наплакав целое озеро, они снова запищали:
— Прости нас, Великий Нгурра! Нам темно и страшно!
— Ну, хорошо, — сказал Великий Нгурра, превращая их обратно в людей. — Солнце я верну. А вот вас чуть-чуть накажу. Отныне ни один из вас не съест ни единого кокосового ореха. Даже близко к пальме не подойдёт. А если кто попробует — тут же станет опоссумом навсегда. Всё, приговор окончательный, обсуждению не подлежит!
С этими словами Великий Нгурра водрузил солнце на голову небесного страуса Умадды и отправил его в небо. Затем повернулся к собравшимся спиной, давая понять, что разговор закончен, и потянулся к хорошо всем знакомому бочонку с пальмовым вином.
Много веков минуло с той ночи. Специальные белые люди, которые приезжают к масаям посмотреть на их житьё-бытьё и послушать их легенды, часто спрашивают: «Почему у вас такое странное табу — не залезать на кокосовые пальмы?» Но тут словоохотливые масаи сразу хмуро отворачиваются и молчат. Дело в том, что масаи тогда не на шутку испугались. С тех пор они свято блюдут наказ Великого Нгурры.
И поэтому неслучайно, кстати, что там, где живут масаи, больше никогда-никогда не водятся опоссумы.
А Великий Нгурра до сих пор сидит у истоков реки Конго, пьёт пальмовое вино и знает всё-всё, что происходит в Африке. Но почти никогда ни во что не вмешивается.
Отражение отражения отражения
Знакомый ларёк «Овощи-фрукты» оказался закрыт.
— Вот ведь невезенье! — пожаловался Пантелеймонов запертой двери. — И куда теперь?
Отражение в закрашенном стекле послушно разводило руками вслед за Пантелеймоновым, но дать совет не спешило.
Возвращаться домой без папайи было чревато. Пантелеймонов подумал и просто пошёл дальше по улице. Через квартал, завернув за угол, он увидел огромный торговый центр.
— Это ж когда успели построить? — изумился Пантелеймонов, так как точно помнил, что ещё месяц назад здесь ничего не было.
Торговый центр посмотрел на Пантелеймонова сверху вниз и не снизошёл до ответа. Пантелеймонов не стал настаивать и просто взялся за дверную ручку. Отражение в стеклянной двери послушно протянуло руку навстречу. Пантелеймонов шагнул внутрь.
— Ого! — сказал он.
Вместо ожидаемых стеллажей до потолка и гудящих холодильников Пантелеймонов увидел огромное количество отдельных прилавков. Торговый центр внутри выглядел как цивилизованный деревенский рынок.
— Папайя есть? — спросил Пантелеймонов у первого же черноусого продавца.
— Ай, дорогой, всё есть! Виноград-миноград есть, апельсин-мапельсин, урюк есть, самый лучший, да? Слюшай, папайя-мамайя нету! Кишмиш бери, самый свежий, язык проглотишь!
— Нет, спасибо, — отказался Пантелеймонов. — А у кого здесь есть?
— Слюшай, сам ходи-смотри. Я тибе справочный ларёк, да?
Пантелеймонов послушно стал ходить и смотреть. И спрашивать. Папайи ни у кого не было. Дойдя до конца огромного павильона, Пантелеймонов загрустил.
— В соседнем павильоне посмотрите, — участливо заметил прогуливающийся охранник в чёрной форме, кивая на большие двери из затемнённого стекла.
— А там дальше тоже магазин? — удивился Пантелеймонов.
— А как же. У нас гипермаркет, — с гордостью сказал охранник.
Пантелеймонов подошёл к дверям и потянул ручку. Отражение повторило его движение, но как-то нехотя, с запаздыванием. Впрочем, Пантелеймонов не стал обращать на это внимание и перешёл в соседний павильон.
Прилавки стояли чёткими рядами, как школьные парты. Пахло хвоей и рыбой, как, собственно, и должно пахнуть в овощном павильоне. Пантелеймонов покрутил головой и отправился наугад в средоточие прилавков.
— Бабайя есть у вас? — заискивающе поинтересовался он у смуглого продавателя, чьи роскошные усы были заправлены в нагрудные карманы халата.
— Не сезон сейчас у бабайи, знаешь ведь, непочтенный. Или визор не смотришь?
Пантелеймонов прекрасно знал, что у бабайи не сезон, но спросить-то можно.
— Вы почему с покупцом так разговариваете? — сурово спросил Пантелеймонов.
— А все равно покуплять не будешь, — равнодушно ответил продаватель. — И ни у кого не будешь, потому что бабайи сейчас нет. Вызрявывает ещё.
