Муха с капризами (с илл.) - Грабовский Ян (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Со страху, пытаясь удрать от собак, она просунула голову в петлю решётки, а вытащить её обратно никак не могла. Чем она больше дёргалась, тем крепче застревала.
«Спасите! Задыхаюсь!» — хрипела она в отчаянии. И может быть, и вправду бы удавилась, если бы не те же собаки. С разгона они налетели на Меланку, отскочили от неё и со всего размаху треснулись о сетку загородки — только гул пошёл!
И голова Меланки сама выскочила из петли. Утка отпрянула и помчалась к мужу.
«Ах, ах, ах! Как я расстроилась!» — жаловалась она Кашпереку.
Но Кашперек не принимал близко к сердцу ничьих огорчений, кроме своих собственных.
«Где собаки, там вечно драки!» — крякнул он важно и снова разинул клюв, словно собирался привести ещё какую-то утиную пословицу.
Однако лишь потряс раза два своим зелёным хвостиком и коротко приказал:
«В огород!»
И, не дожидаясь Меланки, заковылял вперевалочку к забору.
Там был выкопан лаз. Сквозь него птицы попадали в огород.
Кашперек пролез в дырку, за ним — Меланка. Когда они были уже по ту сторону забора, Кашперек приостановился и крякнул жене:
«Если не ошибаюсь, скандал на дворе не прекращается».
«Ты прав, дорогой, скандал на дворе не прекращается», — подтвердила Меланка, которая всегда соглашалась с мужем.
«Если не ошибаюсь, причиной этого скандала опять собаки, — продолжал селезень. — Да, Меланьюшка, порядка на свете не будет, пока человек в юбке, вместо того чтобы кормить только нас, будет кормить и этих безобразников, которых называют собаками!»
«Совершенно согласна с тобой, Кашперушка…» — начала было Меланка и не окончила.
Ибо со двора донёсся такой вопль, такой крик, такой визг, что у Меланки слова застряли в клюве.
Кашперек затоптался на месте, потом крикнул:
«Бегом!» — и, как пушечное ядро, полетел куда глаза глядят.
За ним вперевалку бежала Меланка, пытаясь на ходу что-то сказать Кашпереку.
Тут во дворе снова раздался грохот.
Кашперек завопил:
«За мной!»
И оба покатились к пруду.
А во дворе действительно творилось нечто ужасное. Собаки гонялись друг за другом с такими воплями, что это услыхала тётка Катерина. Она вылетела из кухни и окаменела на пороге.
— Иисус, Мария! Ах вы, проклятые псы, чтоб вас! — крикнула она и недолго думая схватила ведро с мыльной водой и — хлюсь! — прямо на Рыжего и Тузика.
Тузик был как раз сверху. Ему досталась почти вся порция.
Рыжик получил только тряпкой по морде. Воспользовавшись тем, что Тузик зажмурился от едкого мыла, он схватил кость — и ходу.
Оглядевшись в поисках места, где бы её погрызть, в своё удовольствие, он заметил лежащую на земле простыню. Вскочил на неё.
Но там его снова настигла тётка Катерина и схватила за шиворот. Он вывернулся и кинулся бежать к калитке.
Он бы благополучно улизнул на улицу, но тут дёрнула его нелёгкая обернуться. Тёткин башмак угодил ему прямо в голову. Угодил с такой силой, что, отскочив, рикошетом хлопнулся о забор.
Долго, долго тётка Катерина собирала с земли разбросанное белье, отряхивала с него песок, отбирала самое измазанное для перестирки.
Тузик наш всё это время тихо, как мышка, просидел в углу между сараем и забором, не показывая носа во двор. Он только осторожно поглядывал одним глазком, что и как.
Наконец, когда Катерина вошла в кухню и дверь за ней с треском захлопнулась, Тузик вылез из угла. На нём сухой шерстинки не было. Да к тому же ещё мерзкий запах мыла! Бедняге чуть не стало дурно, когда он обнюхал себя.
«Так я и знал, что этот сопляк Рыжий, этот щенок, втравит меня в какую-нибудь неприятность, — простонал он. — Боже, как от меня пахнет! Теперь недели две нельзя будет показаться в приличном обществе!»
Пёсик огляделся в поисках чего-нибудь, обо что можно вытереться. Но, как назло, ничего такого, что заменяет собакам парфюмерию, во дворе не было. Ни дохлой мыши, ни птички, — ничего… Удалось ему найти лишь немного гнилой моркови и картошки, которые мы не успели закопать под виноградом.
«Ну, это ещё сойдёт за духи», — подумал Тузик и давай кататься по земле.
Измазался так, что шерсть у него стала как мочалка. Обнюхал себя, чихнул и удовлетворённо произнёс:
«Теперь можно терпеть! Только хорошо бы обтереться».
На верёвке висели сорочки и воротнички.
«Это в самый раз для меня», — решил Тузик и прошёлся между бельём раз, прошёлся другой…
После каждого раза на сорочках оставались грязные полосы. Воротнички выглядели так, словно их окунули в кофе.
«Теперь не мешает поспать. Но лучше где-нибудь подальше от тётки Катерины. Стирка! То-то она и злится. Пойдём-ка в сад».
Пошёл.
А там под окном росли канны — довольно редкие цветы, недавно выписанные из Варшавы.
Милый Тузик решил, что место это прямо создано для него. Улёгся. Но молодые побеги канн кололи его в бок — пришлось встать.
«Всегда там, где лучшее место для сна, должен расти какой-то чертополох! Колется — ну просто мочи нет терпеть!» — ворчал он сердито: его очень клонило ко сну.
И немедленно принялся за расчистку местности.
Схватил одну молодую ветку — вырвал. Рванул другую, третью… Чего не мог вырвать, то поломал или примял.
Наконец устроил себе логово как полагается. Уютно устроился, зевнул и немедленно заснул. Сначала спал как камень, без всяких сновидений. Но через некоторое время начали ему сниться приключения с костью.
Вот он гонится за Рыжиком. А тот удирает так быстро, что Тузик никак, ну никак не может его догнать.
Напрасно он перебирает лапами во сне и тихонько взлаивает, повизгивает.
Он бежит, бежит, и вдруг Рыжик — фрр! — и в воздух!
Смотрит на него изумлённый Тузик и тут только замечает, что это не Рыжик. И не воробей. А бабочка!
Машет крыльями, машет, крылья становятся всё больше, краснеют, на них появляются какие-то пятна, не то полосы. Что такое?
Батюшки! Да это же тётка Катерина летает по воздуху! Этого ещё не хватало! Как же теперь от неё прятаться?
Носится по двору бедный Тузик, увёртывается как может, а тётка всё над ним тряпкой размахивает…
«Ай!» — взвизгнул он во сне — и проснулся. Огляделся вокруг. Тётки, правда, в воздухе не обнаружил, но в бок его что-то кололо. Последняя уцелевшая ветка канны.
Отхватил её зубами у самой земли, перевернулся на другой бок и вновь закрыл глаза.
На этот раз ему приснился чудесный сон. Чудилось ему, будто он стоит перед лавкой мясника — того самого, к которому тётка Катерина всегда ходит за мясом. Мясник этот был грубиян и человек совершенно невыносимый: никогда не позволял собакам зайти в магазин, хоть на самую маленькую минутку.
А тут вдруг он позволил Тузику войти вслед за тёткой Катериной в лавку. Не закричал на него, не схватил за шиворот и не выкинул за дверь. Мало того! Даже сделал вид, будто не замечает, как Тузик лакомится из лоханки обрезками, требухой — лакомством, от одного вида которого текли слюнки у всех собак в округе.
Тузик так увлёкся едой, что забыл обо всем на свете. Тут ворвался в лавку Каро — бульдог, страшилище. Заклятый враг Тузика и всех собак в городе. Тузик — на него. Каро — наутёк.
В погоню! Выскочили на рыночную площадь.
Но что это? Какие-то камни летят с неба. Один, другой, третий… Ой, больно, больно!..
«Ай-ай-ай!» — закричал Тузик и проснулся. Открыл глаза, глянул и как ошалелый кинулся бежать, поджав хвост. Не остановился он и за воротами. Только оглянулся. Тётка Катерина издали всё ещё грозила ему палкой.
— Я тебе ещё дам, не бойся! Получишь за свои дела! Только приди домой! — обещала она собачонке.
«Нашла дурака!» — шепнул Тузик в ответ и лёгкой рысцой двинулся в сторону рынка.
До угла бежал с поджатым хвостом, боязливо озираясь. На углу ещё раз обернулся. Преследовательницы уже не было видно. Тогда он гордо поднял хвост и спокойно, с достоинством двинулся вперёд.
