Лорс рисует афишу - Мальсагов Ахмет Пшемахович (книга жизни txt) 📗
Когда Лорс вернулся из больницы, в клубе было уже темно и пусто. Только в репетиционной сидели двое: Вадуд и Васька-Дьяк.
— Чего он от меня хочет, эй, завклуб? — с злобной усмешкой кивнул Дьяк на Вадуда, пристально глядя Лорсу прямо в глаза — такая у него была манера.
— Насчет Липочки ты виноват, — в упор обвинял Вадуд. — «Эй, завклуб» здесь нету, есть директор Дома культуры.
— Липочка вышел, а я-то оставался в зале?
— Абсолютная правда! Я сам тебе глаза завязывал, чтобы ты себе подарок отрезал.
— Во! Отхватил игрушку… — Дьяк подкинул в руке деревянную матрешку.
— Он знаете что всегда делает? — обличал Дьяка Вадуд. — Вызывает из зала девушку, сажает на мотоцикл и увозит в поле.
— А тебе завидно, жандарм, что меня девушки любят? — хмыкнул Дьяк.
— Жандарма здесь нету, есть инструктор. Тебя девушки ничуть не любят, Дьяк! Боятся, — обличал Вадуд. — А как только мы дежурных начали ставить в парке, ты сам начал бояться. Но когда в деревне появляется твой дружок Чага, ты снова бываешь нахальный. Это все уже заметили!
— Жандарм! Липочку мне хочешь пришить? — не мигая, смотрел Дьяк из-под низкого, тяжелого лба прямо в глаза Вадуду.
— Нет, ты Липочку не тронул, — покачал головой Вадуд. — Чага тем более не тронул, он руки мелочами не пачкает. Тут другой секрет. Вот он!
Вадуд выхватил у Дьяка матрешку и показал ее Лорсу:
— Это — Чага. Теперь скажу секрет.
Вадуд открыл матрешку и вынул следующую:
— А эта, помельче, — Дьяк. А дальше пойдет еще мельче матрешка, которая ударила Липочку. И так — без конца. Нет, нет, не без конца, потому что тут всего несколько матрешек. И мы сумеем их открыть, Дьяк. Потому что вас мало, а нас много. Ты колхозный весовщик, денежки водятся ребят спаивать. И силы у тебя хватает. У нас это тоже немножко есть… Сила! — Вадуд поднес палец вплотную к немигающим глазам Дьяка и поводил им вправо-влево: — Ты не думай, Васька-Дьяк, что мы здесь танцульками заведуем. Не-е-ет, мы здесь заведуем, чтобы никто не боялся и всегда был радостный!
Акулу выводят на чистую воду
В вечер премьеры Лорс впервые увидел в зале такое количество людей. И каких! Большей частью почтенная публика. Зинаида Арсеньевна озирала зал в перламутровый бинокль. Пришел даже аптекарь.
Лорс посмотрел через дырочку в занавесе в зал, заметил, что там атмосфера особой приподнятости и ожидания. На концертах бывало как-то легкомысленнее и проще. Его только смутило, что в первом ряду, рядом с Тлином, важно восседает Аркадий Цвигун. Он уже неделю околачивался в районе с рейдовой бригадой. «Пришел, чтобы потом зубоскалить обо мне в редакции», — подумал Лорс.
— Вы так спокойны? — удивилась Аза. Ее щеки пылали, она осторожно прижимала к ним ладони тыльной стороной, стараясь остудить, не испортив грима.
Лорс почему-то не волновался за свою роль. Ему было забавно следить за суматохой последних приготовлений — это отвлекало от переживаний даже за весь спектакль. Солидные люди клеили себе парики и нервничали до дрожи. Некоторые дурачились, не разбирая возрастов и чинов, бравировали, но и в этом Лорс замечал страх.
Сам он к этим волнениям относился с такой же улыбкой, как и невозмутимый Никодим. И потом, кто-то ведь среди этого множества взбудораженных людей должен был трезво следить, чтобы ничего не забыли, не замешкались, всем своим видом показать, что все будет в порядке. Он переживал только, что зря так опрометчиво отпустил сегодня Володю и Петю с агитбригадой в колхоз. Их все нет и нет. Наверное, решили после полевого стана выступить вечером в колхозе с платным концертом. Ну ничего, за порядком в зале следит Вадуд: он занят только в третьем акте и то всего восемь минут.
Спектакль, в общем-то, получился! Если не считать того, что в ход премьеры неожиданно вклинился эпизод, не предусмотренный постановщиками: драка в зале.
Выход Лорса был в третьем акте. Перед этой минутой его совершенно неожиданно охватил такой страх, что он готов был сорвать бородку, цилиндр и выпрыгнуть в окно. «Надо было входить в образ, а я два акта глазел в зал!» — трясся он в панике. «Возьмите себя в руки!» — прошептала Аза дрожащим голосом и вытолкнула его на сцену.
Там сидел Никодим, главный «горилла»-шеф. Перед ним стоял Вадуд, исполнявший бессловесную роль штрейкбрехера, струсившего перед забастовщиками. Лорс обязан был гневной тирадой разоблачить перед шефом этого презренного труса, а потом в припадке ярости тут же пристрелить его.
Однако Лорс не мог произнести ни слова. Все мутилось в глазах.
Как же начиналась его реплика против штрейкбрехера?! Лорс наконец перестал прислушиваться к испуганному шипению суфлера, решив: «Э-э, стрелять — так уж поскорее, без слов».
И он, вытащив кольт, пальнул в Вадуда. Вадуд долго не падал, потому что хорошо помнил: Лорс сначала должен его разоблачить. Так и не дождавшись, Вадуд все же упал.
Лорс, подсев к шефу, должен был сказать: «Так я буду поступать с каждым, кто посмеет нам мешать, шеф!» Губы у Лорса тряслись, произнести не могли ни слова.
Никодим протянул сигареты. Девять дней назад Лорс бросил курить на спор с Никодимом. Поэтому твердо договорились на репетиции, что сигарет не будет. Однако Никодим упорно подсовывал. «Я же бросил», — уголком губ процедил Лорс. «Закури, Сэнди!» — пробасил Никодим на весь зал, нагло улыбаясь. Такая подлость возмутила Лорса и… спасла от столбняка. Он заговорил!
Больше того, его изощренный директорский слух теперь уловил неблагополучие в зале. Где-то в конце зала, за последними рядами, все громче шум, смешки и говор. Лорсу показалось, что там растерянно мечутся тетя Паша и дежурный кружковец.
Публика стала озираться и шикать. Смутились и начали сбиваться с реплик актеры-«гангстеры», пришедшие за «трупом» Вадуда. Лорсу показалось, что посмел шевельнуться Вадуд. Спектакль шел к срыву: в конце зала раздался пьяный громкий голос с хохотом.
Понимая, что все теперь рухнуло, Лорс прыгнул со сцены и вмиг домчался по проходу в конец зала. Мелькнула к выходу крадущаяся сбитая фигура Дьяка, а на пути у Лорса стоял, покачиваясь и улыбаясь, какой-то незнакомый парень в ковбойке с «молниями». «Ишь ты, во фраке! А дай-ка я твой цилиндр примерю!» — пробормотал он и протянул руку к Лорсу. Этот голос и этот хохоток и слышал Лорс со сцены.
Лорс нанес парню прямой удар в подбородок. Мелькнули в воздухе «молнии» ковбойки. Ахнула повернувшаяся публика. Выскочив за вылетевшим в прихожую парнем, Лорс еще одним ударом выкинул его на крыльцо и прошептал: «Смывайся, уже милиционера вызвали!»
Кинув дежурному: «Двери на засов!», он теперь уже не спеша возвращался к сцене, придумывая, что же объявить публике. Спектакль сорван!
«Смотри ты, совсем по-современному наши играют: прямо в зале!» — услышал он вдруг чей-то одобрительный шепот в рядах.
Лорса осенило. Он взлетел на сцену и уже с неподдельной страстью повторил реплику роли, кое-что присочинив: «Я же сказал, шеф: я буду беспощадно расправляться с каждым, кто нам мешает, — бить по морде, стрелять в упор. Эй, унесите этот труп!»
Зрителям понравилось. Они зааплодировали. Громче всего аплодисменты были почему-то в задних рядах зала, где зрители как раз всё видели и поняли, какую «игру» там вел Лорс!
Актеры, обрадованные неожиданным спасением спектакля, закончили его с подъемом.
После спектакля к Лорсу в репетиционную сквозь шумное и радостное столпотворение протиснулся Цвигун. Он снисходительно разглагольствовал:
— Неплохо, старик! Свою реплику после возвращения на сцену ты подал особенно здорово, хотя, в общем-то, ты, конечно, не Олег Ефремов. А вот трюк с игрой в зале… Выкинь ты его, он только замедляет темпо-ритм. Это же дешевое новаторство! Всегда тебя на выкрутасы ведет!
Кружковцы, прислушивавшиеся к речи городского гостя, расхохотались. Цвиг вдохновился:
— И еще одно, извини, замечание. Зачем тебе этот грубый натурализм? Я хоть и издали, но видел, как ты двинул партнера. Рвешь страсть в клочья! Этак ты всех своих кружковцев перебьешь. Нет, старик, это ты уж совсем, извини, по-деревенски сыграл.
