Река твоих отцов - Бытовой Семен Михайлович (версия книг .txt) 📗

— Недавно на Тумнин перекочевали. Люди приняли нас, помогли, а ты обижаешь соседок. Нехорошо так. Если рогатку сделал, ходи в лес, рябчиков стреляй…

— Ладно, верни рогатку, пойду рябчиков стрелять.

— Ты прежде пойди к старушкам, скажи, что больше не будешь.

И Кирилл пошел.

— Больше стрелять не буду, — виновато опустив голову и не глядя на соседок, произнес он.

Старушка, у которой Кирилл вышиб изо рта трубку, сердито сказала:

— Как не стыдно тебе старых людей тревожить! Посидеть нам тихо не даешь.

— Сказал — не буду! — тоже сердито ответил Кирилл.

Солнце стало садиться, над тайгой зажегся закат, мохнатые вершины деревьев порозовели. В это время много рябчиков на ветках. Кирилл сшибал их рогаткой, а когда это наскучило ему, — стал ловить их живьем. Привязал к палке шпагатину, сделал на конце петлю и забросил на ветку. Как только рябчик засунет голову в петлю, Кирилл дернет палочку, затянет петлю — и рябчик был таков.

— Черный рябчик — глупый рябчик, сам в петлю лезет, — весело смеялся Кирилл.

Рос мальчик вольно, без присмотра, как, впрочем, росли все дети лесных жителей. Кирилл выделялся среди сверстников смышленостью, смелостью и озорством. Он был зачинщиком всех игр, и даже ребята постарше тянулись к нему. Кирилл учил их набрасывать чаут [23] на рога оленей. Однажды он взобрался на старого оленя — и тот понес его в заросли и сбросил возле речки. Кирилл покатился со склона сопки в ледяную воду и с трудом выбрался из нее. Умел он темной ночью находить в тайге тайные тропки, о которых не знали даже старики. Умел быстро разжигать костры в ветреную погоду: по-особому складывал хворост и поджигал его первой же спичкой.

Рано Кирилл взял в руки ружье. Когда отец доверил ему бердану, мальчик был счастлив. Но вместо настоящей охоты он стал озорничать. Кирилл ставил к дереву мальчишек, клал им на голову спичечный коробок и, отойдя шагов на пятьдесят, сбивал коробок.

Пошли на него жалобы: еще застрелит кого-нибудь. Тогда Кирилл стал давать мальчишкам медный пятак, велел как можно выше подбросить — и на лету сбивал пулей монету. Сверстники восхищались Кириллом, готовы были идти за ним в огонь и в воду. Он и уводил их частенько в глубь тайги, и по нескольку дней они не возвращались в стойбище. А однажды пропали на целую неделю. Поднялась паника. Кто-то даже сказал, что видел по следу медведя человеческие кости. Женщины подняли крик. Пришлось отправить на поиски охотников. Двое суток они бродили по тайге и на горном перевале, в темной пещере, обнаружили ребят.

Оказывается, мальчики решили поиграть в разбойников и обосновались в пещере.

Днем отсыпались, а ночью, вооружившись рогатками и шестами, выходили «разбойничать». Ловили филинов, сов, летучих мышей… А один раз чуть не поймали медведя. Хорошо, что медведь оказался молодым и, когда ребята стали его окружать, со всех ног пустился к реке. А попался бы старый, злой шатун, — досталось бы «лесным разбойникам».

В школу Кирилла привели поздней осенью. Впервые попав на урок, он ни за что не хотел сесть на заднюю парту. Всегда считался главным среди мальчишек, а тут сажают его последним, да еще с девчонками. Обиделся. Но других мест в классе не было, и Кирилл упрямо простоял весь урок.

Однажды, когда прозвенел звонок и ученики сели за парты, место Кирилла оказалось пустым. Учительница послала Мургу узнать, что с Батумом, не болен ли? Мурга вернулся и сообщил, что Кирилла в интернате нет и ружье его на стене не висит.

— Наверно, ушел на охоту, — заключил Мурга, — давно собирался.

Вернулся Кирилл из тайги вечером, но не в интернат, а домой.

— Что, сынок, отпустили с урока тебя? — спросил отец.

— Нет, сам сбежал, — честно признался Кирилл. — Ружья жалко стало, долго без дела на стене висит.

— Где же добыча твоя?

— Сохатого поймал.

— Где же он, твой сохатый?

— Там, в тайге остался. Пойдем, отец, покажу.

— Далеко?

— Нет, близко, у первой протоки.

До первой протоки было километра полтора, и Николай Петрович решил сходить туда, посмотреть, действительно ли Кирилл убил лося. Стали на лыжи — и пошли.

Каково же было удивление старого охотника, когда увидел привязанного ремнем к дереву рогатого зверя!

— Как же он живым дался в руки тебе?

— А я сперва в переднюю ногу выстрелил, потом в заднюю А когда он упал, я и привязал его к дереву…

— Просто не знаю, что поделать с тобой. Без озорства жить не можешь. Зачем сохатого мучил, ведь он пропадет? И кто тебя на охоту посылал? Смотри, сын, заругает Николай Павлович за то, что из школы сбежал. Все мальчишки в классе сидят, а ты по тайге бродишь.

— Ничего, догоню мальчишек.

— Ладно, беги в интернат, а то худо будет. Кирилл вернулся в интернат ночью. Тихо отворил дверь, прошмыгнул в темную комнату, разделся и лег, укрывшись с головой одеялом. Назавтра учитель сказал:

— Юный пионер, который нарушает дисциплину, самовольно уходит с урока, не достоин носить красный галстук!

Кирилл побледнел, губы у него задрожали. Он почувствовал на себе десятки глаз.

— Выйди к доске, объясни свой вчерашний поступок, — потребовал учитель.

Кирилл откинул крышку парты, пошел к доске.

— Конечно, плохо я поступил… Простите меня, Николай Павлович… И вы, ребята, простите. Больше это не повторится…

— Как решит класс? — спросил Николай Павлович.

— Надо простить, — первым отозвался Вася Акунка.

— Верно, простим, — поддержал Мурга.

— Ты, Кирилл, дал твердое слово всему коллективу, всем своим товарищам. Учти, если нарушишь обещание…

— Честное пионерское, не нарушу!

Довольные, что все обошлось, ребята на перемене обступили Кирилла, расспрашивали, как это он поймал живого лося. Но Кирилл не стал рассказывать — ему было неприятно вспоминать об этом.

Научившись грамоте, Кирилл пристрастился к чтению.

Читал он много, книгу за книгой: ему хотелось побольше узнать о мире, который простирался далеко за пределами Тумнина.

Однажды Мурга застал Кирилла плачущим над книгой.

— Что случилось, Кирка?

Кирилл быстро вытер рукавом слезы и, передав Мурге «Хижину дяди Тома», взволнованно заговорил:

— Разве другая кровь у негров под черной кожей? Конечно, нет! Я вижу, что они гораздо лучше белых людей в этой книжке. Жаль, далеко дело происходит. Взял бы свое ружье и поехал бы неграм на помощь! Как ты думаешь, можно так?

Мурга еще не читал «Хижины дяди Тома» и поэтому не понимал, о чем говорил Кирилл.

— Знаешь, Кирка, давай попросим Николая Павловича, чтобы вслух прочел нам эту книжку!

— Я слушать не буду!

— Почему?

— Я страшно злой!

Вечером, когда Кирилл сдавал книгу, учительница спросила, что бы он хотел еще прочитать.

— Никакой мне книги не надо! Не могу больше!

— Отчего это? — удивилась учительница: мальчик всегда так охотно брал книги.

— О неграх думать буду, а помочь им все равно не могу. Расскажите лучше, где живут они?

Выслушав рассказ учительницы, Кирилл еще более заволновался. А когда узнал о трагической судьбе негритянских юношей из американского штата Алабама, казненных на электрическом стуле, не удержался и зарыдал. Не стыдясь своих слез, зашагал по комнате.

— Неужели такое бывает на земле? — и повернулся к учительнице. — А у нас, глядите, в нашей лесной школе: я — эвенк, Мурга — ороч, Котька Соколов русский. Все мы дружки! Приехал бы в Уську негритянский мальчик, был бы тоже дружком нашим. Нет нигде лучше, чем у нас. Верно?