Фрам — полярный медведь - Петреску Чезар (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
15 июня… Отправляемся дальше в час ночи. Погода тишайшая. Море кишит моржами…
Быстро подвигаемся вдоль берега. К несчастью, густой туман скрывает все и мешает разбираться в топографии… Прямо перед нами показывается морж. Иогансен, который гребет впереди на своем каяке, ищет укрытия за плавучей льдиной.
Пока я собираюсь последовать его примеру, морское чудовище бросается на мой каяк, стараясь опрокинуть его клыками. Сильный удар веслом по голове заставляет его повернуться. Однако он тут же повторяет атаку. Тогда я хватаюсь за ружье, но морж исчезает.
Но как раз когда я радовался избавлению от опасности, почувствовал, что мои ноги в воде. Оказывается, морж продырявил клыками дно каяка, который быстро наполняется водой. Едва успеваю выскочить на плавучий ледяной утес: каяк опрокидывается. Все же мне удается с помощью Иогансена вытянуть его на льдину.
Все мое имущество теперь плавает в каяке, наполненном водой. Боюсь, как бы не погибли наши драгоценные фотографические пластинки.
Длина пробоины — 15 сантиметров. Такая починка не шутка, особенно с тем скромным набором инструментов, которым мы располагаем.
17 июня… Было далеко за полдень, когда я проснулся и принялся за приготовление завтрака. Приношу воду для супа, развожу огонь, режу мясо, словом, налаживаю стряпню.
Затем вылезаю на ближайший торос и оглядываю окрестности.
Ветерок доносит с ближайшей суши гомон птиц, которые гнездятся в скалах. Слушаю этот звук, следя глазами за стаями кайр, которые кружат над моей головой; любуюсь белой полоской берега с черными пятнами скал.
Внезапно оттуда доносится собачий лай. Или мне показалось? Вздрагиваю и прислушиваюсь. Но ничего больше не слышно, кроме горластых птиц. Впрочем, нет: опять лай! Сомнений быть не может!
Тут я вспоминаю, что слышал вчера что-то похожее на два ружейных выстрела, но приписал этот звук сжатию льда.
Кричу Иогансену, что в этой части суши слышны собаки.
— Собаки? — машинально повторяет он спросонья. — Собаки?!
Он сейчас же встает и идет в разведку.
Мой спутник ни за что не желает мне верить. Он тоже слышал что-то вроде собачьего лая, но гомон птичьего базара заглушал все. По его мнению, меня просто обманул слух. Я, однако, уверен, что не ошибся.
За торопливым завтраком мы теряемся в догадках. Может быть, в этих местах находится какая-нибудь экспедиция? Если так, то кто это? Англичане или соотечественники? Что, если это та самая английская экспедиция, которая собиралась обследовать Землю Франца-Иосифа, когда мы отправлялись в плавание? Как нам тогда быть?
— Очень просто! — говорит Иогансен. — Мы проведем с ними денек-другой, а потом направимся к Шпицбергену. Иначе бог весть, когда мы попадем домой!..
В этом отношении я с ним совершенно согласен. Займем у англичан провизии, в которой мы так нуждаемся, и отправимся дальше.
Покончив с завтраком, я ухожу на рекогносцировку, а Иогансена оставляю сторожить каяки.
Теперь я слышу только гомон птичьего базара и пронзительные крики кайр.
Возможно, что Иогансен прав. Пожалуй, я и в самом деле ошибся.
Вдруг я замечаю на снегу следы. Они слишком велики для песца. Значит, здесь, в каких-нибудь ста метрах от нашего стана, прошли собаки. Почему же они не лаяли? Как это мы их не видели? А может, это все-таки следы песцов?..
В голове у меня странная путаница. Я перехожу от сомнения к уверенности, потом снова начинаю сомневаться. Неужели же сейчас настанет конец нашим сверхчеловеческим трудам, всем нашим страданиям и лишениям? Мне это кажется почти невероятным. И все же, быть может, это именно так.
Слышу лай, теперь уже гораздо более отчетливый, и повсюду вокруг вижу следы, которые могут быть только собачьими. Потом опять ничего, кроме гама крылатых стай. И меня вновь одолевает сомнение. Уж не сон ли все это?
Но нет! Это настоящие следы на настоящем снегу. Я вижу их своими глазами, касаюсь руками…
Если действительно экспедиция обосновалась в этих местах, куда мы добрались вчера, значит, мы находимся не на Земле Гиллиса или на какой-нибудь новой суше, как я думал, а на южном побережье Земли Франца-Иосифа, как мы и предполагали несколько дней тому назад.
Перебираюсь наконец со льда на сушу, и вдруг мне кажется, что я слышу человеческий голос.
Первый, после трех лет, чужой голос! Сердце бьется так сильно, что того и гляди разорвется.
Залезаю на скалу и кричу изо всех сил. Этот неизвестный голос среди ледяной пустыни прозвучал для меня, как голос самой жизни, как приветствие далеких земель, может быть, даже родины.
Вскоре я слышу другой голос, потом среди белых ледяных вершин вижу черную фигуру. Потом еще одну черную фигуру… Человека. Человек!..
Уж не Джонсон ли это или один из его спутников? А может, соотечественник? Идем навстречу друг другу. Махаю шапкой. Он тоже. Слышу, как он разговаривает с собакой. Нет, не норвежец. Еще несколько шагов, и мне кажется, что я узнаю начальника иностранной экспедиции, с которым уже встречался однажды, до нашего отплытия.
Я приветствую его, и мы жмем друг другу руки.
Над нами полог тумана, под ногами — шершавый, неровный лед. Вокруг тонкая полоска суши, сплошь покрытой льдом и снегом. Идем рядом: щеголеватый исследователь, который, видно, не отваживался заходить в глубь полной опасностей полярной пустыни, лощеный господин в высоких резиновых сапогах, распространяющий вокруг очень приятный запах мыла, к которому весьма чувствительно острое обоняние такого примитивного человека, как я, и дикарь в отрепьях, с длинными волосами и дремучей бородой, покрытый грязью и копотью тюленьего жира, которым заправлена наша лампа. В таком виде сам черт меня не узнал бы.
— Очень счастлив вас встретить! — говорит незнакомец.
— Спасибо. Я тоже.
— Ваше судно где-нибудь поблизости?
— Нет. Оно не здесь.
— Сколько вас?
— Я и мой товарищ, который остался на кромке льда. Разговаривая таким образом, мы направляемся к берегу. Вдруг не знакомец останавливается, внимательно смотрит на меня и восклицает:
— А вы, случайно, не Нансен?
— Он самый.
— Бог ты мой! Как я рад вас видеть!
Дружески улыбаясь, он горячо жмет мне руки, потом спрашивает:
— Откуда вы?
— На 84° северной широты, после двухлетнего плавания, я и мой товарищ покинули наше судно «Фрам» на волю ветра и течения и достигли 86°13 . Оттуда мы добрались до Земли Франца-Иосифа, где и зимовали. А теперь направляемся к Шпицбергену…
— Рад слышать о вашей удаче. Вы совершили блестящее путешествие, и я в восторге, что на мою долю выпало счастье первым поздравить вас!
Иностранец снова пожимает мне руку. В теплоте этого рукопожатия я ощущаю нечто большее, чем простую вежливость. Он предлагает нам гостеприимство в своем лагере и сообщает мне, что они со дня на день ожидают судно с провизией для экспедиции. Как только приходит мой черед говорить, я спрашиваю его о моей семье и узнаю, что когда, два года тому назад, он отправлялся в плавание, жена моя и дочь были совершенно здоровы. Потом спрашиваю о Норвегии, моей дорогой родине…
Затем каждый из нас делает по два выстрела, чтобы оповестить Иогансена.
Немного погодя мы встречаемся с целой группой участников экспедиции, знакомимся, начинаются поздравления. Вскоре происходит встреча и с остальными ее членами — учеными разных специальностей, в том числе и ботаниками. Ботаник Фишер говорит мне, что, увидев издали незнакомого человека, он сразу подумал, что это мог быть только я, но потом, когда перед ним предстал мужчина с черными, как смоль, волосами и бородой, решил, что ошибся. Когда все собрались, начальник экспедиции сообщил, что мы достигли 86°13 .
Громкое троекратное «ура» приветствовало эту новость…
