Товарищи - Меттер Израиль Моисеевич (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Вот тут-то мастер и начинал вертеться, словно в стуле вдруг оказывался гвоздь.
— С такими орлами я вам берусь горы своротить. Это ж через полгода верные скоростники.
— Я про общежитие спрашиваю: есть у них где жить или нет?
— Да я в точности не интересовался, — уклонялся он всеми силами от прямого ответа. — Но производят такое впечатление, что семья у них имеется.
— Где семья? Здесь, в Москве?
— Степан Игнатьевич, у нас же к лету новый корпус общежития будет готов, — вступал в разговор начальник цеха.
— Корпус еще строится, а мы его давно не только перенаселили, а даже кое-кто уже обменивается площадью.
И в этот момент, когда казалось, что всё потеряно из-за отсутствия жилья, Егор Иванович применял последнее средство.
— Я думаю так, Степан Игнатьевич: раз мы этого дела поднять не можем, давайте смотреть государственно: есть шесть хороших кадровых рабочих, надо их хотя бы не потерять из системы нашего главка. Я поговорю со своим дружком, мастером соседнего инструментального завода, напишем ребятам отличную характеристику; пусть хоть тот завод даст заявку на этих ребят. А вы, конечно со своей стороны напомните директору, он вам только спасибо скажет.
— А что, верно хорошие ребята? — с неожиданной жадностью спрашивает директор.
— Поискать таких, — говорил начальник цеха.
— Золотые руки! — восклицал сменный мастер.
И он в ярких красках рисовал радужные перспективы соседнего завода в связи с оформлением на работу шести молодых фрезеровщиков и слесарей.
Директор слушал, слушал, слушал, а потом срочно вызывал машину и ехал в управление трудовых резервов, чтобы загодя закрепить учеников за своим тавотом. По дороге он ловил себя на том, что уже боится, не опоздал ли он, не распределены ли такие ценные рабочие в другие руки.
Какой-нибудь парнишка второго года обучения еще только проходил практику на заводе он и стоял-то около станка на возвышении, иначе ему было не дотянуться до фрезы, — а уж в это время в директорских кабинетах склонялась его фамилия, уже спорили из-за него, рассчитывали на него, прикидывали, в каком цехе он будет работать, в какой комнате общежития будет жить.
И оставалось только этому парнишке одно: хорошо и старательно одолевать учение, а всё остальное лежало у его ног, как приданое у богатой невесты, всё остальное принадлежало ему задолго до того, как он это по-настоящему заслужил.
Восьмая глава
С утра в этот день всё общежитие готовилось к празднику.
Еще накануне Митя бегал в угловую булочную к телефону-автомату звонить в бюро погоды. Встреча с бывшими выпускниками должна была происходить в закрытом клубе училища, но Фунтиков всё-таки попросил выяснить возможную погоду на завтра. В последний день все лихорадочно выискивали, что бы еще следовало сделать; забывали иногда основное дело и вместо него хлопотали без конца о мелочах, которые неожиданно выползали на свет.
С утра в день встречи по всей лестнице ребята яростно чистили ботинки. В комнатах пришивали подворотнички. В умывальнях натирали пуговицы зубным порошком. Каждый ученик пробегал по коридору с таким видом, что казалось, если его остановить, задержать на мгновение, то весь предполагаемый праздник рухнет в тартарары.
В просторном классе спецтехнологии заканчивалось устройство выставки изделий первоклассников. Были три огромных витрины: слесарей, токарей и фрезеровщиков.
Митя раз десять с утра пробегал мимо слесарной витрины, на которой была прибита ножовка его работы. Отличная, сверкающая ножовка (солнечный луч упирался в нее, как указка). Теперь Митя уже не думал о том, как она будет лежать в магазине на полке, это глупые мальчишеские мечты. Нет, ножовка сделана по заказу инструментального завода, она попадет в опытные руки слесаря. Если бы этот слесарь, которого Митя ощущал как близкого человека, знал, сколько груда, мук творчества и любви вложил ученик в простую ножовку, он работал бы ею с особенной старательностью и умением. Ведь Митя же не делал ее, а изобретал, словно не было до него никогда ножовки.
Когда бы Митя ни забегал в класс спецтехнологии, он сталкивался там с фрезеровщиком Колей Белых. Они ни за что не признались бы друг другу, для чего бесчисленное количество раз оказываются у витрин.
— Ты что?
— Да ничего, за мелом зашел. А ты?
— Стул надо взять.
Забегала сюда и Таня Созина в костюме феи: она примеряла его к вечернему выступлению на сцене. Таня считала, что, во-первых, витрина токарен висит как-то в тени и, во-вторых, на этой ширине слишком мало изделий девочек.
Ни у одной феи в мире не было такого румянца от висков до подбородка, как у Тани Созиной. Митя, увидев ее в сказочном наряде, растерялся и сказал:
— Здравствуйте, Созина.
— Ты что здесь делаешь? — спросила Таня.
— Гуляю, — глупо ответил Митя и сразу же рассердился на себя за растерянность. — Что это ты напялила на себя?
— Почему «напялила»? — обиделась Таня и стала разглаживать складки на шелковой юбке. — Выражения какие-то у тебя, Власов.
— Выступаешь вечером?
— У нас специальные танцы поставлены. А ты?
— Я гостей встречаю на лестнице.
— А-а, — сказала Таня.
По сравнению с ее костюмом и с тем, что она должна сегодня танцевать на сцене, Митин заурядный вид и его участие в празднике были незавидными.
— Витрины смотрела? — небрежно спросил Митя. — Ножовка тут моя.
— Видела. А кольца для цилиндра мои.
— Ох, у тебя и характер! — заметил Митя. — Давай сегодня не будем с тобой ругаться?
— А я в не собираюсь, — пожала плечами Таня.
Ее кто-то кликнул из коридора, и она выбежала.
Митя пошел помогать Косте Назарову. Они взобрались на две стремянки у входа в училище и прибили надпись: «Добро пожаловать, дорогие товарищи!»
В вестибюле поставили огромный щит с портретами выдающихся выпускников училища. По другую сторону двери на щите были изображены отличники учебы.
Костину мать пригласили дня два назад. Ходили ее приглашать Таня и второклассник Вася Андронов. Когда они явились, Костя был в комнате, но сразу же ушел на это время из дому. Мать хотела напоить гостей чаем, показать альбом, где Костенька совсем маленький лежит животиком на подушечке, но ребята торопились и поэтому пить чай не стали, а альбом перелистали быстро и невнимательно.
Костя скоро вернулся и, увидев пригласительный билет на столе, сказал:
— Нечего тебе на этот вечер ходить.
Лицо матери сделалось испуганным и жалким, и Костя, может быть впервые в жизни, подумал, что никогда еще с ней по-хорошему не разговаривал. Он даже не знал, как это делается. Столько хороших людей, взрослых и ребят, он перерисовал за последние дни своей собственной рукой с маленьких фотографий, столько хвалебных слов написал под портретами, а вот у себя дома не мог придумать ни одного слова для родной матери.
— Ну, чего тебе итти? — хмуро сказал он. — Там людям грамоты будут выдавать, а твоему сыну — шиш.
— Обошли тебя, Костенька? — неуверенно спросила мать. — Ты же последнее время старался…
— Непутевые мы с тобой, мама, — ответил Костя и пошел ставить на плитку чайник.
Украшая училище, он твердо решил сделать всё, что положено, и вечером перед приходом гостей уйти домой.
Но тут, как назло, подошел мастер и сказал, что Назаров назначается в ту бригаду ребят, которая должна встречать гостей.
— Всё закончишь, помоешься как следует, и вот с Власовым будете распоряжаться в вестибюле.
За Митей вдруг прибежали из учебной части. Он поднялся наверх и около дверей учительской увидел паренька с узелком в руках. Паренек оглянулся, смущенно улыбаясь.
— Здравствуй, Митя. Я ж тебе говорил тогда на станции, что приеду.
У Мити даже сердце екнуло. Подлинневший Витька Карпов, милый по лебедянским воспоминаниям и какой-то удивительно неприкаянный оттого, что он одет не в форму ремесленника, протягивал Мите узелок.
