Чудо-юдо, Агнешка и апельсин - Ожоговская Ганна (читаем книги .txt) 📗
— И Агнешка так сказала.
— Агнешка? — Михал даже поперхнулся от возмущения. — Агнешка просто двуличная! Я всегда говорил! Змея! Вот гадюка! Вчера вечером пришла на кухню и начала подмазываться, а я, как дурак, уши развесил. «Знаешь, Михал, у Витека должен быть альбом», — передразнил он голос Агнешки. — А тебе, значит, сказала «дурацкая затея»?
— Чего ты в бутылку лезешь? Она не мне сказала, а маме. Мама нервничала, а Агнешка принесла ей капли и сказала, что иногда человеку приходит какая-нибудь идея, но он не успевает ее как следует продумать, а посоветоваться не с кем, и…
— Ты не финти! Сказала она «дурацкая затея»?
— Ну, может, не так, не такими словами, но все равно получалось, что так… Знаешь, как мама нервничала… Просто ужас…
— Твоя мама вообще чересчур нервная!..
— Неправда. Просто она подумала, что воры залезли…
— Когда она тебя утюжила, она уже знала, что никаких воров не было.
— Не выдержали нервы. Тебе этого не понять.
— Понять. Все равно моя мама лучше. Если бы я собирал марки или этикетки, она бы мне… хотя у нас тоже денег кот наплакал… Она для меня ничего не жалеет… Поеду домой… на ужин будут галушки с соусом, — размечтался Михал. — Я их ужасно люблю, мама знает… А у крольчихи, наверно, родились крольчата. Вот привезу парочку, увидишь.
Со звонком на урок их спор прекратился. Но то, что было сказано на перемене, ничуть не примирило их, не сгладило взаимные обиды.
«Натворил дел и еще воображает!» — возмущался про себя Витек.
Но справедливость обязывала его признать, что с тех пор Збышек присмирел и больше не похваляется своим альбомом.
…«Вот так так! Ты для него стараешься, встаешь на его защиту, — растравлял свою рану Михал, — а он вместе с Агнешкой говорит «дурацкая затея»! Ну ладно, увидите! Есть у меня одна идея не «дурацкая». Ахнете! Умрете от зависти!»
— Витек Петровский! — повернулась в их сторону учительница географии. — Ты слышишь, о чем я рассказываю? Яносика вы будете проходить еще по истории и по литературе. Чем это тебя так привлекла тряпка на доске? Ты целых пятнадцать минут глаз от нее оторвать не можешь. Я все время наблюдаю.
Класс тут же посмотрел на тряпку — а вдруг там и в самом деле что-то интересное? — потом на Витека, который вскочил с парты и стал оправдываться:
— Я слушаю. Я все слышал! Вы рассказывали про знаменитого разбойника Яносика. Он грабил только богатых. Он был настоящий герой.
— Может, Ковальский продолжит? — обратилась учительница к Михалу.
— Могу, — сказал Михал, поднимаясь, — но мне кажется, что Яносик никакой не герой. Конечно, это мое личное мнение. Подумаешь, грабил только богатых. Попробовал бы грабить бедных. Что можно отнять у бедного? Разве у крестьянина было что-нибудь, кроме здравого смысла? А здравый смысл не такая уж большая ценность!..
— Ох, Ковальский, Ковальский! — покачала головой учительница. — А мне кажется, что именно здравого смысла тебе порой не хватает…
Витек не торопился выйти из класса. Он долго что-то искал в портфеле, вынимал, засовывал обратно. Михал вышел без него.
В коридоре к нему подошла Гражина:
— Знаешь, Михал, с тех пор как ты у нас в классе, я стала чаще смеяться.
Михал внимательно пригляделся, не издевается ли она над ним. Но нет, в глазах ее он прочел искреннее восхищение. Михал любил, когда им восхищались, поэтому ответил снисходительно:
— Смех полезен для здоровья!
— Хм! И еще… Не в деньгах счастье, а в добром согласии! — выпалила ему в лицо Данка Маевская, догоняя подругу, и вместе с ней побежала в гардероб одеваться.
Михал опешил.
— Ты, Маевская, не умничай! — крикнул он ей вдогонку. — Смотри, поймаю, тогда по-другому запоешь!
У дяди вечером была небольшая «халтурка». Перед праздниками люди наводили порядок в квартирах, делали мелкий ремонт, и дядя ушел к кому-то работать. Михал радовался, что никто не помешает ему осуществить задуманное, на этот раз и вправду необыкновенную идею, можно сказать — почти научное открытие. Вот все удивятся! Такая простая мысль, а никому в голову не приходила. Только ему! Да!
Он взял шнуры от утюга: один на кухне, другой попросил у Агнешки. Но провод оказался коротким. Тогда он принес еще удлинитель от настольной лампы — этого вполне хватило.
Ему повезло еще тем, что в этот день была их очередь пользоваться ванной. Самый что ни на есть подходящий случай осуществить свой великий замысел.
Он незаметно пронес в ванную маленький приемник, поставил его на табуретку, пустил воду и зажег под колонкой газ. Потом он разделся, влез в ванну и включил приемник. Музыка была еле-еле слышна, по-видимому ее заглушал мощный напор воды из крана. Михал выключил газ, закрыл кран, хотя воды в ванне было еще маловато, но мальчику не терпелось поскорей проверить свое открытие.
После того как он закрыл кран, музыка стала чуть слышнее, но все же не так слышна, как в комнате. Что-то мешало.
Чтобы на «гениальное открытие» обратили внимание соседи, музыка должна была звучать громко. Ее должна была услышать в кухне Агнешка, за портьерой — Шафранцы, у себя — пани Анеля, если она уже вернулась из больницы. Михал представил себе, как старушка Шафранец бежит к Петровским рассказать о великом чуде!
Михал включил приемник на полную мощность — не помогло. Музыка доносилась точно из-под земли. Может, переключить на другие волны? Писк, треск, грохот — ничего не изменилось.
Что-то мешает. Помехи? Вроде нет. Может быть, в каком-то месте слаб контакт? Теперь Михалу уже трудно было отказаться от своей затеи.
В комнате все было бы проще. Ему не раз приходилось копаться в приемнике и исправлять кое-какие мелкие неполадки, но в комнате был инструмент, а здесь…
Михал огляделся по сторонам. Ничего подходящего. На полке под зеркалом лежит щеточка для ногтей, а над ванной на большой полке стоят стаканы с зубными щетками и пастой.
Неужели не найдется ничего подходящего? Есть! Михал заметил на краю полки что-то блестящее, металлическое. Да это же пинцет! Наверно, медсестра случайно его оставила. Вот повезло!
Конечно, пинцетом откручивать винты не то что отверткой, но, уж во всяком случае, лучше, чем ногтем. Пока он будет возиться с приемником, можно добавить в ванну воды. Михал опять открыл кран и пустил газ.
Стоя в ванной на коленях, мальчик придвинул к себе табуретку с приемником, чтобы ему было легче орудовать. От мокрых рук на бакелитовом ящике оставались влажные пятна, но это ничего, вода чистая, в ванной тепло, они сразу высохнут.
Так! Вот это надо отвинтить. Михал протягивает руку с пинцетом, касается винта и… трах!!
Его так сильно ударило, что он, точно выброшенный пинком, выскочил из ванны. Он стоял посреди помещения голый, мокрый, и всего его трясло мелкой дрожью. Зубы стучали, руки тряслись, ноги дрожали!..
Обессиленный, он облокотился о стену.
Сейчас… сейчас… во что бы то ни стало надо успокоиться. Никто, наверно, ничего не слышал… Ничего не упало. Правда, его продолжает трясти, но это слышит ведь только он один… Могло быть хуже…
Видно, приемник неисправный или шнур негодный. Скорей всего шнур. Надо будет все проверить, сначала в комнате, а потом…
Только бы дрожь прошла.
Может, это от холода? Ну конечно! В ванну бежит струя холодной воды, впопыхах он забыл зажечь газ! Михал дрожащими руками потянулся за спичками. Нет, надо сначала вытереть руки, а то намокнет коробок.
«Чр-рк!»
Последним проблеском сознания было: «Все это мне снится!»
Старик Шафранец раскладывал пасьянс, его жена старательно штопала свои летние пепельного цвета перчатки. Время от времени она поглядывала поверх очков на столик, где лежали карты, и говорила мужу:
— Семерку, Франек, червонную семерку положи на пиковую восьмерку.
— Я вижу, Леоня, я вижу, — отвечал пан Франтишек. — Я так и хотел сделать…
