«Мечта» уходит в океан - Почивалов Леонид Викторович (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Перед зданием ООН на флагштоках развевались флаги многих стран, и нам радостно было увидеть среди них алое полотнище нашего родного советского флага, которое полыхало под лучами солнца, как пламя.
Мы поднялись на лифте на вершину знаменитого небоскреба Эмпайр стейт билдинг, чтобы оттуда со смотровой площадки, с подоблачной высоты полюбоваться Нью-Йорком. Хотелось посмотреть Бродвей — главную улицу, район Уолл-стрита, где расположены крупнейшие банки Америки, заехать в Гарлем — обширный район города, где обитает в тесноте негритянская беднота. Надеялись мы посетить национальную картинную галерею, но когда отыскали ее, то оказалось, что именно сегодня галерея закрыта для посетителей. На веранде небольшого уличного кафе мы выпили по чашечке кофе. Лена изъявила желание остаться здесь за столиком под цветочным солнечным зонтом по крайней мере на полтора часа. Ей приглянулась эта оживленная улица, особенно этот перекресток, на котором сочетаются дома прошлого века с современными, — она намерена сделать зарисовку.
Вернулись мы точно через полтора часа. Еще издали с тревогой увидели, что возле кафе собралась толпа, движение на улице остановлено, в толпе мелькают темные фуражки полицейских и каски пожарных. Прохожие, задрав головы, внимательно смотрят куда-то на верхние этажи дома, расположенного напротив кафе. Мы с трудом пробивались через толпу в поисках Лены. Обнаружили ее в плотном окружении каких-то шумных и торопливых людей. Перебивая друг друга, они о чем-то спрашивали Лену — одни записывали ее ответы в блокноты, другие протягивали к ней микрофончики портативных магнитофонов.
Увидев нас, Лена обрадовалась, словно к ней явилось спасение.
— Меня замучили вопросами эти люди из газеты и радио, — объяснила она. — А я ведь ничего такого не совершила. Я его увидела совсем, совсем случайно…
— Кого его? — недоумевал Абу.
— Да вон он! — сказала Лена и протянула руку в направлении десятиэтажного дома напротив.
Мы взглянули в указанном направлении и увидели на карнизе между окон седьмого этажа темную фигуру человека. Он стоял, прижавшись спиной к стене, и глядел вниз. А внизу пожарные растягивали огромное полотно на том месте, где должен упасть человек, если сорвется. Толпа волновалась, торопила пожарных. Многие кричали: «Скорее! Скорее! Он сорвется!»
Лена рассказала, что она сидела за столом в кафе и рисовала, вдруг заметила, что на седьмом этаже дома происходит неладное. Лена увидела, как из раскрытого окна вышел на карниз человек и осторожно стал пробираться в сторону соседнего окна, посередине между окнами остановился. Из раскрытого окна вдруг выглянула женщина и закричала страшным голосом. Человек сделал движение, будто бы бросаясь вниз, но в последнее мгновение успел схватиться за крюк, торчащий из стены. Судорожно за него уцепился да так и застыл, прижатый к стеке. Стало ясно, что человек намеревался кончать жизнь самоубийством, но крик женщины остановил его. Вернуться обратно к окну по карнизу он уже не мог — сковал страх. А долго ли сохранит силу его рука, уцепившаяся за крюк? Увидев все это, Лена бросилась к официанту кафе, тот тут же поднял тревогу, позвонил в полицию. Как только приехала полиция и пожарные, у кафе собралась толпа. Прибыли репортеры из газеты. Ну и прямо к Лене: выкладывай, ведь ты первая увидела, как все начиналось. В Америке любят всякие острые ситуации.
— Зачем им все это нужно? — удивлялась Лена. — Ведь сейчас самое главное — спасти человека.
Репортеры, поставив на штативы свои аппараты, кадр за кадром снимали замершего над краем пропасти бедолагу. Если сорвется, то получится редкий снимок: человек за мгновение до гибели! За такой кадр можно получить кучу денег! Деньги в Америке определяют все.
И репортерам в самом деле удалось сделать снимки сорвавшегося в пропасть человека. Но погибнуть ему не дали. Пожарники успели внизу растянуть эластичное полотно, и человек угодил именно в него; сила удара была смягчена, он остался жив. Пострадал или нет, мы не узнали. Санитары положили человека на носилки и в сопровождении полицейских понесли к карете «скорой помощи». А вокруг щелкали затворы фотоаппаратов. За носилками шла, рыдая, молодая женщина.
— Почему это он надумал такое? — спросил Абу пожилого официанта.
Тот пожал плечами:
— Кто его знает! Может быть, жить было невмоготу. Разорился, или работу потерял, или болен безнадежно. Вот и решил завершить все свои дела на этом свете. Такие случаи у нас в Америке частенько. — Официант поглядел на Лену и дружески ей кивнул: — Если бы не ваша спутница, осталось бы от этого чудака на асфальте мокрое пятно. А место, где расположено наше кафе, получило бы дурную славу. Был бы нам в доходах убыток! Так что, спасибо за помощь!
Незаметно подошел вечер. Мы часа два побродили по Бродвею, полюбовались светящимися рекламами. Их было так много, что, казалось, дома, как новогодние елки, сверху донизу одеты в блестящий праздничный наряд. Огни мчались по фасадам зданий, огненными водопадами срывались с карнизов домов или, наоборот, разноцветными сгустками взлетали, как ракеты, в небо.
Лена решила, что сегодня в Нью-Йорке праздник, но Абу посмеялся и сказал, что на этих улицах такая иллюминация каждый день, что она вовсе не для праздника. Стараясь пересилить друг друга, рекламы зовут прохожих в бары, в кино, в магазины, уговаривают покупать товары. И все для того, чтобы выжать из людей побольше денег, которые идут в карман богачей.
В гостиницу вернулись усталыми, но полными впечатлений. У Лены даже разболелась голова. В комнате Абу был телевизор. По одной из программ передавали интересный фильм. Полицейские на мотоциклах преследовали парней в кожаных куртках. Парни на открытом автомобиле удирали от полицейских, стреляли в них из пистолетов, полицейские падали, иногда пули попадали в прохожих на улице, и те, обливаясь кровью, оседали на асфальт. Мне хотелось этот фильм досмотреть до конца, Лене тоже, но Абу вдруг выключил телевизор.
— Я поступаю так по праву старшего, — строго сказал он. — Мне не нравятся все эти убийства. Думаю, и для вас, друзья мои, они ни к чему. Сегодня мы и так насмотрелись всякого! Давайте-ка лучше спать.
Так закончился наш день в Нью-Йорке. Мы разошлись по своим комнатам. Я долго не мог уснуть. Вспоминал Крым, бабулю, наш дом. Здесь, в Нью-Йорке, только наступает ночь. А там, над Черным морем, ярко сияет солнце уже нового дня. Как же мы сейчас далеко от родины!
Утром мы вызвали такси и поехали на вокзал, который был в центре города — огромное новое здание. Эскалаторы заботливо спустили нас вниз на подземный перрон, где у платформы стоял поезд с серебристыми и обтекаемыми вагонами, в которых окна напоминали самолетные иллюминаторы. Кресла были тоже как в самолете — глубокие, с откидывающимися спинками.
Вашингтонский экспресс вышел из подземного туннеля, который соединял вокзал с окраинами города, и, набирая скорость, повез нас в столицу Соединенных Штатов. Мчался поезд быстро, мы с Леной сидели у окна. Мелькали поселки, маленькие городки, редкие леса. Иногда возле полотна железной дороги были свалены в огромные кучи старые автомобили.
В центре вагона располагался маленький буфет. За стойкой стоял немолодой негр в белой форме с золотыми пуговицами и всем желающим раздавал картонные пакеты, в которых были бутерброды, печенье и маленькие бутылочки с соком. В бумажные стаканчики негр наливал кофе.
В самый раз и подкрепиться. Ведь поезд уходил из Нью-Йорка рано, и позавтракать мы не успели.
Абу с Леной остались сидеть на своих местах, а я пошел к буфету за нашими пакетами.
— Доброе утро! — с улыбкой приветствовал меня буфетчик. — Вам три завтрака?
— Да, пожалуйста! — подтвердил я и вдруг почувствовал, что кто-то на меня внимательно смотрит.
Поднял глаза и столкнулся взглядом с человеком, который привалился боком к стойке буфета. Перед ним на стойке стоял стакан с вином. Я сразу же понял, что человек пьян. Его круглое, щекастое лицо было багровым, маленькие, как у кабана, глаза — красными и злыми.
