Библия в СМСках - эН Ая (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗

Когда, наконец, оформили документы, открыли карточку и сделали все, что полагается, Фомин сказал:

– Значит, так. Сидеть тут неча. Ясно, что вам сегодня домой уже не судьба. Значит, надо устраиваться в Москве. Я тут знаю недорогую гостиницу.

– Я никуда не поеду, – отказалась баба Вера. – Тут буду сидеть. В кресле. Туалет есть, руки там помыть и воды попить можно, а больше мне ничего не надо. Я буду ждать, что врачи скажут.

– Я тоже, – после некоторых колебаний согласился с бабушкой Салим.

Свободных кресел, впрочем, не было, поэтому они вышли на воздух, присели

на высокий парапет лестницы. Фомин вздохнул, сходил в буфет и принес два бумажных стаканчика кофе своим спутникам и банку пива себе. Бабушка достала хлеб, сыр, картошку и помидоры. Помидоры извлеклись треснувшие и частично обессоченные. «Не надо было их брать!» – раздраженно подумал Салим.

После перекуса в мозгу у бабушки наступило некоторое просветление, и она нехотя согласилась с тем, что жить в кресле вестибюля – не лучший вариант. Тем более, что на ночь всех могут выгнать на улицу, учреждение-то официальное. Баба Вера помусолила свою старую записную книжку и с дяди Велиного телефона (своей мобилки у нее не было, ей такое баловство ни к чему) позвонила старой школьной подруге. Подруга восторженно поахала, потом сочувственно поохала, потом немного пожаловалась на судьбу, но в итоге адрес свой и как ехать продиктовала, уверив, что уж одно-то спальное место в ее квартире найдется.

Одно место это лучше, чем ничего. А как же Салим? Все озабоченно посмотрели на Салима. А что Салим, ему можно ехать обратно в Елец, раз такие дела. И в столице вдвоем торчать смысла нет, и там за домом присмотр нужен. Салим почувствовал себя парашютистом-десантником, которому уже после прыжка, прямо в полете, в воздухе, сообщают, что миссия отменяется и надо запрыгивать обратно в самолет.

– Ты, Вер, не переживай. Занимайся малым, а я Санька провожу и на автобус посажу. Доедет один. Не маленький.

«Вот и увидал Москву… Облом так облом… Даже в “Макдональдс” не зайдем…» – подумал Салим и точно, однозначно, без отступа решил выучиться на совесть, стать олигархом и тогда гулять по Москве столько, сколько ему вздумается, и заходить во все “Макдональдсы” и прочие рестораны, сколько его душе влезет, а потом вообще взять – и пойти в ночной клуб, самый крутой, а если фейс-контроль, то ему что, то он им – на! – пачкой баксов по почкам – и прошел…

Осенний ясный день потихоньку таял. Воздуха в нем было пока еще много, но людей вокруг было еще больше, и на всех, наверное, скоро не хватило бы… Бабушка вернулась дежурить в кресле, потому что до вечера врачи еще могли сообщить ей мало ли какие новости, а Фомин и Салим поехали обратно на Павелецкую. Салим сообразил записать номера телефонов бабушкиной подруги и отделения, в которое положили брата. У Салима мобилка, разумеется, была – куда ж в наше время без связи, ее мама купила Саньке еще вперед нового холодильника, который вместо шубы…

Глава 16. Дети подземелий

Хотя Вигнатя и заявила недавно родным по телефону, что спустилась в метро, на самом деле это было не так. В тот раз она дошла только до турникетов. Постояла-постояла, преисполненная решимости, и струхнула.

И ничего не струхнула! Прошла бы! Подумаешь, ерунда какая, ну и что, что людей толпа, она по молодости столько раз в метро ездила, что хоть оно и стало за это время опасным, что ей, старухе, с того… Прошла бы! Но ей помешал звонок и… и потом, были еще дела, время позднее…

В этот раз Вера Игнатьевна решила не отступать. Метро – единственное место в Москве, где еще можно в наше время встретить настоящего сиротинушку!

Вигнатя подошла к турникетам. Когда она спускалась в метро в прошлый раз, во времена уже оплывшего Брежнева и еще не оплывшей Пугачевой, в щелку турникета положено было бросать монетку в 5 копеек. Самое дорогое мороженое «Лакомка» в те времена стоило 28 копеек (если не считать большого сливочного брикета за 48), и кило говядины – тоже 48, а килограмм «Докторской» колбасы – 2 рубля 20 копеек. Цены были государственные, одинаковые для всего Советского Союза. Вигнатя стала рассуждать логически. Сейчас все стало частным, колбаса стоит столько, сколько захочет продавец. Мороженое тоже. Значит, и в метро так же: директор станции вправе устанавливать любую цену. А раз так, она должна быть где-то написана. Сколько бросать в щелку? 1 рубль или 500 рублей? Сейчас все так изменилось… Внимательно осмотрев турникет и последив за людьми, Вигнатя поняла, что на смену монеткам пришли карточки. Она обрадовалась такому разумному решению, достала кредитную карточку и попыталась приложить ее к кругу. Это не помогло. Красный глаз издевательски продолжал гореть. Вигнатя спрятала кредитку и сообразила подойти к кассе…

Первое, что он увидел, когда темнота кончилась, – что потолок. Второе, что он понял, когда увидел потолок, – что из его носа вылезает чевяк, бесконечный, прозрачный чевяк. Стас дернулся, хотел закричать, выдернуть чевяка, зарубить, убежать, но ног у него не было, рот его был плотно зажат чем-то страшным, еще страшнее чевяка, а за руки его держали белые люди, еще страшнее того чего-то невидимого, чем был зажат рот…

– Кардиолог у нас будет или нет, в конце концов? – заорал кто-то. – Что я тут, господь бог, один на всех, а? Маша!

Подошла Маша. Она была не белая, а зеленая. Но этого Стас уже не увидел, провалился опять куда-то в темноту.

Ева вытряхнула в ванну последние кристаллы соли, бросила опустевший флакон в угол, на горку белья, собрала волосы в высокий хвостик, чтобы не намочить, подняла с пола Библию и присела на край биде. Неужели Кит запал на эту новенькую тындру? Нифигасе! Не, анриал, там и смотреть-то не на что, один носяра чего стоит!