Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Чудакова Мариэтта Омаровна (лучшие книги txt) 📗
За год (1963-й) производство зерна выросло почти в три раза, производительность труда – в 20 раз…
Для страны, которая как раз в те самые годы начала не вывозить, а – на смех курам – ввозить зерно, это был поразительный результат.
Почему – «на смех курам»? Да потому что до революции 1917 года Россия считалась главной житницей мира! Она, конечно, вывозила свое зерно! И кормила хлебом полмира… А в 1963-м стали ввозить. Причем тайно. Конечно, тайно только от своих сограждан – потому что свободные СМИ во всем мире и не думали об этом молчать! И ввозили до самого конца советской власти…
Один из занимавшихся ввозом зерна непосредственно, рассказывая мне об этом уже в годы Перестройки, все время употреблял слово «экспорт», то есть вывоз, продажа за границу. Наконец я решила осторожно спросить – почему он говорит «экспорт», ведь речь идет об «импорте», то есть ввозе, покупке нашей страной зерна за границей?..
Мой собеседник воскликнул:
– Ох, это я по привычке!.. У нас вместо «импорт» предписано было говорить «экспорт». И таблички на кабинетах висели: «Начальник отдела экспорта».
…Себестоимость зерна у Худенко уменьшилась в четыре раза. Прибыль на одного работника выросла в семь раз. А зарплата – в четыре раза.
Он доказал с цифрами в руках, что введение его системы позволит увеличить объем сельскохозяйственного производства – в четыре раза, а число работников, занятых в сельском хозяйстве СССР, – уменьшить с тридцати миллионов до четырех! Как, собственно, во всем мире.
О том, что стало дальше с этим замечательным человеком, едва ли не первым попытавшимся менять социалистическую экономику в одном конкретном хозяйстве, мы узнаем, когда дойдем до более взрослых лет жизни Егора.
23. 1966. Югославия. Дунино. Свердловск. «Не хотелось быть дурнем»
…Когда-то была такая страна – Югославия. Сегодня ее уже нет. На ее месте много стран – Сербия, Хорватия, Черногория, Босния и Герцеговина, Словения, Македония…
В тот год, когда редактор газеты «Правда» отправил туда Тимура Гайдара корреспондентом, это: «поразительно интересное по тем временам место. Югославия – единственная страна с социалистической рыночной экономикой. В 65-м здесь существенно демократизирован политический режим, идут экономические реформы, вводится рабочее самоуправление. Страна поражает невиданным по советским масштабам богатством магазинов, открытостью общественных дискуссий, публичным обсуждением проблем, которое совершенно немыслимо у нас» (Е. Гайдар, 1996).
Понятно, что именно там в сознании десятилетнего Егорки совершается скачок: «Впервые начинаю внимательно следить за экономическими новостями, вникать в те проблемы, с которыми столкнулись югославские реформы».
Югославия – шахматная страна. А в жизни Егора шахматы занимают важное место.
«…Жизнь в этой стране предоставила мне возможность лично познакомиться с ведущими шахматистами того времени. В доме у нас бывали Спасский, Петросян, Смыслов, Бронштейн, Тайманов, Таль».
В доме Тимура Гайдара они между собой играют блиц. «Смотреть на их игру было восхитительно!» – признается Егор Гайдар много лет спустя. Суэтин и Тайманов удостаивают десятилетнего мальчишку шахматными партиями. И сам он играет в шахматы в составе юношеской команды общества «Рад».
Кто только не останавливался в этом гостеприимном доме! Две недели жил Вениамин Александрович Каверин – автор любимых с детства «Двух капитанов». И все привязались к этому обаятельному человеку.
А что любит в эти годы подросток Егор?
«…Тогда я еще буквально бредил морем и был убежден, что мне уготована морская служба, судьба флотского офицера. Интереснее этого, считал я, нет ничего на свете» (Е. Гайдар, 1996).
А еще Егор любит цифры.
Впоследствии он вспоминал, что есть такой феномен – юношеская гиперпамять.
«Это необычно развитая память в юношеском возрасте. Что-то подобное было у Павла Петровича [Бажова]. Сегодня вижу эту особенность у моего младшего сына. Павлу абсолютно безразлично, что запоминать: номера телефонов в телефонной книге, таблицу умножения или сводку урожайности зерновых, оказавшуюся на моем столе. Видимо, это же было и у меня. Я довольно быстро заметил, что не составляет труда запомнить содержание просмотренного статистического ежегодника Югославии или случайно попавшегося учебника. На редкость удобное свойство для учебы в школе и институте. Потом, когда к двадцати годам эта способность начинает ослабевать, чувствуешь себя как без рук, будто в компьютере отказала оперативная память.
Отец, которому по наследству от деда досталась некоторая финансовая безалаберность, всегда тяготился отчетностью и бухгалтерией. Заметив, как легко мне дается все, что связано с цифрами, он повесил на меня, десятилетнего мальчишку, составление ежемесячного финансового отчета корпункта. Не исключено, что и это повлияло в какой-то степени на мой выбор будущей профессии» (Е. Гайдар, 1996).
Что касается дедушки Павла Бажова – ему было одиннадцать лет, когда учитель дал ему из своей домашней библиотеки том Пушкина из собрания сочинений. И пошутил:
– Когда выучишь первый том – приходи за вторым.
Павел и выучил.
Хотя, как справедливо пишет Ариадна Павловна Бажова-Гайдар в своей книге «Глазами дочери»: «начинался первый том произведениями, не очень понятными заводскому парнишке».
Когда приехал в Сысерть из Екатеринбурга известный просветитель, «ему рассказали о способном мальчике из рабочей семьи, который “всего Пушкина назубок знает”». И тот помог мальчику поступить в Екатеринбургское духовное училище.
…А летом, на школьные каникулы, Егора отправляют на родину – либо к одной бабушке, в Свердловск, в дом деда, Павла Петровича Бажова, либо к другой бабушке – Лии Лазаревне, под Звенигород, в прославленную писателем Михаилом Пришвиным деревню Дунино.
– Летом 1965 года Егор десять дней был в Свердловске, – рассказывает его мама. – Сажал цветы, поливал клумбы, копал землю, белил стволы яблонь – и все это с огромным удовольствием. Не отходил от Никиты. Разница в возрасте – десять лет, к Никите приходили друзья, и для Егорушки была огромная радость, когда в этой компании его принимали как равного…
Никите – 19 лет, а Егору – 9. Понятно, как лестно крутиться в компании старшего брата!..
«В бажовском доме в Свердловске все дышало уютом, видно было, что здесь жила большая дружная семья. Теперь семья разъехалась, остались лишь двое – бабушка и мой любимый старший брат Никита, которому контрабандой от родителей поставляю кубинские сигареты. В жизни мне пришлось сменить несчетное количество квартир, но, пожалуй, самое глубокое чувство дома навсегда осталось от маленького деревянного строения на улице Чапаева, окруженного садом, который посадил мой дед» (Е. Гайдар, 1996).
Кстати о цифрах. Заглянув в энциклопедический словарь конца позапрошлого века – знаменитый «Брокгауз и Эфрон», – в статье о городе своих дедушки, бабушки, мамы и старшего брата Егор мог с удовольствием прочитать: «Екатеринбург принадлежит к лучшим и многолюднейшим уездным городам России». Но интересней другое. В конце статьи сказано: «Доходы и расходы земства составляют около 400 тыс. рублей; из них расходуется на земскую администрацию около 30 тыс., на народное образование 88 тыс., на врачебные нужды около 82 тыс. рублей»…
Вот оно – то, что потом назовут прозрачностью государственных расходов. И чего уже в помине нет в той заменившей Россию стране под названием СССР, в которой шло детство и отрочество Егора Гайдара. (И чего – если забежать далеко вперед – не удалось добиться и в той России, которая в начале 90-х годов XX века вновь вернулась на карту мира. В той, в которой живем сегодня мы с вами…)
