Пропало лето. Спасите утопающего. - Зак Авенир Григорьевич (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
— Зачем человека обидели? — сердито сказала Шурка. — Что он плохого сделал? — Шурка передала свою банку Даваю и побежала за Андреем.
Транзистор, почуяв настроение своей хозяйки, тявкнул на Макара и бросился за Шуркой.
Ребята подавленно молчали.
Андрей слышал, что за ним бежит Шурка, но сейчас ему не хотелось ни видеть её, ни разговаривать с ней. Он вбежал в свой подъезд и захлопнул дверь.
Шурка остановилась у подъезда. Она не знала, что Андрей стоит, не дыша, за закрытой дверью. А может быть, и догадывалась, но каким-то своим девчоночьим чутьём поняла, что не надо его трогать. Постояв у двери с минуту, она свистнула скотчу и пошла навстречу ребятам.
На столе стоял большой торт с замысловатым кремовым узором. Мать Андрея раскладывала торт по тарелочкам, а отец благодушно хвастался дедушке, специально приехавшему навестить своего внука-героя:
— Прихожу в автопарк, меня, как именинника, встречают, все ручку жмут. Молодец, говорят, Васильков, вырастил сына на славу…
— В первую империалистическую, — перебил дедушка, — я тоже чуть героем не стал. Хотели Егория дать, да бумага где-то запропастилась…
— Кушай, папа, кушай, — перебила его мать. — В моём садике дети его фотографию просят, — сказала она. — Хотят на видном месте повесить.
И снова вмешался дедушка:
— А ещё помню, пароход тонул. «Титаник». Народу погибло — тьма…
— Кушай, папа, кушай, — снова сказала мать и спросила у Гульки: — Вкусно?
— Вкусно, — с набитым ртом ответил Гулька.
— Сладко? — спросил отец.
— Сладко, — широко улыбнулся Гулька.
— А ещё помню, — снова начал дедушка, — корова под лёд провалилась…
— Какая корова, папа? — рассердилась мать.
— Какой масти, что ли? Не помню. Какой масти была корова, убей бог, не припомню.
С улицы послышался женский голос:
— Андрей! Андрей!
Андрей выбежал на балкон и увидел внизу почтальоншу.
— Зайди на почту, — сказала она. — Там тебя посылка дожидается. Из-за границы.
На почте Андрей получил плоский квадратный пакет, заклеенный яркими иностранными марками. Он расписался в получении, и незнакомая девушка в окошечке улыбнулась ему, а когда он отошёл, восторженно поглядела вслед.
— Это Васильков, тот самый! — сказала она пожилой женщине, подававшей ей квитанцию.
У входа Андрея поджидал Гуля. Он смотрел на Андрея выжидающе, слегка приоткрыв измазанный тортом рот.
— Вытри рот, — сказал Андрей и, отойдя в сторону, стал рассматривать пакет.
Гуля заглядывал из-за его спины, стараясь прочесть обратный адрес, написанный латинскими буквами.
— Прага… Улица Фучика, семнадцать… — прочёл Гуля.
— Квадрачек, — понимающе кивнул Андрей.
Аккуратно вскрыв обёртку, ребята обнаружили плоскую коробку с цветным изображением Карлова моста в Праге. Андрей поднял крышку. В коробке лежала плёнка.
Перед ними была плёнка, на которой жизнерадостный Квадрачек запечатлел спасение Гули. Он прислал им плёнку, подтверждающую документально подвиг Андрея. И хотя никаких таких подтверждений не требовалось, всё же наличие плёнки делало так называемый «подвиг» более зримым и наглядным.
Андрей посмотрел плёнку на свет, но крохотное, восьмимиллиметровое изображение не давало возможности разглядеть подробности. Ясно было только, что плёнка цветная, и Квадрачек действительно снял самый захватывающий момент.
Вечером ребята собрались на квартире у Гульки. Гулькина мама налаживала проектор, проверяя рамку кадра, а все ребята сидели напротив экрана.
Гулька включил проигрыватель, зазвучал бодрый джазовый марш. Андрей выключил свет, и на экране появился знакомый нам Квадрачек. Он приветственно помахал рукой, в кадр вошли мальчик и девочка. На экране появилась надпись: «Гурвинек и Клара поздравляют героя!»
Мальчик и девочка аплодировали и посылали воздушные поцелуи.
И снова появилась надпись:
«Слава Андрею!»
Затем замелькали на экране туристические автобусы, знакомый гид, берег моря, пёстрая толпа туристов и, наконец, лодка с Андреем и Гулькой. На экране снова возникло все, что произошло в то знаменательное утро, с той только разницей, что знаменитый телеобъектив Квадрачека запечатлел кое-какие детали с некоторыми излишними натуралистическими подробностями. В частности, хорошо была видна подозрительная возня на дне лодки.
— Чего вы там делаете? — спросил Яшка.
— Не видишь, что ли, дырку затыкают, — ответил ему Давай.
— Не затыкают, а чего-то дёргают, — сказал Яшка.
— Не мешайте смотреть, — рассердилась Шурка.
На экране замелькали кадры спасения Гульки, искусственного дыхания, вызвавшего смех зрителей, и снова появился улыбающийся Квадрачек со своими детьми.
— Чего вы там дёргали? — снова спросил Яшка.
— Чего ты к ним пристал? — сказал Давай. — Ничего не дёргали.
— Нет, дёргали! — упорствовал Яшка. — Они пробку вытаскивали. Там на дне дырка здоровая и пробка. Вот они и вытащили её.
— Зачем? — удивился Давай.
— Я не знаю зачем, только они сами лодку потопили.
— То есть ты хочешь сказать… — закричала Шурка. — Хочешь сказать…
— Яшка, брось! — рассердился Макар.
И за спором никто, кроме Гулькиной мамы, не заметил, как невесело переглянулись Андрей и Гулька.
Ребята разошлись довольно быстро. Яшка, засунув руки в карманы, шёл, насвистывая, впереди, остальные молча двигались за ним. Шествие заключал Транзистор, но и он брёл как-то невесело, изредка, безо всякого интереса, тявкая на прохожих. Все были раздосадованы поведением Яшки, но говорить не хотелось, и сочувствие Андрею выражалось лишь крепким рукопожатием, которое следовало всякий раз, когда кто-либо из компании приближался к своему дому.
Уже скрылся в подъезде многоэтажного дома Макар, попрощался Давай, и Андрей шёл вдвоём с Шуркой. Впереди болталась тощая фигура Яшки. Когда подошли наконец к Шуркиному дому и Транзистор скрылся в щели ворот, Шурка протянула Андрею руку и сказала:
— Ты не обращай внимания на Яшку. Глупости он говорит. — Она улыбнулась Андрею и хлопнула калиткой.
Андрей долго стоял, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Яшки, потом вздохнул и пошёл обратно. Но шёл он не домой. Он шёл к Гульке.
Гулькина мама стояла у открытого окна и курила. Экран ещё висел в углу на металлической треноге, а проектор стоял на столе, возвышаясь на стопке жёлтых томов Детской энциклопедии. Гулина мама подошла к проектору и включила перемотку. Она задумчиво смотрела на вертящиеся бобины с плёнкой, потом остановила их и, потушив свет, пустила плёнку с середины. И снова на экране появилась плоскодонка, и снова Андрей и Гулька подозрительно и странно копошились на дне лодки. Гулина мама выключила проектор и присела на ручку кресла. Так она сидела некоторое время, задумавшись, потом встала и прошла в комнату Гули.
Гуля был уже в постели. Мать поправила одеяло, поцеловала его и задумчиво спросила:
— А что вы всё-таки там дёргали?
— Мама, не спрашивай, — взмолился Гулька. — Ничего мы не дёргали.
Мама вздохнула, покачала головой.
— Знаешь, Гуля, мне очень не нравится вся эта история с лодкой, — сказала она, но в это время с улицы раздался свист. — Тебя? — спросила мама.
— Меня.
— Иди.
— А можно, я пойду… через окно? Они все через окно ходят.
Мама пожала плечами.
— Ну что ж, если все… если так надо. — И она вышла из комнаты.
Гулька вылез из окна и спрыгнул на тротуар. Накрапывал дождь. Откуда-то из-за угла появился Андрей.
— Что случилось? — спросил Гуля.
— Принеси плёнку, — хрипло приказал Андрей.
— Зачем? — удивился Гуля.
— Надо, — нахмурился Андрей.
— Сейчас? — недоумевал Гулька.
