Быть котом - Хейг Мэтт (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Но вы выглядите в точности как он, — говорила она. Лицо мужчины не выражало ничего, кроме замешательства. — Ну и как же вас зовут, если не мистер Нил Ив?
— Смит.
— Просто Смит?
— Извините, у меня много дел…
Мокка видела, как Человек Безграничной Доброты печатает что-то на компьютере, изображая занятость. Но от этой девчонки с безумной прической было не так просто избавиться!
— Ваш сын очень за вас волнуется. Он думает, что вы, возможно, умерли… А я Рисса. Рисса Фейриветер. Я лучшая подруга Барни.
— Я не его отец.
— Но у вас его голос. И выглядите вы как он. Барни… Барни потерялся. Я думаю, что он, возможно, пошел искать вас.
— Сюда не приходили никакие мальчики.
Рисса сдерживала ярость:
— Может быть, вы все-таки нам поможете? Вы могли бы сделать публичное объявление и сказать по телевидению, что вы вернулись, или что-то в этом духе…
Человек Безграничной Доброты был одновременно Человеком Бесконечного Терпения, поняла Мокка. Он только задумчиво вздохнул и, казалось, искренне огорчился за девочку.
— Послушай, может быть, этот мальчик вовсе не потерялся.
— Как так? Конечно, он потерялся!
— Может быть, ты его видела, но не узнала. Просто постарайся поверить в невозможное и тогда узнаешь правду.
Рисса не понимала, о чем он.
— Послушайте, если вы его увидите, вы не могли бы со мной связаться? — И она протянула ему скомканную бумажку.
Он взглянул на Риссу и честно пообещал:
— Обязательно.
Рисса колебалась, но тут как раз вошла женщина с бирманской кошкой по имени Лапсанг, которую Мокка как-то раз встретила на заборе.
— Здравствуйте. Я миссис Хантер, — сказала женщина. — Я заказывала место для Лапсанг на две недели… Мы слышали такие замечательные отзывы о вашем приюте!
Человек Безграничной Доброты мягко улыбнулся, делая вид, что не замечает Риссу.
— Я просто стараюсь, чтобы кошкам было как можно лучше.
Лапсанг тем временем выглянула из-за ее плеча и довольно промяукала:
— О, вот это мне нравится. Ах, Мокка, дорогая, а я тебя и не заметила. — Тут она увидела другую кошку: серую, изрядно потрепанную, сидящую в клетке у входа. Ухо у нее было разорвано. — Фи-и, — презрительно протянула она. — Боец.
— Как грубо, — проворчала кошка. — Меня подобрали, дамочка. Есть разница!
Но Мокка уже снова наблюдала за Риссой. Та выглядела растерянной и разочарованной. Она пошла к выходу, пытаясь сообразить, что же ей делать дальше.
Страннее некуда
Рисса села в автобус и поехала домой.
«Это уже не просто странно, — сказала она себе. — Это страннее некуда!»
Она смотрела в окно на проносившиеся мимо дома. Да, этот мужчина выглядит в точности как папа Барни, но в то же время что-то тут не так. Когда она посмотрела ему в глаза, она встретила взгляд незнакомца.
Чем больше она об этом думала, тем сильнее переживала за Барни. Она вышла на ближайшей к дому остановке и пошла вдоль реки, направляясь к барже. Там она, пригнувшись, спустилась по маленькой деревянной лесенке, ведущей к кухне, и вошла в узкую жилую комнатку уровнем ниже.
Мамы с папой не было дома.
Рисса подошла к небольшому холодильнику, старому и помятому, с большим магнитом в виде радуги на дверце. Внутри обнаружились остатки маминого коронного блюда: морковного пирога. Обычно Рисса ела за пятерых, но сегодня она поняла, что не сможет проглотить ни крошки — хотя за обедом в школе даже не доела пиццу.
Она прошла в свою спальню — хотя спальней это можно быть назвать весьма условно. Скорее это напоминало узкую коробку с крошечным иллюминатором, матрасом вместо кровати и большим пуфиком вместо стула. Но Риссе тут нравилось. Мерный звук воды, хлюпающей о дно баржи, всегда ее успокаивал.
Всегда.
Но не теперь.
На полу возле матраса лежала книга, которую папа принес ей из библиотеки. Это была книга, о которой Барни ей все уши прожужжал, и вот она решила наконец ее прочитать.
«Дети воды» Чарльза Кингсли.
Она начала ее читать вчера вечером и успела прийти к заключению, что ей не нравится, каким положительным изображен мальчик и какой противной — девочка. Но ей нравилось, что автор пишет о воде как о чем-то волшебном. Если смотреть ночью из иллюминатора на лунный свет, играющий на поверхности реки, то легко поверить в то, что жизнь полна непостижимых чудес. То же самое она чувствовала, глядя в телескоп на звезды, погибшие миллионы лет назад и все еще горящие далеким светом.
Она смотрела на книгу, и ее вдруг осенило. Ну конечно. Библиотека!
Она позвонила и попросила к телефону миссис Ив.
— А, Рисса, привет. Что случилось?
Рисса подумала, не рассказать ли ей про то, как она ходила в кошачий приют. Но что она скажет? Она ведь и сама не понимала, мистер Ив это или все-таки нет. Так что вместо этого она сказала:
— Я насчет Барни.
— Барни? Я недавно звонила в школу и говорила с мисс Хлыстер. Она сказала мне, что все хорошо, он в школе. Но что он плохо себя вел.
Рисса растерялась. Что за ерунда?
— Нет, — возразила она. — Его сегодня не было в школе. Он убежал еще утром. Я пыталась вам сказать по телефону, но водитель автобуса отобрал у меня мобильный.
Молчание. Рисса слышала, как в трубке потрескивает взволнованное дыхание миссис Ив.
— Мисс Хлыстер меня уверяла, что он в школе.
— Ну, — сказала Рисса, не зная, как еще ее убедить, — боюсь, что мисс Хлыстер соврала.
Розовые платья для Принцессы и поросеночка и волшебная вечеринка (а также другие виды пыток)
Даже по человеческим меркам дом был огромным, а уж с кошачьей точки зрения он и вовсе напоминал необъятный дворец.
Все было окрашено в пастельные тона. Ковры, стены, абажуры, диванчики в гостиной. На одном из них сейчас сидел Барни и смотрел семнадцатую серию «Принцессы и поросеночка» подряд («Розовое платье для Принцессы и поросеночка и волшебная вечеринка принцесс»). Что само по себе было настоящей пыткой, а тут еще Флоренс тыкала ему пальцами в глаза в перерывах между сериями и прижимала к себе так крепко, что он едва дышал.
Немного погодя вошла мамаша Флоренс.
— Ах, Флоренс, оставь ты кота в покое, — сказала она и, к облегчению Барни, высвободила его из цепких детских ручек.
— Нет, мама! Хочу кота! Хочу трогать его глазки! Они как конфетки!
— Флоренс, — спокойно сказала мама. — Кошачьи глаза — не конфетки. И собачьи тоже. Бедный Леонард. Вы с братом совсем замучили животных! — И она взглянула на Барни. — Неудивительно, что ты сбежал, а, Морис?
«О боже, — подумал Барни. — У Флоренс еще и брат есть».
И брат, судя по словам мамаши, ничуть не лучше Флоренс.
И это из-за них (а может, еще и из-за собаки) он — точнее говоря, Морис — сбежал.
Он сбежал!
По крайней мере, они так думали. Барни было невдомек, что это правда. Кот вышел из дома и встретился с Барни как раз тогда, когда тот порвал письмо мисс Хлыстер. Но правда ли кот сбежал? Мама Флоренс думала так потому, что она его не видела, а не видела она его потому, что он стал человеком, а Барни стал им — Морисом. И если и был какой-то способ вернуться в свое тело, то Морис, или Поддельный Барни, наверняка его знал.
Мамаша поставила Барни на ковер, и тут ему пришла в голову очень заманчивая и соблазнительная мысль.
А что, если Морис вернулся домой?
И он отправился в путешествие по дворцу в поисках своего человеческого тела.
Но безуспешно. Он увидел только мебель — массу мебели — и больше ничего. Его тела нигде не было видно. Зато на кухне, возле кошачьей корзины, он обнаружил предмет, порядком его обеспокоивший.
Большую корзину, из которого торчала полинявшая клетчатая подстилка.
Собачья корзина. И судя по размерам, собака, спавшая в ней, была немаленькой.
