Двое с лицами малолетних преступников (сборник) - Приемыхов Валерий Михайлович (книги полностью .TXT) 📗
— Это не жизнь, — говорил осунувшийся Кухня, — это закон джунглей какой-то.
А дальше произошло такое, что Винт от одного слова «бизнес» впадал в бешенство.
Они собрались на рыбалку. У Винта барахлил велосипед. Он попросил у соседского пацана. Тот дал. Винт возвращает ему велосипед в целости и сохранности, а этот пятиклассник паршивый говорит:
— С тебя причитается.
Винт посмотрел на него, как на стукнутого, не принял всерьез.
Подходит этот недоносок через неделю.
— Я, — говорит, — счетчик включил.
То есть если Винт не отдает, то каждый день его долг становится в два раза больше.
— Слушай меня внимательно, — сказал ему Винт, — если ты мне еще раз попадешься на глаза, я тебя буду бить в конце каждой четверти, пока ты, придурок, школу не кончишь.
Тот шмыгнул носом, исчез. Нашел каких-то там деловых постарше и продал им Винтов долг. То есть пообещал половину, если они заставят Винта платить.
Пришло их человек пять, незнакомые, здоровые. Винт с маленькой сестренкой дома сидел. Вызвали его за калитку и говорят, так и так:
— Плати, а то мы тебя сейчас пытать будем.
— Сколько?
Они говорят.
— Ага, — сказал Винт, — сейчас принесу. У нас деньги в комоде лежат.
Пошел, снял со стены отцову берданку двенадцатого калибра, сунул в нее патрон с бекасиной дробью, вышел на крыльцо и пальнул в гостей.
До милиции дело дошло. Виноватым оказался Винт.
— Мой сын молодец, — кричал папа того пятиклассника, — у него бизнес такой!
Дядя Володя Елхов, батя Винта, пошел с ним побеседовать. Из него слова не вытянешь, неразговорчивый человек, но ради сына пошел. На следующий день папа молодого бизнесмена за полчаса до начала милицейского рабочего времени ждал следователя.
— На колени встану, — сказал он следователю, — только отдайте назад мое заявление. Никто в моего сына не стрелял. Это ему показалось.
Что там ему дядя Володя сказал, не ясно. Может, слово какое знал волшебное, типа «пожалуйста».
Не впервой настоящая жизнь проскакивала мимо. Или, наоборот, жизнь притормаживала без предупреждения, а Кухня с Винтом продолжали мчаться неизвестно куда. Всегда в таких случаях Кухня старался вспоминать людей, которым еще хуже. Плохо тем, кто помер. Вот уж неудача, дальше некуда. Он стал перебирать, кому еще не очень, уснул. Снилась сплошная ерунда, неинтересно.
Будто из-под ног до самого горизонта шумели дремучие леса, и кто-то спросил: «Чье это?» «Всеволода Кухтина», — ответили. Кухня очень удивился, хотел заявить по-честному, что это ошибка, но уже мелькали по обочине ровной-ровной дороги бескрайние поля. «Это принадлежит Кухне», — говорил человек крестьянского вида. «Все-все?!» — не поверил кто-то. «Все-все!» — твердо отвечал человек. Кухня вспомнил: действительно, все его — только он позабыл сначала. Не успел рта раскрыть, появились шеренги взрослых со страшными лицами. Они держали друг друга за руки, наступали на Кухню, орали в такт шагам, как это делается в детсадовской игре: «А мы просо вытопчем, вытопчем! А мы просо вытопчем, вытопчем!!!» Отступали назад с криком: «А мы просо сеяли, сеяли!!!»
От страха Кухня как маленький разревелся. Он проснулся от громких рыданий. Думал, сон еще не кончился. Открылась дверь, к нему бросилась мать Винта:
— Сева, миленький, ты не знаешь, где Витька?
— Ну что ты таращишься?! — закричал отец Кухни. — Отвечай, когда тебя спрашивают!
Винт сбежал из дома.
А дело было так. Классная Лина Романовна даже после работы не могла оторваться от любимой игрушки — воспитание трудных подростков. И вчера, сразу после лекции о разбогатении, потащилась к Елховым. Дядя Володя Елхов не ждал гостей и был после получки несколько кривой, выпивши. Он услышал скрип калитки, глянул в окно.
— Хозяева есть? — кричала во дворе Лина Романовна.
Отец Винта заметался по кухне. Лина не ждала особого приглашения и уже открывала входную дверь. Дядя Володя успел сунуть початую бутылку в шкаф, в обмороке уставился на гостью.
— Не ждали? — пропела Лина.
Отец непонятно мотнул головой, прислонился к подоконнику, чтоб не рухнуть у нее на глазах. Дальнейший кошмар он помнил плохо, все силы уходили на изображение трезвого человека.
— Бу-бу-бу, — доносилось до него. — Партия… коммунисты… космонавт… ваш сын… бу-бу-бу… партийные взносы…
Лина ничего не заметила. Отец схватился за валидол — он хорошо отбивает запах спиртного. Она, ребенок, думала, насколько все-таки глубоко ее слова дошли до дядиволодиного сознания, что у него закололо в сердце.
Ушла. Дядя Володя добавил из бутылки. В голове у него вообще все перепуталось: Лина, подпольная организация космонавтов, сын, неоплаченный взнос…
Тут, как по заказу, нарисовался Винт. Отец бросился искать ремень, опрокинул телевизор. Винт метался по комнате, отец за ним. Винт сиганул в окно. Он давно считал себя взрослым и думал, с ремнем покончено на всю остальную жизнь.
Сбежал Винт, а отдуваться пришлось Кухне.
— Где он прячется? — спрашивали дома.
— Не знаю.
— Что тебе не хватает?! Обут, одет, сыт! Что тебе еще надо?! — кричал отец.
— Ничего не надо, — буркнул Кухня, собирая учебники в портфель.
— Замолчи! До чего ты докатился?!
— Ни до чего!
— Перестань мне перечить! Больше чтоб я тебя с твоим Винтом не видел! Кончена ваша дружба!
Больше того, папаша провожал Кухню до школы.
— Не позорься, — шептал Кухня, затравленно поглядывая по сторонам. — Мне же не пять лет!
Мало того, родитель вообще хотел взять его за руку. Кухня еле отбился.
В школе Лина Романовна уже соскучилась его ждать:
— Где он?
— Откуда я знаю?!
Для начала она потащила его к завучу. Наверно, директор был еще занят.
— Вот, пожалуйста!
Она подтолкнула Кухню на середину кабинета.
— Да-а-а… — сказал завуч.
Он математику преподавал, поэтому обмерил его взглядом от макушки до подметок, прикидывая вроде, какого размера выкопать яму, чтоб зарыть этого ученика в землю и не вспоминать больше.
— Где Елхов?
Дальше по программе был черед директора школы.
— Молчит! — науськала его Лина.
Кухня протопал на середину кабинета. Директор преподавал биологию и, естественно, с интересом уставился на неизвестный для него вид млекопитающего.
— Да что я сделал?! — не выдержал Кухня.
Этого только и ждали.
— Слышали! — обрадовалась Лина.
— Что ты сказал? — удивился директор, вроде по его наблюдениям такие, как Кухня, не говорят, а кукарекают. — Как ты сказал?
Кухня отсидел пять уроков. У школы его ждал отец. Опять начал хватать за руку.
В доме у Елховых был сумасшедший дом. Мать Винта увидела Кухню, заплакала. На дядю Володю было жалко смотреть. Он не только слова сказать не мог, дышать в полную силу боялся. Свистни ему сейчас, он стойку на лапах сделает и хвостом виновато завиляет. Все Кухтины были здесь, даже бабушка пришла. То ли для успокоения Елховых, то ли боялись, что Кухня сбежит из-под ненадежного отцовского надзора.
— Клянусь здоровьем родителей, — сказал Кухня, — ничего с ним не случилось.
— Поосторожнее с родителями! — сказал отец. — Расклялся!
Бабушка вздыхала, вздыхала себе в уголке, вдруг бухнула:
— А если его цыгане украли?
— Ну ты совсем, бабушка! — закричал Кухня. — Как его украдешь, такого здорового?!
— Так, — объяснила бабушка, — сказали, на, мальчик, конфетку…
В соседней комнате заревели Елховы-младшие. Бабушкины мысли для них оказались самые доходчивые.
А время стало девять часов вечера. Грустно темнело. А про Винта — ни слуху ни духу. И каждый начинал думать самое плохое. Вслух говорить боялись, только глаза друг от друга прятали. Дядя Володя опять засобирался в милицию, а Кухтины пошли домой.
У самого подъезда какой-то сопляк закричал:
— Кухня! Кухня!
