Твои ровесники - Комаровский Глеб Николаевич (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Старик пощёлкал языком:
— Тот долго живёт, кто над делом не уснёт. А ещё дольше тот живёт, кто для друга глаз не сомкнёт.
Старик указал друзьям путь к деревне и слегка шлёпнул каждого по затылку.
И когда Кай Су и Пек Чан пошли по берегу узкой ворчливой речки, то скрываясь в кустах, то появляясь вновь, старик стоял у ветхой своей фанзы и смотрел им вслед до тех пор, пока они не скрылись за крутым утёсом.
6. ЧЕЛОВЕК В ЗОЛОТЫХ ОЧКАХ
Несколько дней были в пути Кай Су и Пек Чан.
Земляки прошли множество маленьких деревушек. При встрече с деревенской полицией они изображали нищих… Это не вызывало никаких расспросов и давало право на ночлег под крышей.
В одной деревне незадолго до прихода туда Кай Су и Пек Чана полицейскими был пойман мальчик, пытавшийся поджечь помещичий дом. Друзьям не разрешили остаться в этой деревне, и они заночевали в поле.
Сладкий запах трав, свирели цикад, тоскливая перекличка ночных птиц — всё это навеяло на них грустные мысли о доме.
— Не понимаю, — вздохнул Пек Чан и мотнул головой в сторону деревни. Она утонула в ночной мгле, и только узкие полоски света напоминали о том, что там живут люди. — Спят… Спят, словно ничего не случилось…
Кай Су тоже глядел на тусклые огоньки и ясно представлял себе тех, кто находился сейчас в маленьких фанзах. За бумажными ставнями, сквозь которые пробиваются жёлтые огоньки, не спят… Старый кореец, весь жаркий день работавший в поле и на огороде, сидит на цыновке возле светильника и коротким ножом вырезает замысловатую миску или игрушку для внука. После трудного дня сон приходит не сразу, а руки, коричневые от солнца, не могут оставаться покойными.
А вон там вспыхнул и разгорелся свет. Это бабушка, такая же, как и у Кай Су, проснулась от плача ребёнка и, склонясь над колыбелькой, поёт весёлую песенку о том, как глупый тигр позавидовал орлу, захотел полетать, прыгнул со скалы и разбился….
А вот бежит маленький огонёк — верно, проснулась вся семья, идут взглянуть на родившегося телёнка…
— Спят. А партизаны не спят! — Пек Чан говорил громко и зло.
Вдруг он вскочил на ноги.
— Помещики и полицейские — трусы, а они, — он указал на деревню, — их боятся! Почему это?
Кай Су ничего не ответил.
— И ты хорош! Только и думаешь о том, чтобы ходить с лопатой, есть куксу да кланяться помещику…
— Я?! Кланяться помещику?!
— Ну да… Думаешь, я не знаю… — Пек Чан горячился всё больше и больше. — Почему ты не хочешь собрать войско и выгнать всех помещиков, полицейских и американцев с корейской земли?
— Я только об этом и думаю, — спокойно ответил Кай Су. Помолчал и добавил: — Только как это сделать?
— И ты не знаешь?
— А ты знаешь?
— Я? Эх ты!.. — И Пек Чан стал рассказывать, как легко собрать целую армию. У него всё было предусмотрено и рассчитано.
Друзья увлеклись и говорили, не слушая один другого, до тех пор, пока не стало бледнеть небо и громко не запели птички. Оба решили начать формирование армии с Прохладной Долины.
— А бабушка будет на всех готовить, — говорил Кай Су.
— А Чан Бай Су сложит смешную песню об американцах, и мы будем петь её после каждой победы.
— А кто будет генералом?
— Я!
Кай Су мгновенно замолчал и надулся. Пек Чан начал рассказывать, каким способом отбить у американцев самолёты, но, заметив, что друг его не слушает, тоже замолчал.
Мелкие облака стали похожи на пушистые розовые цветы. Из деревни донеслось мычанье волов. Ветер стал тёплым и ласковым. От его дыхания слипались глаза. Кай Су повернулся на спину. Его охватила дрёма.
— Послушай! — Пек Чан жарко дышал в ухо Кай Су. — Будем генералами по очереди — сегодня я, завтра ты… Хорошо?
Кай Су лежал с закрытыми глазами и молчал. Он протянул руку и похлопал Пек Чана по спине.
«Генералы» обнялись и скоро уснули.
Во сне Пек Чан несколько раз вскрикивал и размахивал руками: шло ответственное сражение. Кай Су был ранен. Враги выставили против корейцев крупные части, но Пек Чан заманил неприятельскую армию в горы и, соединившись с отрядом Весёлого Огонька, окружил её и взял в плен…
Кай Су спал спокойно и часто улыбался. Он видел свою землю свободной.
Пек Чан разбудил его в тот час, когда он окончил постройку огромной, в сто окон, фанзы с высокой башней, на шпиле которой трепетал шёлковый флаг.
Земляки рассказали друг другу свои сны и отправились в путь.
Скоро они добрались до большой деревни и пошли по неширокой улице, поражаясь необыкновенной для этого часа тишине.
Солнце ещё не садилось, а все окна были задвинуты бумажными ставнями. Ни в маленьких огородиках перед фанзами, ни на улице не было людей. Ребята пошли тише.
Обогнув на перекрёстке высохшие кусты, они в испуге остановились: перед ними возник белый дом с новой черепичной крышей и высоким крыльцом.
Вдоль стены лениво вышагивали двое полицейских. Они шли навстречу один другому, встречались у крыльца и, повернувшись, расходились.
Один из полицейских увидел ребят, дошёл до положенного угла стены, остановился и махнул на них рукой, как на собаку, по ошибке забежавшую на чужой двор.
Полицейский дыхнул громким шопотом:
— Спать!
Кай Су и Пек Чан побежали.
У околицы они переглянулись.
— Что это? — спросил Кай Су.
Пек Чан задумался.
— Надо узнать…
Они обошли вокруг деревни и увидели, что двор дома с черепичной крышей выходит к широкому ручью. По узкой полоске обрывистого берега тянулся высокий плетёный забор, обмазанный глиной.
Укрытые высокой травой, Кай Су и Пек Чан подползли к забору и почти у самой земли обнаружили дыру, прикрытую со двора большим камнем. Очевидно, это был ход для кур.
Пек Чан осторожно сдвинул камень в сторону. Прямо перед собой ребята увидели толстую цыновку. На ней, облокотясь на японскую подушку в форме длинного валика, полулежал жирный человек в стёганом халате.
Кай Су чуть не вскрикнул от изумления: это был его хозяин — Хан Хо Сан.
Кай Су не знал, что у Хо Сана было много деревень. Он дёшево скупил их у бежавших японцев.
Хо Сан был доволен. Урожай обещал быть отличным. Взбунтовавшиеся крестьяне притихли при одном только виде американских солдат.
Хо Сан улыбался.
Перед ним на низенькой скамеечке сидел вертлявый человек в золотых очках. Он что-то быстро говорил, размахивая руками. Хо Сан слушал с полузакрытыми глазами.
Ребята замерли.
Вертлявый частил:
— Другие времена, Хо Сан… То, что ты делаешь, делать уже нельзя. Народ прислушивается к северному ветру. Если вы, помещики, не хотите, чтобы вспыхнул весь юг, не надо возбуждать крестьян, не надо… Ведь ты кореец. Надо подумать и о меньших братьях своих…
Вертлявый нагнулся к уху Хо Сана, но заговорил громче, чем прежде:
— Надо уметь произвести впечатление, Хо Сан. Фасад тюрьмы штукатурят и красят не для того, чтобы в ней было приятней сидеть. Но это производит впечатление… Ошеломи народ, Хо Сан, и он воздаст тебе сторицей… Объяви «пять — пять», и ты избежишь расходов по содержанию полиции.
Хо Сан открыл глаза. Вертлявый опередил его мысль:
— Знаю, знаю: дед, прадед, предки… Но надо уметь шагать в такт музыке.
Хо Сан зашлёпал мокрыми губами:
— Лучшая музыка — тихий звон золота. Под неё шагает весь мир.
— Не весь, Хо Сан, не весь!
— Знаю! — Хо Сан обозлился. — Ваши разговоры, уговоры, переговоры, проповеди до добра не доводят! Кого вчера била эта голытьба? Тебя. За что? За сладкие слова.
— Но это же драка, это не доказательство…
— Да, драка. Но в драке побеждает тот, кто бьёт, а не тот, кого бьют.
— Но политика требует…
— Довольно!
— Слушаю.
Стало быстро темнеть, и Хо Сан вошёл в дом. Человек в золотых очках шмыгнул за ним.
Ребята посидели немного в траве и, когда замигали первые звёзды, выползли в поле. Кустами они дошли до дороги и побежали к горе?. Там под соснами друзья сгребли хвою в большую кучу и крепко уснули на мягкой душистой перине.
