История маленького лорда - Бернетт Фрэнсис Ходгсон (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Оно именно к нему-то и относится, милорд! — отвечал мистер Хэвишем. — Если верить тому, что я услышал, то перед нами спит не лорд Фаунтлерой, а только сын капитана Эррола. Настоящий же лорд Фаунтлерой — сын вашего старшего сына Бевиса — в эту минуту находится в Лондоне, в гостинице.
Граф вцепился в ручку кресла, так что выступили вены на руках, его старое суровое лицо покрылось мертвенной бледностью.
— Это ложь! — закричал он. — Вы с ума сошли! Кто это вам наврал?
— Нет, это не ложь, — возразил мистер Хэвишем, — к несчастью, это правда. Нынче утром явилась ко мне какая-то женщина. Она сказала, что Бевис тайно женился на ней в Лондоне шесть лет тому назад. Она показывала даже брачное свидетельство. Через год после свадьбы они поссорились, он дал ей денег, чтобы она оставила его. У нее есть от него сын пяти лет. Она американка и очень низкого сословия, совершенно необразованная и недавно только узнала о правах своего сына. Она обратилась к адвокату и выяснила, что ее сын настоящий лорд Фаунтлерой и наследник Доринкорта. И она, конечно, требует, чтобы его права были признаны.
Кудрявая головка зашевелилась на подушке, но Седрик не проснулся. Он повернулся лицом к графу как будто для того, чтобы дед мог лучше его видеть.
Горькая улыбка тронула губы графа.
— Я не поверил бы ни единому слову из всей этой сплетни, если бы не знал, что Бевис был способен на всякую подлость: это на него похоже, он всегда меня позорил. Вы говорите, это вульгарная, необразованная особа?
— Она вряд ли в состоянии написать свое имя. Она абсолютная невежда и, видимо, заботится только о деньгах. Она чрезвычайно хороша собой, но… — Старого поверенного передернуло.
Вены на висках графа вздулись, холодный пот выступил на лбу. Он вынул платок, обтер себе лицо и горько сказал:
— А я… я еще возмущался другой женщиной… матерью этого ребенка! Я отказывался признавать ее… а она умеет подписать свое имя… Поделом мне!
Граф вскочил и начал ходить взад и вперед по комнате, ожесточенно ругаясь. Его трясло от бешенства, на старика было страшно смотреть. Но мистера Хэвишема поразило, что, несмотря на сильный приступ ярости, он ни на мгновенье не забывал о присутствии спящего ребенка и ни разу не повысил голоса, чтобы не разбудить его.
— Я должен был этого ожидать, — повторял он. — Они всегда меня позорили, Я не верю этой сказке… Буду бороться до последней возможности… Но как это похоже на Бевиса!
Старик как-то разом осунулся и казался сломленным и растерянным. Он подошел к спящему ребенку и остановился перед ним.
— Кто бы мог подумать, — произнес он глухо, — что я так привяжусь к мальчику? Я сам этого не ожидал. Я всегда терпеть не мог детей, а своих собственных еще больше, чем чужих. Меня никто в жизни не любил… — прибавил граф с горькой улыбкой, — а Седрик любит, он не боится меня, доверяет мне… Он с достоинством занял бы мое место, он сделал бы честь нашему имени…
Старик нагнулся и с минуту смотрел на спокойное, счастливое лицо спящего мальчика. Он сурово сдвинул брови, но взгляд его не был суров. Откинув волосы со лба Седрика, граф отвернулся и позвонил.
— Возьмите, — сказал он изменившимся голосом вошедшему лакею, — лорда Фаунтлероя, осторожнее на руки и отнесите в спальню…
11. ГОББС И ДИК
Когда юный друг мистера Гоббса простился с ним и уехал в Англию, где сделался лордом Фаунтлероем, торговец бакалейными товарами имел достаточно времени, чтобы осознать, что между ним и его маленьким приятелем лег Атлантический океан. Он сильно затосковал. Мистер Гоббс был человек одинокий, бессемейный, не слишком образованный и знакомств ни с кем не заводил. Единственным его развлечением служило чтение газет и ведение своих счетов, но и в этом последнем деле Гоббс был тоже довольно слаб. Седрик, научившись складывать, пытался помочь своему другу. К тому же мальчик с необыкновенным вниманием слушал, как мистер Гоббс пересказывал ему газеты, они оживленно обсуждали дела в Америке и в Англии. Поэтому неудивительно, что Гоббс сильно ощущал отсутствие мальчика. На первых порах старик все надеялся, неизвестно почему, что Седрик скоро вернется и что в один прекрасный день он оторвется от газеты и увидит Седрика в дверях своей лавки. Вот-вот, думалось ему, мальчик войдет и скажет: «Здравствуйте, мистер Гоббс! Как сегодня жарко!»
Но дни, недели проходили, мальчик не возвращался, и Гоббс все сильнее и сильнее скучал. Даже газеты уже не так его интересовали, некому было их пересказывать. Он клал их себе на колени и уныло глядел на высокий табурет Седрика, где остались следы маленьких каблучков: Седрик имел привычку болтать ногами, слушая Гоббса. После этого старик вынимал свои золотые часы, открывал их, читал надпись, сочиненную Седриком, и захлопывал опять крышку. Вечером, когда запиралась лавка, Гоббс шел гулять по улице, доходил до дома своего маленького друга, читал объявление: «Отдается внаем», грустно закуривал трубку и возвращался домой.
Так прошло две или три недели. Скука одолевала Гоббса, и ему пришла на ум счастливая мысль — познакомиться с Диком, чистильщиком сапог. Он знал его по рассказам Седрика и надеялся разогнать с его помощью тоску, разговаривая об их общем друге.
Итак, в один прекрасный день, когда Дик усердно чистил прохожим сапоги, к нему подошел низенький толстый лысый человек и так пристально уставился на вывеску, которая гласила: «Профессор Дик Типтон, несравненно чистит сапоги», — что Дик спросил его:
— Какой прикажете ваксой, сэр?
Толстяк молча выставил ногу и сел. Дик принялся чистить его сапог.
— Откуда у вас это? — спросил толстяк, переводя взгляд с Дика на вывеску и обратно.
— От моего друга, маленького мальчика. Он мне подарил все, что нужно для моего ремесла. Он теперь в Англии и скоро попадет в лорды.
— Это, наверное, лорд Фаунтлерой, — медленно произнес мистер Гоббс, — который со временем будет графом Доринкортом?
Дик уронил щетку.
— А что?.. Разве вы его знаете? — быстро спросил он.
— Я его знаю с самого рождения, — отвечал Гоббс, вытирая раскрасневшееся лицо. — С самого рождения!
Он пришел в сильное волнение. Вынув золотые часы, он открыл их и показал надпись Дику.
— Смотрите! Уезжая в Европу, он подарил мне эти часы на память. «Я не хочу, чтобы вы меня забыли», — сказал он мне, но я всегда бы его помнил, если бы даже он ничего не подарил. Это был такой приятель, какого бы никто не забыл!
— Это был лучший парень, какого я знал! — воскликнул Дик. — Я однажды достал его мячик из-под копыт, и он этого никогда не забывал. Каждый раз, когда он проходил здесь со своей матерью или с няней, то всегда говорил: «Привет, Дик!» — точно взрослый, а сам-то был кузнечику по колено. Веселый был парнишка!
— Так, так, — сказал мистер Гоббс, — жаль, что из него выйдет граф. Он мог бы быть украшением любой лавки и даже целого торгового дома! — И бакалейщик грустно покачал головой.
Они долго беседовали с Диком, и было решено, что Дик на другой день вечером придет в гости в лавку мистера Гоббса. Дик был очень польщен приглашением человека, у которого была собственная лавка, лошадь и тележка.
— А вы знаете что-нибудь про графов и про замки? — спросил Гоббс. — Хотелось бы иметь о них какие-нибудь подробные сведения.
— Я видел про них повесть в журнале, — отвечал Дик, — она называется «Месть графини Мей». Очень запутанная вещь!
— Принесите мне ее, когда придете. Я заплачу. И вообще все, что найдете о графах и лордах.
Это было начало новой дружбы. Когда Дик пришел в лавку, мистер Гоббс принял его очень радушно, посадил на стул около бочонка с яблоками и, указывая на них, сказал: «Не угодно ли!»
Сам он тут же принялся просматривать журналы, принесенные Диком, и только немного спустя они разговорились. Гоббс показал Дику высокий табурет со следами каблучков Седрика,
