Весна - Бруштейн Александра Яковлевна (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
— Яшка! — восторженно кричит Мария Ивановна. — Миленький, можно, я тебя за рыжий ус потрогаю? А то не верится мне, что это вправду ты! Мы ведь к вам только на несколько часов, на рассвете отбудем…
— Что так мало погостите? — огорчается мама.
— Домой пора — отец у нас скучает… Ведь мы уже три месяца дома не были! И то крюку дали, чтобы к вам заехать. Ну, да уж, как говорится, «для друга нет круга»! Милые вы мои, дорогие!
— А где вы были? Откуда приехали? — допытывается папа.
— На курорт я свою курносую возила… Леночка, как тебе дочка моя? Ничего? Она у меня тоже Александра, как и ваша.
Только отец желал сына, потому и назвал дочь Алешкой!.. Можете себе представить — этой зимой наши губернские светила заподозрили у девочки костный туберкулез! Я ее, конечно, сразу сгребла в охапку и на курорт, в Бретань, в Сен-Бриэк… Море там и ветра — удивительные! Никакого туберкулеза у нее не подтвердили, а за два с лишним месяца на соленом ветру Алешка вон в какой пейзаж превратилась!.. Ну, а последние десять дней мы с ней прожили в городе Рейне. Слыхали небось про такой? В газетах тоже, наверное, читали? Так что, можно сказать, мы вам от Дрейфуса самый свежий привет привезли!
При этих словах Марии Ивановны Александр Степанович и Иван Константинович с Леней — начинавшие было переглядываться между собой: не пора ли, мол, уходить, не мешаем ли мы встрече друзей? — усаживаются прочнее на своих стульях и смотрят Марии Ивановне в рот. Шутка сказать — из Ренна приехала, из того самого Ренна! Конечно, про поклон от Дрейфуса она сказала в шутку, но кое-что интересное она, наверное, может рассказать.
— Марусенька, — просит папа, — умоляю: перестань скакать, как блоха, от одной темы к другой! Объясни толком: как это тебя из бретонского курорта в Ренн занесло?
— Вот именно, что занесло! — смеется Мария Ивановна. — Эта арапка Петра Великого, дщерь моя, — знаете, кто она? Она будущий археолог! Вбила себе это в голову. Ну, а у нее что вбито, то забито, клещами не выдернешь.
— Еще бы, и мама такая, и папа такой!.. — вставляет папа.
— Кончили мы свое курортное сидение. «Поездим, мама, немножко по Бретани! Древняя страна, древнее зодчество…» Ну и всякая там ерунда…
— Мама! — укоризненно вставляет молчаливая Алеша.
— Да ладно уж. Приезжаем с Алешкой в Ренн, идем с вокзала в город, обиталище себе приискивать. Городок ничего, чистенький. Смотреть в нем, по-моему, нечего. Ну, арапка моя, конечно, другого мнения. Но до того городок богомольный, до того запуганно-реакционный, даже у нас таких немного сыщешь! Ни одной левой газеты в киосках купить нельзя, даже потихоньку, из-под полы и то не продают. Что ихние газеты о Дрейфусе пишут — волосы дыбом! Я уж потом и читать почти перестала: одно вранье и клевета!.. Ну конечно, волнение у них по поводу предстоящего процесса неописуемое. Во всех ихних церквах службы и проповеди, да и вне церквей монахи и патеры на всяком углу проповедуют: «Последние, мол, времена приспели, везут к нам судить окаянного шпиона Дрейфуса. За него, мол, стоят одни только люди, продавшиеся евреям! Так покажем им, что такое добрые, честные католики!»
Мы слушаем Марию Ивановну прямо-таки со страстным вниманием. Ведь очевидица! И рассказывает так просто, образно, вкусно!
— Ну, идем мы с Алешкой по улице и вдруг слышим — приближается какой-то кошачий концерт. Свист, крики, улюлюканье! И прямо на нас бежит женщина, ох, и не женщина, а маленькая женщинка в траурном платье, убегает от целой оравы мальчишек, и это ей они свою гнусную серенаду устраивают!
К кому она ни бросится, все от нее только отмахиваются. Увидела нас, бросилась к нам и кричит — ну, прямо сказать, последним заячьим голосом кричит: «О секур! О секур! (Помогите!)»
А на углу стоят полицейские — ажаны эти французские, элегантные, в пелериночках — и, ну словно слепые и глухие, не видят и не слышат они этого безобразия! Я, конечно, женщину эту взяла за руку, говорю: «Не бойтесь ничего, мы вас в обиду не дадим!» А она, как перепелка подбитая, так вся и трепыхается, руки дрожат, в глазах тоска смертная, волосы растрепались, шляпенка набок съехала… Я говорю ажану: «Что же вы, полиция, смотрите? Мальчишки озоруют, обижают женщину, а вам ништо?» Он очень вежливо — французик ведь, он тебя убьет, не поморщится, но сперва с тобой раскланяется, как мушкетер на королевском балу! — отвечает мне: «Это дети шалят. Неужели детей наказывать, мадам?» Ну тут вмешивается мой собственный курносый ребенок — вот этот! — она уж и до этого давно хмурилась, как курица к дождю. А тут хватает кишку для поливки улиц и кричит этим проклятым мальчишкам (она по-французски и раньше хорошо говорила, а тут за два месяца на курорте так навострилась, лучше не надо!): "Считаю до трех! Г а р а в у! (Берегитесь!)
Оболью водой!" Ну, мальчишек, конечно, вмиг как ветром смело! Полицейский двинулся к Алешке очень воинственно, но я ему с самой любезной улыбкой говорю: «Господин ажан, ведь это ребенок шалит! Ведь детей вы не наказываете?»
Мы невольно смеемся. До того нам нравится Мария Ивановна и такая милая эта Алешка!
— Ну, — продолжает Мария Ивановна, — пошли дальше, и маленькая женщина с нами. Тут мы и узнали, что она приехала сегодня из Парижа, тоже ищет комнату. И зовут ее Люси Дрейфус. И завтра ночью приплывет с Чертова Острова на крейсере «Сфакс» ее муж Альфред Дрейфус!..
Ну, могли мы ожидать такой удачи, как приезд тети Маруси с Алешей? Ведь они сами там были, своими глазами видели все то, что нам сейчас всего интереснее!
— Тут, — продолжает свой рассказ Мария Ивановна, — тут у нас и археология, и древнее зодчество — все полетело под раскат! Алешка у меня, прямо скажу, ничего человечек, и не вовсе глупый: понимает, что в какую минуту важнее — средние века или несчастный человек, которого травит целый город? Стали мы вместе с Люси Дрейфус искать жилье. Наплакались! Не пускают ни-ку-да. Ни в гостиницы, ни на частные квартиры…
До самого вечера искали мы комнаты — и все тщетно. Нет комнат, и все тут! А при нашем проходе по улице сбиваются толпишки. И буравят они нас такими взглядами, словно острыми камешками побивают. И нет-нет да и раздастся свисточек или песенка этакая паскудная: «А вот идет шпионка, шпионова жена!» Наконец, уже вечером, нашли комнату. На окраине Ренна, рядом с кабаком. Комната маленькая, одна на троих, — мы побоялись Люси одну оставлять хотя бы на ночь. Хозяйка комнату сдала, но была очень напугана: "Ох, что-то скажет господин кюре (католический священник)! Он всем объявил: «Кто впустит к себе эту еретичку и шпионку, тот попадет прямо в ад!» Ну, я хозяйку успокоила, как могла. Вам, говорю, в аду скучно не будет — увидите спектакль, как из вашего кюре черти будут жарить отбивные котлеты!.. Комната наша была, прямо сказать, сомнительный клад. В соседнем кабаке устроили свой штаб все хулиганы, воры, подонки, вся мразь, какая есть в Ренне! Все ночи напролет они пьянствовали. Хозяйка наша как-то проговорилась, что на все в.ремя процесса Дрейфуса за всех хулиганов платит полиция: пей, ешь не хочу! До утра они горланили песни и поносили Дрейфуса, Люси, хозяйку, меня, даже Алешку. Грозились расправиться с нами.
— И вы не боялись? — спрашивает Иван Константинович, глядя на Марию Ивановну с восхищением.
— А вы спросите у Яши — он меня с юности знает! — боюсь я кого-нибудь на свете или нет?..
Некоторое время за столом тихо: все ужинают молча. Но уже довольно скоро разговор возобновляется.
Снова сыплются вопросы.
— Интересно, — говорит папа, — как встретили во Франции прибытие «Сфакса»?
— Ох, не говорите! Нам Люси Дрейфус рассказывала со слов мужа… Он, бедный, ждал, что его встретит доброжелательна, приветственная толпа. «Разве я не пострадал безвинно? Разве кс нанесли мне самое тяжкое оскорбление, разве не обвинили меня в самом страшном преступлении?..» Но только вышло это все подругому. Когда «Сфакс» подходил к берегам Франции, его в самом деле ждала на пристани огромная толпа — да только такая, что «Сфакс» не пристал к берегу: толпа могла линчевать Дрейфуса. «Сфакс» ушел к пустынному Киберонскому полуострову, и там Дрейфуса ссадили в открытом море в шлюпку. Это было ночью, в сильнейший шторм. Веревочный трап плясал на ветру.
