Под удельною властью - Северцев-Полилов Георгий Тихонович (серия книг .txt) 📗
— Да и ты, дядя, с нами бы побыл! — продолжал он, обращаясь к изографу. — Работа и здесь для тебя найдется!
— А уж сестрицу мы удерживать не будем, — сказала Евфимия. — Пусть в Суздаль к князю Андрею едет.
Погостив два дня у приветливого хозяина, девушка, напутствуемая благословением матери, отправилась во Владимир.
— А ну-ка, пойдем, дядя! — обратился Акинфий к Мирону. — Посмотришь храмы наши… Немалая работа тебе в них найдется!
Оставив Евфимию с Еленой, старики отправились осматривать святыни города.
В церквах оказалось не мало икон, которые нужно было исправить. Сырость, царившая в древних храмах, попортила лики святых во многих местах, а также и стенную живопись. Работы было достаточно, как и предсказывал Акинфий.
Евфимии было приятно проводить время с матерью своего мужа. Она радовалась, что нашла собеседницу, с которой могла говорить о нем, сколько хотела, и последнее обстоятельство давало ей возможность легче переносить его отсутствие.
— А скажи, милая, — спросила Елена невестку, — не был ли с Фокой здесь брат его названый, Василько?
— Был, матушка… Он теперь у князя Андрея любимым дружинником: в посыл от него ездит. Недавно вот, сказывали, в Киев поехал…
— Слава Господу! — обрадовалась Елена. — Я его, как сына, люблю…
— Вот бы Марине жених-то!
— Бог сам рассудит… Може, и будет на то Господня воля! — задумчиво проговорила Елена.
— Теперь они, поди, с Фокой в поход ушли… Сказывали у нас в Новгороде, что великую рать князь собирает, хочет Ростиславичей в полон захватить…
— Эх, скорей бы вернулись они! — со вздохом проговорила вдова. — Мне бы сынка родимого повидать только… Сколь времени не видались…
— Не грустите, маменька, увидите! — утешала ее Евфимия.
Им обоим был дорог этот далекий дружинник.
XLI
Вместе с новгородцами во Владимир прибыл и Фока, отпущенный князем Юрием. Князь Андрей пришел в ужасную ярость, когда при возвращении Михно увидел оскорбление, нанесенное послу, и услышал слова Мстислава, переданные мечником.
Андрей велел сейчас кликать клич, сзывая к себе дружины, и послал посольства к князьям, приглашая их идти на общего врага, Ростиславичей.
Согласились, кроме своих ростовцев, суздальцев и владимирцев, идти в поход переяславцы, белозерцы, муромцы, рязанцы и новгородцы.
По примеру прежних походов, во главе сильной рати в пятьдесят тысяч человек Андрей поставил боярина Бориса Жидиславича, но вместо сына Мстислава велел идти в поход новгородскому князю, сыну Юрию.
Вместе с ним прибыла во Владимир и Марина.
Андрей обрадовался приезду своего любимого отрока.
— Вот и ты вернулся, Максим! Я уж думал, что ты пропал! Что ж?! Ступай с моим сыном вместе! Главная рать уже ушла. Вы ее догоните! — продолжал он.
Медлить было нельзя. Новгородцы вместе со своим князем приготовились выступить в поход.
Отправляя сына, Андрей сказал ему:
— Рюрика и Давида изгони из их отчизны, a Мстислава возьми и, ничего ему не делая, приведи ко мне!
Марина пыталась отыскать в не ушедшей еще дружине своего брата и Василько, но никого не нашла. Оба они ушли в передовой рати.
Никогда не стремилась на ратное дело девушка так сильно, как теперь, ее сердце болело о брате, частенько вспоминался ей и названый брат Василько. Сборы были недолги.
Новгородская рать поспешила за ушедшими вперед. Князь Андрей проводил ее, но сам идти в поход на этот раз не хотел.
Сбор союзников был назначен в Смоленске.
Не близкий путь предстоял дружинникам, в Смоленске они должны были соединиться с князьями пинскими, Туровскими, городенскими и полоцкими. По пути присоединились к ним князья черниговские, братья и племянники Андрея: Юрий, Михаил и Всеволод Юрьевичи.
Громадная рать растянулась на большое пространство, известие о приближении ее скоро дошло до Киева. Испуганные Давид и Рюрик бежали из города, причем первый отправился в Галич просить помощи у князя Ярослава Осмомысла. Рюрик затворился в Белгороде, а Мстислав в Вышгороде. Защищать Киев было некому.
Князь Михаил Юрьевич вместе со Всеволодом и двумя племянниками овладел городом.
Союзные князья после долгих споров между собою решили не нападать на Киев, целью осады они выбрали Вышгород, где оставался Мстислав.
Все помнили завет суздальского князя привести к нему Мстислава. Крепко затворился в Вышгороде тот. Тщетно старались осаждающие захватить город в свои руки. Все усилия были тщетны, много было шуму, треску, крику и раненых, но толку никакого не вышло. Вышгород по-прежнему стоял твердо. Девять недель продолжалась осада.
— Что же мы, в самом деле, целый год здесь с Мстиславом возиться будем! — недовольно говорил старый Святослав, страстно желавший сесть на стол киевский. — Пора бы и кончить! — продолжал он.
Князь Ярослав Изяславич Луцкий, явившийся со всею волынскою землею, тоже искал для себя старейшинства и киевского стола. Он видел в Святославе опасного для себя соперника. Оставшись как-то, после совета с другими князьями, он смело обратился к нему:
— Сказывали мне, князь, что имеешь ты намерение занять киевский стол?
Изумленно взглянул на него Святослав.
— А то как же?! Мой он по праву.
— Не уступлю я тебе, дядя! — смело отвечал Ярослав. — Я давно искал его для себя.
— Молод ты еще, чтоб со мною спорить! — прикрикнул на него черниговский князь. — Я здесь старейший, меня ты слушать должен!
— Ан нет! Не в твоей я воле нахожуся! — отвечал резко луцкий князь.
Ссора разгорелась. Не хватало мощной руки суздальского князя, чтобы потушить ее.
XLII
Последствия ссоры скоро сказались. Через два дня после разговора со Святославом ушел от союзной рати Ярослав и передался Ростиславичам.
— Дадим мы тебе Киев! — обещал ему Рюрик. — Иди только вместе с нами!
Обещание это подстрекнуло Ярослава, и он, соединившись с Рюриком, двинулся на союзных князей.
Давно уже роптали союзники, не привыкшие долго вести осаду. Они не имели ни поводов, ни охоты вести долгую и упорную войну.
Первыми выказали свое недовольство смоляне.
— Какое нам дело до Киева и до суздальского князя! Нам впору от литовцев обороняться…
Охладели к общему делу и переменчивые новгородцы.
— Стоим мы здесь под Вышгородом без дела, у нас в Новгороде и своего дела довольно! Когда бы не князь наш Юрий, ушли бы мы сейчас же обратно!
Фока и Василько старались их образумить, уговаривали их, но беспокойные новгородцы плохо их слушали.
Недовольство все усиливалось.
Полочане и другие ясно видели также причину, приведшую их князей к Вышгороду и Киеву.
— Что нам за дело до киевского стола! Пусть они спорят промеж собою, а мы пойдем домой! — говорили рязанцы.
Не было мира и между князьями. Каждый из них тяготился своим участием в походе.
Боярин Жидиславич и Юрий с каждым днем замечали, как убывали их силы.
— Надо будет поспешить с осадой Вышгорода, — посоветовал Жидиславич, — а то вся наша рать ослабеет.
На другой день была назначена новая осада; Мстислав отчаянно сопротивлялся, и полки союзной рати отступили ни с чем.
Прибытие к Мстиславу свежих перешедших к нему волынских дружинников подействовало на осаждавших самым удручающим образом.
— Что теперь делать? — понурив голову, спрашивал Борис Жидиславич Юрия. — Коль не пойдут на врага наши новгородцы, с Вышгородом нам не справиться!
— Созовем совет! — предложил Юрий. Князья сошлись в ставку князя новгородского.
— Чего надумаете, князья, так и поступим! — сказал он.
Долго совещались они между собою, но взаимная вражда мешала им.
— Я не я буду, — говорил Святослав Всеволодович, — коль Ярослава не посрамлю!
Общее дело разбилось на мелочи, отсутствие Андрея сказывалось, как никогда, все думали только о себе, единство отсутствовало.
— Спешите, князья! — советовал один из них. — Коль Давиду удастся уговорить галичан прийти к нему на помощь, тогда трудно будет с ними справиться!
