Родник - Тайц Яков Моисеевич (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Ребята разобрали заступы, поплевали на руки и взялись за работу.
Рыть было нелегко: заступы то и дело утыкались в камни, кирпичины, железины…
— Тут утильсклад был, что ли? — проворчал Толя Яхонтов.
— Нет, я знаю — каменоломня! — отозвался Владик Ваньков.
Засучив рукава, он усердно трудился вместе со всеми. Он умел обращаться с заступом. На даче у них был свой огород, и Владик всегда на нём возился, копал грядки… Но там легко было копать, земля была мягкая и послушная, а здесь то и дело попадались камни и железины.
Вот заступ снова уткнулся во что-то. Владик посильней нажал ногой, но заступ не подавался. Тогда Владик присел на корточки, пошарил под заступом руками и выгреб из-под земли какой-то ржавый предмет.
Он хотел было отбросить его в сторону, но раздумал и стал разглядывать находку. Сначала Владик решил, что это просто старый трёхгранный напильник. Но когда присмотрелся, он увидел, что насечка стёрта, края сточены, а конец заострён, точно кто-то хотел превратить напильник в кинжал.
Самодельный кинжал был покрыт толстым слоем ржавчины и, видно, много лет пролежал в земле.
Владик позвал:
— Петух!
Работавший неподалёку Петя Ерошин ответил:
— Я за него!
— Посмотри, что я нашёл.
— Чур, на двоих! — крикнул Петя, ещё не зная, в чём дело.
Волоча за собой тяжёлый, сверкавший на солнце заступ, он подбежал к Владику:
— Ну-ка, покажи!
Он чуть ли не вырвал из рук приятеля находку. Всё, что он делал, он делал торопливо, с налёту.
— Дай-ка! Ух ты, здорово! Да ведь это кинжал. Прямо как настоящий! — сказал Петя, вертя ржавый самодельный кинжал так и сяк.
— А по-моему, — сказал Владик, — это напильник.
— Какой там напильник! — Петя ловко засунул ржавый кинжал за ремень, выпятил грудь и принял молодцеватый вид. — А дашь поносить?
— Дам, конечно. Да что ты схватил? Видишь, какой ржавый.
— Ничего, мы его почистим. Кинжальчик что надо! — Он стал размахивать кинжалом. — Давай в «ножики».
Он подбросил находку вверх. Кинжал описал дугу и вонзился острым концом в рыхлую землю.
— Есть! — обрадовался Петя.
Но тут к ним подбежал озабоченный Антон:
— А вы, ребята, почему не работаете?
— Да тут Владька вон какую штуку нашёл.
Старший пионервожатый осторожно, двумя пальцами, взял ржавую «штуку»:
— Зачем она вам? Выкиньте!
— Нет, нет, — сказал Владик, — не надо!
Ему было жалко выбрасывать кинжал — пускай старый, пускай ржавый, пускай сделанный из напильника.
Он спрятал находку в заплечный мешок и снова взялся за работу.
К обеду наконец большие квадратные ямы были вырыты. Теперь надо было налить в них воды. Стали думать, где её поближе взять.
Владик закричал:
— Постойте, я знаю где! Пойдёмте, тут недалеко.
Он подхватил ведро и побежал вглубь парка. За ним с вёдрами потянулись и другие ребята. Он привёл всех к скрипучей калитке. За калиткой простирался пустырь. Только теперь он был покрыт не снегом, а яркозелёной, сочной молоденькой травкой. Внизу, под бугром, сверкая на весеннем солнышке, всё так же негромко распевала песенку тоненькая струйка воды.
— Вот видите, родник! — гордо говорил Владик. — Это я его открыл.
— Подумаешь, открыл! Мы про него давно знаем, — отозвался Петя. — Ведь это наш родник, краснопресненский… Давайте напьёмся.
Ребята припали к роднику и досыта напились вкусной ключевой воды. Потом набрали полные вёдра и вернулись к саженцам.
И тут наступила самая торжественная минута. Пионеры начали медленно, осторожно опускать саженцы в землю.
Что-то было в этом особенное. Пройдёт много лет, деревца вырастут, но в памяти тех, кто их сажал, всё ещё будет жить это майское утро с просвечивающим сквозь облака неярким солнцем.
Ребята стали аккуратно засыпать ямы землёй. Потом тесёмочками привязали деревца к кольям и полили водой. И там, где ещё утром было пустое место, вытянулась длинная шеренга крохотных липок и топольков. Старые, раскидистые вязы шумели над ними свежей листвой, словно приговаривали: «Быстрей расти, молодёжь, набирайся сил, чтобы поскорей встать на смену нам, старикам…»
Потом началось нечто вроде маленького митинга. Директор парка снял шляпу, пригладил редкие волосы и поздравил ребят с посадкой.
За ним слово взял Антон.
— Товарищи пионеры! — сказал он. — На Кавказе есть хорошая поговорка: «Каждый должен в своей жизни посадить хотя бы одно дерево и построить хотя бы одну саклю», то-есть дом. Первое мы с вами сегодня выполнили. Я думаю, не за горами то время, когда мы и второе выполним, правда?
— Правда! — зашумели ребята.
Антон улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и принялся завязывать тесёмки на своей папке.
Потом поднялась Елена Ивановна. Опираясь на палку, которая под тяжестью её тела всё глубже уходила в песок, она сказала:
— А я знаю другое изречение, тоже неплохое: «Кто деревце посадит, тот человеку друг». Вот и выходит, что мы с вами друзья человеку, друзья народу. Только помните: посадить дерево — это ещё полдела. Деревца надо беречь, тогда они приживутся. Пусть каждый из вас, мальчики, возьмёт шефство каждый над своим деревцом!
Так и решили. Пионеры химическим карандашом надписывать на кольях свои фамилии. Владик: «Владлен Ваньков».
А Петя написал: «Ерошин Пётр. Кто тронет, тому — во!» И нарисовал огромный кулак.
…Дома Владик достал из мешка старый, ржавый кинжал и принялся его чистить и шлифовать. Потом он вытащил из-под своей кровати большую картонную коробку, которая называлась «ящик сокровищ». В ней хранились всякие ценные вещи: разрозненный «юный конструктор», коньки «снегурки», провод, лампочки, гвозди… Он спрятал кинжал в ящик, задвинул его под кровать, разделся и лёг.
Как только он закрыл глаза, ему представился длинный ряд липок и топольков. А над ними шумели старые, морщинистые вязы и точно рассказывали о чём-то давно-давно прошедшем…
Вторая глава. Тата Винокур
В конце мая Владик и Петя сдали экзамены, перешли в пятый класс и поехали в пионерский лагерь.
Ехали в больших жёлто-красных автобусах, похожих на вагоны. На каждом было написано: «Заказной».
— Дизельные! — сразу же определил Петя.
Он по-хозяйски сидел на мягком диване, подпрыгивал на пружинах, вертелся во все стороны и кричал:
— Споём, ребята!.. Толя, запевай! Митя, подтягивай!
Ребята пели во всё горло. Один Владик не подтягивал. Он сидел у окна и молча следил за тем, как мимо него проносятся огромные новые дома Ленинградского шоссе, бесконечная зелёная лента бульваров, серая громада стадиона «Динамо», затейливые башенки и колонки Петровского дворца, статуи и ворота Аэропорта…
«Как велика Москва! — думал Владик. — Сто лет в ней проживёшь и всю не узнаешь».
Наконец вдали промелькнула тонкая белая, похожая на мачту вышка речного вокзала. Блеснула вода.
Над ней, точно крылья бабочки-капустницы, скользили белые паруса яхт. Кругом стало просторно, широко, привольно… Владику тоже захотелось петь, и он стал подтягивать вместе со всеми:
Потом миновали железную дорогу, небольшой лесок, а за ним сразу же стали видны лагерные постройки. Лагерь был в Химках, на берегу водохранилища.
Началась новая жизнь. Кто провёл хоть одно лето в пионерском лагере, тот, уж конечно, навсегда запомнит утреннюю и вечернюю линейки под смолистой мачтой, подъём и спуск флага, столовую с грудами пышного, ноздреватого белого хлеба на деревянных подносах, купанье, шумные родительские дни…
А походы! Пионеры уходили на весь день далеко в лес, собирали растения, играли в разведчиков, в партизан и затемно возвращались с нестройной, но удалой песней.
