Любовь и картошка - Киселев Владимир Леонтьевич (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Неподалеку светились розовые свечи плакун-травы, которая так заинтересовала когда-то, Чарлза Дарвина своим сложным механизмом перекрестного опыления. А рядом, у пня, золотом отсвечивали цветы разрыв-травы, нежно синели лепестки дикого цикория.
И вся поляна, и весь остров, и все Полесье было застелено драгоценным фиолетово-розовым ковром. И сам воздух был окрашен этим фиолетово-розовым сиянием цветущего вереска. Басовито и радостно гудя, кружились над вереском пчелы, собирая чуть терпкий, чуть горьковатый, но целительный вересковый мед.
Полесские пчелы вели свою главную, свою трудную осеннюю работу. Не ленились. Трудились на совесть. И собирали с гектара вереска по три центнера меда.
— Тайна верескового меда теперь потеряна,— сказал генерал Кузнецов, любуясь цветущим вереском.— Есть даже стихотворение такое.
Сережа не любил этого стихотворения. Прежде всего ему не нравилось, что старый медовар не верил в стойкость своего пятнадцатилетнего сына.
С.Маршак. Из Роберта Стивенсона. «Вересковый мед», шотландская баллада.
Сережа был уверен, что молодые бывают не менее мужественные, чем старые. Они это доказали. Во время революции. И во время Отечественной войны. И в наши дни. На всех горячих точках планеты. В Африке. На Ближнем Востоке. В Ирландии.
А во-вторых, Сережа знал, что напиток из вереска вовсе не забыт. Его бабушка Галина Федоровна угощала всех, кто был ей по сердцу, прекрасным вересковым медом, напитком, который издавна готовили на Украине.
Пчелы охотно берут взяток с цветов вереска. Потом получается мед темного красноватого цвета с особым горьким привкусом, по которому его легко отличить от всякого другого.
У них в саду на усадьбе стояло всего четыре улья. И все-таки они давали в год до центнера меда. Вересковый мед бабушка разводила водой, кипятила, добавляла хмель и сливала в дубовый бочонок. Бочонок этот она выдерживала в погребе до следующего меда. Целый год. А потом и получался напиток, который так понравился шотландскому королю из этого стихотворения.
— Не забыт,— возразил Сережа.— Просто поэт, который это сочинил, не знал технологии. У нас в Бульбах запросто готовят этот «из вереска напиток».
Над поляной пролетела сорока и, словно надломив длинный хвост, упала на верхушку тонкоствольной, обросшей мхом сосны с темной хвоей и застрекотала громко и недовольно.
— Идет кто-то,— сказал Матвей Петрович.
— Председатель? — оглянулась Алла Кондратьевна.
Ине смогла скрыть разочарования. Это был не председатель, а Анна Васильевна и Григорий Иванович.
— Добрый день,— поздоровалась Анна Васильевна. Григорий Иванович, который прошел вперед, обеспокоенно оглянулся на нее, подвинул чурбачок и предложил:
— Присядь, Аннушка.— И лишь затем сказал: — Здравствуйте.
— Здравствуй,— с угрозой ответила Алла Кондратьевна.— Ты-то мне и нужен.
Наташа быстро подошла к Анне Васильевне.
— Мамочка! Устала? — спросила она.— Дать воды?
— День не виделись, и уже соскучилась? — насмешливо ответил Алле Кондратьевне Григорий Иванович.
Наташа хотела пойти за водой в охотничий домик, но Анна Васильевна заметила часы и удержала Наташу, обняв ее за плечо. Наташа прижала указательный палец к губам.
— Ох, Наташа!..— укоризненно покачала головой Анна Васильевна.
— Ты почему полиэтилен не оплачиваешь? — резко спросила Алла Кондратьевна.
— И не оплачу,— так, словно ждал этого вопроса, ответил Григорий Иванович.— Получаете первосортные гранулы. Я смотрел. А счета — на отходы.
— А ты бы хотел получать отходы и платить, как за первый сорт? Гриша, я тебя добром прошу.
Генерал Кузнецов прошел в охотничий домик, вернулся с запотевшей, из холодильника, бутылкой минеральной воды и стаканом, откупорил бутылку, налил воду и подал стакан Анне Васильевне.
— Спасибо,— поблагодарила Анна Васильевна. И в ответ на собственные мысли добавила: — Какой длинный день.
В светлом платье из мягкой эластичной ткани, с темным шарфом, наброшенным на плечи, Анна Васильевна, как всегда, держалась ровно, спокойно, но по тому, как она иногда улыбалась невпопад, Сережа видел, что в самом деле она устала и углублена в себя.
— На кладбище ходили? — спросил Матвей Петрович.
— Да.— Григорий Иванович оглянулся на Анну Васильевну и нерешительно добавил: — Там надо бы...
— Знаю, Гриша,— перебил его Матвей Петрович.— Пусть земля немного осядет.
Лицо Матвея Петровича исказила странная гримаса, словно он хочет и не может разгрызть что-то твердое. Григорий Иванович отвел взгляд и, желая перевести разговор на другую тему, спросил с несколько натужной улыбкой:
— Так как, Матвей Петрович? Будете Сережку в район посылать? Я ведь вас предупреждал...
— А что там такое? — заинтересовалась Алла Кондратьевна.
— Иди-ка сюда, — позвал Сережу Григорий Иванович. Сережа подошел. Они стояли друг против друга, и было видно, что Сережа выше отца иуже в плечах.
— Ты что, не рассказал? Сережа молча смотрел в землю.
— Докатался. Ну, чего молчишь? Стыдно? Я думал, покалечился. А он здесь прохлаждается... Машину он разбил.
Алла Кондратьевна ласково улыбнулась.
— Правильно сделал, — сказала она поощрительно.— Зачем ее беречь? Не своя — колхозная.
— Что значит разбил? — строго спросил генерал Кузнецов.
— Он не виноват,— вступилась за Сережу Наташа.— Он лося пожалел.
— Какого лося? — мягко осведомился генерал Кузнецов.
— На дорогу выскочил, — неохотно пояснил Сережа.— Я отвернул — и через кювет. В дерево вмазал. Хорошо, осинка тонкая попалась — придержала. Радиатор помял. И крыло тоже. И левую фару.
В глазах у генерала Кузнецова что-то дрогнуло.
— Сам добрался?
— Сам,— ответила за Сережу Наташа.
— Сам,— глядя в землю, подтвердил Сережа.
— Красиво у вас получается,— еще ласковее сказала Алла Кондратьевна. И вдруг резко, как выстрелила, спросила у Сережи: — Какая машина?
— Тридцать два сорок восемь.
— Новый самосвал! — выпалила Алла Кондратьевна.— Пятидесяти тысяч не прошел! Теперь на ремонт ставь. Запчасти на стороне покупай. А потом главный бухгалтер будет нос воротить.
— Ты, Алла, поспокойней,— начал злиться Григорий Иванович.— Машину мы сами отремонтируем. И уж если будем покупать на стороне запчасти, то за свой счет, а не за счет колхоза... Только почему ты лишь теперь так вскинулась? Почему раньше молчала? Ведь знала, что он ездит. И вы, Матвей Петрович,— повернулся он к бригадиру,— зачем вы его за руль сажаете? А когда б убился?
— Дед Матвей тут ни при чем, — искоса посмотрел на отца Сережа.— Я сам попросился...
— «Сам, сам»! Ты ведь мне обещал не ездить. Мама тебя просила... Втихую повадился. Самостоятельные заработки потребовались? Для чего? На сигареты?
— Я больше не курю,— неохотно сказал Сережа. — Ты ведь знаешь.
Сереже прежде случалось покуривать. Но после того, как Клавдия Захаровна рассказала школьникам о том, что рак легких очень «помолодел», что им заболевает все больше совсем молодых людей, и привела цифры зависимости этого заболевания от курения, Сережа больше не прикоснулся к сигарете.
— Кстати, Матвей Петрович,— снова обратился к бригадиру Григорий Иванович.— В ведомостях на оплату Сережи нет. Это вы нарочно?.. Чтоб я не знал, что он ездит?.. И как вы ему платили?..
