Я – сварщик - Киселев Владимир Леонтьевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗

Владимир Киселев

Я – сварщик

Перед моей головой, закрытой защитной маской из фибры с прямоугольным окошечком из черного стекла, почти непрозрачного для дневного света, находился стык двух толстых листов стали. Их предстояло сварить прочным трехслойным швом.

Сжимая в руке держатель, я прикоснулся тонким и длинным электродом к металлу. Вспыхнула дуга.

Благороден и славен труд сварщика! Профессор Медико-хирургической академии в Петербурге Василий Владимирович Петров, который в 1803 году издал труд с громоздким названием «Известие о гальвано-вольтовских опытах посредством огромной батареи, состоявшей иногда из 4200 медных и цинковых кружков», едва ли представлял себе, что предсказанное им применение электрической дуги для сварки металлов займет такое важное место в технике…

От этих высоких мыслей меня оторвал резкий удар по плечу. Я оглянулся, отбросил маску. За моей спиной стоял мастер Максим Иванович Дзюбко – пожилой, но, как мальчишка, румяный и белозубый человек, имя которого я встречал в специальной литературе. Дзюбко принадлежал замечательный способ сварки чугуна без подогрева, обычными электродами.

– Как ты варишь?! – закричал Максим Иванович, перекрывая гулкую дробь пневматических молотков (от них в цеху по временам такой грохот, что, кажется, не услышишь не только голоса, но и собственных мыслей). – Что ты делаешь?! Подрезы! – Он провел по горячему шву черным ногтем, жестким, как панцирь черепахи. – Непровары! Брак! Куда это к черту годится?!

– Электроды сырые, – неуверенно ответил я.

– Что? – то ли потому, что не услышал, то ли потому, что не поверил, закричал мастер.

– Электроды сырые…

– Как это?… Почему?…

Мастер взял в руки электрод, согнул его, посмотрел на излом в обмазке.

– Да, действительно сырые, – буркнул он. – Сколько раз говорили кладовщику…

И он, ворча, ушел, а я снова приступил к сварке.

На заводе я работал четвертый день. Попал я сюда не совсем обыкновенным образом.

Не так давно я пришел к Мартыну Каленниковичу – директору завода. Изнуренное тяжелой болезнью лицо его еще больше, чем всегда, походило на череп, туго обтянутый блестящей желтой кожей, темные веселые глаза сидели в глубоких глазницах. Несколько месяцев тому назад старик перенес сложную операцию.

– Что случилось, Володя? – спросил он. – Как это ты к нам попал?

Мартын Каленникович – старинный приятель моей мамы – знал меня с детства.

– Як вам по делу, – ответил я. И довольно решительно изложил ему свое дело.

Я пишу повесть на так называемую производственную тему (хоть в устах иных критиков слова «производственная тема» звучат почище всякого ругательства). И мне хотелось, чтобы Мартын Каленникович принял меня на завод, сварщиком, да так, чтобы никто не знал о том, что я – литератор.

Пока я говорил, Мартын Каленникович все поглаживал себя по тонкой в морщинах шее и оттягивал пальцами свободный и мягкий ослепительно белый воротник рубашки, как это всегда бывало с ним, когда он сердился. Мать как-то рассказывала, что эта привычка появилась у Мартына Каленниковича еще со времен гражданской войны, когда его, партизанского разведчика, однажды повесили петлюровцы. К счастью, товарищи подоспели на помощь и его освободили из петли совершенно бездыханного.

– Зачем нужен этот маскарад? – довольно безрадостно встретил мою просьбу Мартын Каленникович. – Приходи, пожалуйста, если хочешь, на завод, побывай в цехах, поговори с людьми… Вникай, как говорится, в жизнь…

– Да ведь когда сам работаешь – совсем другое дело, – возразил я.

– Никакой разницы! – отрезал старик. – Наоборот, как говорится, со стороны – виднее… И потом, ты уже, наверное, совсем забыл электросварку. Над тобой только смеяться будут.

– Не забыл, Мартын Каленникович, честное слово, не забыл!

Директор завода молча прошелся по своему большому неуютному кабинету вдоль длинного стола для совещаний, вернулся и, глядя в сторону, сказал:

– Ну ладно. Возьмем тебя на завод. Но с условием. Пиши, что хочешь, – хоть заметку в газету, хоть роман, но на каком заводе – чтоб и словом не упоминалось…

– А если я о положительном напишу? Ведь завод систематически план перевыполняет, переходящее знамя завоевал…

– Ну уж так сразу и о положительном, – недоверчиво, с хитрецой посмотрел на меня директор завода. – Знамя – знаменем, а если в цеху поработаешь, обязательно во что-нибудь вцепишься. Знаю я тебя. А нам, как говорится, до идеала – ой как далеко.

– А если просто похожу по цехам, так не вцеплюсь? Ведь вы сами говорили, что со стороны видней.

– Что это ты меня, старого воробья, на слове ловишь? – обезоруживающе и обаятельно рассмеялся Мартын Каленникович. – Я бы еще и не то сказал, чтоб тебя отвадить.

– Но, Мартын Каленникович…

– Короче – ты меня не проведешь. Даешь слово – приму на завод. Нет – считай, как говорится, не сошлись характерами…

Пословицы «дуга ярко светит, но сварка – дело темное» – не найдешь ни в одном сборнике пословиц и поговорок. А между тем она известна любому сварщику. Тем-то, между прочим, хороша патонов-ская автоматическая сварка, что она обеспечивает стабильное качество работы. При ручной же электросварке качество шва может зависеть от тысячи причин, даже от настроения сварщика.

У меня, однако, несмотря на хорошее настроение, шов получался неровным, корявым, на электроде нагорал козырек – металл расплавлялся раньше, чем испарялась обмазка.

На другой день после моего разговора с мастером Дзюбко «на заборе» – так в цеху называли большую доску, на которой вывешивали объявления и стенгазету, появился приказ, где среди многих других пунктов были и такие:

«Сварщику т. Киселеву В. Л. за допущенный брак объявить выговор с предупреждением… Кладовщику т. Цыпленкову С. И., выдавшему сырые электроды, благодаря чему повысился процент брака в сварочных работах, объявить выговор с предупреждением».

Меня не баловали критики, мне случалось получать взыскания, но еще ни одно из них не оставляло у меня такого горького чувства.

Пока я стоял перед доской и «делал хорошую мину при плохой игре», а проще говоря, довольно криво и беспомощно улыбался, ко мне подошел Вася Фесенко – рыжеволосый невысокий паренек с веснушчатым лицом и тонким, чуть свернутым набок носом – чемпион завода по боксу в легком весе и великолепный сварщик, что называется «милостью божьей».

– Поздравляю! – весело и громко сказал Вася и преувеличенно торжественно пожал мне руку, как, вероятно, пожимал руку партнерам на ринге. – Вот ты и в приказ попал!

Но, посмотрев на меня, Вася вдруг изумился:

– Да ты что, тушуешься, что ли? Не обращай внимания! У нас выговоры вроде как птичка, знаешь, пролетела… На одного сегодня капнула, на другого – завтра капнет…

В кладовой дюжий мужик – Цыпленков, жестикулируя пудовыми кулаками и пряча глаза в густых медвежьих бровях, говорил, обращаясь к слесарю Гибайдуллину, но адресуясь явно ко мне:

– Не могу я переваривать этих кляузников. Они мне – как серпом по горлу. Чем кляузничать, спросил бы – есть в цеху сушка для электродов? Что я – сверху сяду на электроды и буду их сушить? Выговор записали… С предупреждением… Чем выговор писать, лучше бы сушку обеспечили! Работаешь, стараешься – а тебе выговор… Я промолчал.

Через несколько дней меня перевели на участок полуавтоматической сварки, где работа требует меньшей квалификации. При всем старании на ручной электросварке я не выполнял даже нормы – не было уже необходимой твердости в руке, не хватало уверенности. Я огорчился сначала, а потом, оказалось, мне просто повезло. На участке осваивались новые полуавтоматы – небольшие, точные и очень производительные машины. Работать здесь было не только лестно (испытывалась новая техника!), но и особенно любопытно.

А когда дело наладилось, когда стало видно, что операции, которые требовали большого труда и времени при ручной электросварке, новые полуавтоматы выполняют быстро и просто – участок вышел на одно из первых мест на заводе.