История Кольки Богатырева - Немченко Гарий Леонтьевич (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
В огороде у Лютика между кустами картошки тянулись вверх толстые стебли кукурузы, по ним вились плети фасоли. Джунгли, а не огород.
С широких, как мечи, кукурузных листьев срывались капли, ноги мальчишек путались в густой картофельной ботве.
Они смело шли к дереву, которое стояло на небольшой полянке, заросшей горохом.
Мокрые яблоки глянцем блестят в жирных шершавых листьях. На яблоках висят маленькие бусинки — дождевые капли. Они светятся под щедрым закатным солнцем, и от этого яблоки кажутся еще красивей. И все в армии, кроме, может быть, только самого Кольки, уже чувствуют на языке их холодноватый вкус, чувствуют, как они сочно хрустят под зубами.
— Вперед! — командует Колька как можно уверенней, и мальчишки бросаются к дереву.
Ствол мокрый, лезть неудобно. Босые ноги скользят по дереву, и каждый сантиметр достается с трудом. Вот метрах в двух от земли остановился Вовка Писаренок — лучший в армии древолаз. Висит, ни с места. Приник, как дятел, к стволу, ищет, куда бы поставить ногу — хоть один большой палец.
Кольку не обманешь. Он зашел с той стороны яблони, которая осталась сухой, подпрыгнул повыше и сначала повис, обхватив ствол руками и ногами. Потом Колька согнулся в три погибели, правой рукой впился в ствол и пошел по стволу на полной подошве.
Это ничего, что с той стороны ствол мокрый. Колька всегда гордился своими ногтями. Он молча выслушивал длинные упреки бабушки. Он считал, что его ногти ничуть не хуже железных когтей тех самых «кошек», на которых лазят по столбам монтеры. Недаром он ни разу не надевал хитроумные Писаренковы «кошки», на которые они выменяли подкрашенного ужа!
Правая рука вверх, левая, правая, левая…
Колька, как и подобает настоящему военачальнику, первым взобрался на дерево и удобно сидит теперь на толстом сучке и уже тянет вниз руку:
— Цепляйся, Писарь…
Он помогает Володьке дотянуться до сучка, а потом Писаренок уже сам по стволу лезет выше. Колька помогает взобраться остальным, и вот уже вся армия расползлась по сучкам и развилкам над Колькиной головой.
— Ку-ку! — раздается сверху.
Колька задирает голову. Писаренок чудом сидит на самом верхнем сучке и обеими руками держит у рта желтоватое яблоко величиной с добрую дыню.
Кольку почему-то вдруг охватила тревога.
Он прилег на толстый сучок, измазанный ногами прошедшей по нему армии, и внимательно посмотрел вниз.
В кукурузе мелькнуло что-то большое и рыжее, из огорода на полянку медленно вышла громадная собака.
Колька никогда не видел таких собак. Ростом чуть меньше годовалого теленка, длинные уши — с три Колькиных ладони — торчат, как у волка. Собака облизывалась.
— Пацаны! — прошептал Колька.
Мальчишки обомлели.
Теперь они тоже увидели собаку. Она спокойно стояла на краю полянки. Она даже потянулась, выпячивая грудь и отставив задние ноги, густо заросшие бурой шерстью. Она зевнула, громко щелкнув зубами.
По Колькиной спине поползли мурашки. Их было столько, что в другое время хватило бы на целых пять приключении.
Но ведь Колька недаром был вожаком, и сейчас командирский опыт подсказывал ему, что медлить нельзя ни в коем случае.
И Колька принял отчаянное решение: пусть собака погонится за ним — остальные спасутся.
Он быстро приподнял голову, оглядывая ребят.
— Она за мной погонится, — прошептал громко. — Бегите в другую сторону!..
Колька резко взмахнул руками и прыгнул вниз.
Собака присела на задние лапы, но Колька, словно заяц, с места прыгнул в кукурузу и помчался, сшибая кукурузные стебли. Он одним махом перескочил плетень, плюхнулся в канаву и побежал по ней к речке. Но канава заканчивалась отвесной стеной, и Колька подпрыгнул, но не дотянулся до верхней кромки и сначала повис, уцепившись за какие-то корни, а потом медленно сполз обратно.
Ему представилось, как громадная рыжая собака настигает его большими прыжками, и Колька тоскливо сжался и зажмурил глаза, прикрыв руками штаны.
Прошла, наверное, минута, прежде чем он открыл глаза. Прямо перед собой он увидел глиняную стену с белыми мохнатыми корешками травы, чуть выше — чью-то нору. Вверх по стене полз черный жук.
Колька еще больше втянул голову в плечи и оглянулся. Собаки не было.
Тогда он лихорадочно вырыл в глине одну за другой две ступеньки, ухватился за кустик крапивы и пулей выскочил из канавы на улицу. Здесь Богатырев снова оглянулся.
Все было спокойно. Тишина царила в саду. На дереве по-прежнему сидела армия. Вовка Писарь все так же сжимал в руках яблоко, похожее на дыню.
А под деревом в той же мирной позе сидела рыжая собака.
Значит, напрасно рисковал Колька — она не бросилась за ним.
Он хотел спасти свою армию, а вышло, что спасся только он один. Стоит сейчас тут цел и невредим, а ребята томятся на дереве, под которым сидит собака.
А скоро, наверное, вернется Лютик…
И тут Колька почувствовал, как у него дрожат ноги. Они вдруг стали противно тяжелыми и неуклюжими. А руки, наоборот, стали легкими, словно они из ваты. Руки висели беспомощно, и только кончики пальцев мелко тряслись.
Но надо было как-то спасать армию, и Колька медленно пошел к канаве. Он еще не знал, что будет делать, но ясно было одно: армия должна убраться с дерева, прежде чем домой вернется Ольга Федоровна…
В канаве он остановился напротив того места, где была дыра в плетне, и посмотрел в огород. В дыру ничего не было видно, но за плетнем, рядом с дырой, в кукурузе виднелся просвет, и Колька догадался, что это он оставил после себя аллею.
Колька привстал, держась за плетень. Эта проклятая собака, вытянув передние лапы, спокойно лежала под деревом, и ее длинные уши все так же торчали над волчьей мордой.
И откуда у Лютика такая собака?
Он тихонько свистнул, и она подняла голову. Армия тоже зашевелилась.
— Пацаны! — крикнул Колька негромко.
Армия молчала.
— Ребята!..
И тогда с дерева донесся жалобный голос Писаренка:
— Коль, скажи Лопушку — пусть ко мне не лезет, сучок и так треснул!..
Только теперь командир заметил, что все мальчишки незаметно подобрались к макушке. Над армией нависла смертельная опасность. Сейчас какой-нибудь подгнивший сук не выдержит, и тогда…
— Лопушок! — заорал Колька. — Я тебе шею намылю! Не лезь наверх, дурила!..
Тихо было в саду. Только слышно, как рядом тихонько шуршит река, как на берегу, заросшем кугой, поскрипывают лягушки.
— Коль! — простонал на дереве Писарь. — Он снова лезет!
Армия разлагалась на глазах. Трудно поддерживать дисциплину, если ты стоишь в безопасности за целый километр от своих солдат, если ты не можешь стукнуть по шее Сашку Лопушка, если ты не можешь подать руку лучшему бойцу Писаренку. Какая вера сейчас твоим словам? Надо было действовать немедленно, и Колька заорал изо всех сил:
— Все оставайтесь на местах, иначе вы сорветесь вниз! Сейчас я спасу вас… Я сбегаю за Джульбарсом!
Колька галопом мчался по улице. Грязь летела у него из-под ног, и редкие прохожие шарахались в сторону.
Дома Колька схватил Джульбарса, нацепил саблю и, отмахнувшись от бабушки, опрометью выскочил на улицу.
Братья Шурки Меринка все так же мирно пускали кораблики, только рубашки у них теперь совсем промокли.
— Сделай лодочку, Коля! — безнадежно попросил один из Меринков, но Колька только махнул рукой и, ни слова не говоря, помчался дальше.
Вернувшись к саду Ольги Федоровны, полководец застал ту же картину. На дверях дома все еще висел замок. На дереве, как грачи, лепились мальчишки. Только Лопушок сидел теперь на одном сучке с Писаренком.
«Ничего, этот Лопушок свое еще получит», — подумал Колька.
Рыжая собака преспокойно лежала на старом месте.
— Ребята! — крикнул Колька. — Я Джульбарса принес!.. Он зарычит, и собака испугается. Тогда бегите!.. Ну, выручай, Джульбарсик, — прошептал Богатырев и обеими руками бросил щенка за плетень.
Джульбарс развернулся в воздухе и шлепнулся в ботву. Грозный рев потряс все вокруг, Колька съежился, а мальчишки наверняка бы посыпались с дерева, если бы не знали, что так может рычать только их верный друг Джульбарс, в прошлом Пушок.
