Петтер и поросята-бунтари - Старк Ульф (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
Мы все дружно хохотали. Лотта передразнивала так, что у неё получалось совсем не зло, а только смешно. Изображая Хедвиг, она собрала волосы на затылке и сделала себе такой же пучок. Она размахивала руками и трясла головой, и пучок у неё развалился, а чёлка упала на глаза.
Тут Оскар сказал, что надо бы ей постричься, а то скоро ей вообще ничего не будет видно. Но Лотта только тряхнула головой, и её длинные волосы разлетались во все стороны.
— Я их отращу до самых пяток, — сказала она.
Оскара, по-моему, тоже забавляло это представление. Но он ужасно разозлился, когда узнал, как Голубой хотел выставить Хедвиг из её домика. Он сказал, что постарается собрать для неё немного денег. Вся эта история с Хедвиг сразу его встряхнула. Он так стукнул ладонью по кухонному столу, что кофейные чашки подпрыгнули, наверное, на несколько сантиметров.
— Всё, выхожу снова на работу! — сказал он. — Хватит, насиделся дома. Если уж такая старушенция, как Хедвиг, всё ещё не сдаётся, то мне и подавно стыд и срам опускать руки.
Откуда он мог знать, что с ним случится на этой его работе.
Никто из нас и думать не думал.
11
Тот день, когда это случилось, начался, как обычно. Утро было как утро, ничего особенного. Солнце светило в кухонное окошко. Радио громко пело про то, что надо быть счастливым — что проку плакаться, друзья, ведь сделать ничего нельзя. Лотта нацепила на себя Евино платье, а на голову нахлобучила Оскарову кепку. Кепка съезжала ей на уши, из-под козырька торчала только пуговка носа. В таком наряде она разгуливала по квартире, шлёпая задниками мужских шлёпанцев, которые она вытащила из гардероба и которые были велики ей, наверное, размеров на двадцать.
— Что желаете на завтрак? — пропищала она.
— Сапожный крем с молоком, — сказал я и зевнул.
Я сидел в пижаме за кухонным столом и пририсовывал очки всяким там дядькам в газете. Чересчур уж скучные физиономии я украшал залихватскими пышными усами и грозными кустистыми бровями. А лысые у меня в момент становились кудрявыми.
— Тебе что, обязательно надо испачкать всю газету, прежде чем успели в неё заглянуть? — сказал Оскар миролюбиво. Можно подумать, в этой стране все, о ком пишут в газете, вскармливались на жидкостях для ращения волос и разных там удобрениях.
Лицо у Оскара было намазано кремом для бритья. После того как я однажды попытался починить ему электробритву, он стал бриться обычной бритвой. Между прочим, он и раньше ей иногда брился, ещё до того, как сгорела его электрическая. Он схватился одной рукой за кипящий чайник, чтоб отставить его, а второй продолжал бриться, и тут он наступил на камешек из Лоттиной коллекции, и в результате порезал себе щёку и плеснул кипятком на пальцы ноги. Он взвыл, плюхнулся на стул и схватился за голову. И при этом вмазал крем для бритья себе в волосы.
— Что проку плакаться, друзья, ведь сделать ничего нельзя, — пропищала Лотта.
Ева сидела за швейной машиной и вшивала в Лоттин комбинезон новую молнию.
В общем, утро как утро, ничего особенного.
Оскар теперь снова ходил на работу. Ходил будто кому-то назло.
Из того утра мне ещё запомнился запах свежеиспечённого хлеба. Вкусно пахло сдобой. И теперь, как только я услышу этот запах, мне сразу вспоминается то утро. И сразу к горлу подступает комок, и я готов разреветься.
Телефон зазвонил уже ближе к вечеру. Ох уж этот проклятый, зловредный телефон! Он затрещал пронзительно на всю квартиру.
Подошла Ева. Она вдруг страшно побледнела. Лицо стало совсем белое. Она, по-моему, даже ничего не ответила. Она опустилась на стул, а трубку так и держала в руке, будто не знала, что с ней делать. Мы с Лоттой как раз были на кухне. Ева закрыла лицо руками. Она прикусила палец, чтобы не закричать.
— Ты чего? — спросила Лотта. — Ева, ну чего ты?
— Оскар… — прошептала Ева. — С Оскаром несчастье. Звонили с работы. Его отвезли в больницу. Они сказали — наверное, что-то серьёзное.
А дальше я ничего почти не помню. Помню только, что было очень страшно и очень тоскливо. Мы с Лоттой прижались к Еве, а она крепко обняла нас. Так, прижавшись, мы и сидели все втроём. Мне кажется, мы просидели так целую вечность. Сидели мы, по-моему, на полу.
Потом уже я узнал, как это всё произошло. В том цехе, где работал Оскар, на полку на стене поставили какую-то там громоздкую деталь машины. В цехе всё тряслось от работы машин, и эта тяжёлая штуковина стала сползать к краю полки. А кто-то из товарищей Оскара по работе стоял как раз под этой полкой. И Оскар случайно увидел, что эта штуковина сползла на край и вот-вот рухнет. Оскар крикнул, чтобы предупредить того. Но тот не расслышал из-за шума и грохота в цехе. Он только взглянул на Оскара и улыбнулся. Стоял себе, улыбаясь, под этой железякой, которая каждую секунду могла рухнуть емуна голову. Наверное, он подумал, что Оскар крикнул ему что-нибудь шутливое.
Тогда Оскар подбежал и оттолкнул его плечом в сторону. Но сам он не отскочил, а ухватился за эту штуковину и попытался удержать, её. Тут уже и другие увидели, что происходит. Но никто не пришёл Оскару на помощь. На них на всех будто столбняк напал. Лицо у Оскара было багровое от ярости. Он будто собрался сделать невозможное — поднять в воздух этот кусок железа и метнуть его, как пушечное ядро, в фабричные стены. Но наконец он не выдержал. Колени у него подогнулись, и руки начали медленно сгибаться. Тут остальные вышли из своего странного оцепенения. Они бросились на помощь, но было уже поздно. Железная махина рухнула на Оскара и придавила ему ноги. Он лежал на грязном полу, будто придавленный обломком скалы.
Потребовалось четыре человека, чтобы освободить Оскара. Он уже был без сознания. Вызвали «скорую». Все молча, с Опущенными головами, шли за носилками. Какие-нибудь несколько секунд могли бы спасти его. Почему никто даже не двинулся с места? И ведь Оскар предупреждал насчёт этой несчастной полки, как раз на днях. Почему всё так получилось? Какая нелепица. Так всё ужасно, и несправедливо, и нелепо.
Я плохо помню, как мы ехали к Оскару в больницу. Вообще в моей памяти вся эта история будто покрыта туманом. Помню, что Ева очень быстро вела машину, но ехали мы очень долго, потому что до больницы было далеко. У Евы было заплаканное лицо. А Лотта сидела, зажав рот рукой.
В больнице нам пришлось ждать. Наконец нас пустили в палату. Лицо у Оскара было белое-белое, не отличить от простыни. И всё в палате было белое: наволочки, занавески, ночная рубашка на Оскаре, халаты сестёр. Я смотрел на это белое лицо: глаза закрыты, все черты застыли, будто он уже не дышал.
И мне вспомнился тот кошмарный сон, который привиделся мне, когда я болел. Тот сон про замороженных Оскара, Еву и Лотту, которые будто совсем меня забыли. Наверное, из-за того, что здесь всё было такое белоснежное, а Оскар был как застывший.
Ева подошла к Оскару и наклонилась к самому его лицу. Мы сели рядом. Ева погладила Оскара по щеке. Прошло много-много времени — мне показалось, несколько часов — но вот он открыл глаза. Он растерянно посмотрел вокруг.
— Где я? — прошептал он так тихо, что я с трудом разобрал.
— Ты в больнице, — сказала Ева. — Произошёл несчастный случай на работе. Но тебе нельзя разговаривать. Лежи тихо.
— Пить хочется, — прошептал Оскар.
— Тебе сейчас нельзя пить, — так же шёпотом сказала Ева. — Ты лежи тихо, не разговаривай.
Оскар пошевелил рукой. Хотел, наверное, поднять её, но не смог. Ева накрыла его руку своей.
— Больно, — прошептал Оскар. — Железо… Не могу… Тяжело.
Ему, наверное, казалось, что он опять там, в цехе.
— Я здесь, с тобой, — сказала Ева. — Я здесь, и Петтер, и Лотта. Всё прошло, всё уже позади. Я останусь с тобой. Я тебе обещаю. Я никуда не уйду.
Постепенно Оскар успокоился.
— Сыграй мне, Ева, — шепнул он, уже засыпая. — Немножко. Пожалуйста…
И он снова куда-то провалился.
