Тайная тропа к Бори-Верт - Жиляр Мадлен (бесплатные версии книг .TXT) 📗
— Вот это молния, а, дядя Рено! Лоранс, нас чуть не убила молния! Я видел шаровую. И Жан-Марк тоже видел. Гроза — это здорово!
Такое мужество перед лицом стихии просто ошеломляло.
— Да, малыш, очень здорово, — сказал Рено, — но тебе надо одеться, ты весь дрожишь. Лоранс, ты, кажется, говорила что-то про свитеры? Надень-ка ему на голое тело. Эммелина, успокойся, ты цела и невредима, и тебе не от чего умирать. Но если ты не снимешь мокрую одежду, то простудишься. Чем бы вытереть ей голову?
С него самого текло ручьем. Он откинул со лба мешавшие смотреть мокрые волосы и пошарил глазами по хижине. Лоранс, ни слова не говоря, взяла полотенце и принялась безжалостно тереть голову Эммелины.
Тем временем Жан-Марк зажег спиртовку и вылил содержимое термоса в кастрюлю. Пламя спиртовки, заменявшее очаг, отбрасывало на пол бори маленький светлый кружок.
— Молодец, Жан-Марк. Сейчас выпьем чаю или даже грогу. Там во фляжке ром? Эстер все предусмотрела.
— Ты меня дергаешь за волосы! — стонала Эммелина.
— Снимай платье, — приказала ей Лоранс. — Не валяй дурака, подумаешь, раздетой ее увидят! На вот, завернись.
И Лоранс обмотала сестру покрывалом.
— Папа, ты думаешь, мы сможем сейчас пойти обратно? — спросил Жан-Марк. — Или попробовать развести костер… Тогда надо найти большие камни для очага.
— С костром ничего не выйдет: если разжечь его в глубине, мы задохнемся от дыма, а если около входа, его задует ветер. Партизаны никогда этого не делали, чтобы не привлекать внимание. А домой, может, и пойдем, гроза вроде бы утихает, но скоро совсем стемнеет.
Прошел час, а они все сидели в бори. Дождь не только не перестал, а лил вдвое сильнее; удивительно, откуда на небе столько воды! Гроза удалилась, но с той стороны, откуда она пришла, уже стремительно надвигалась ей на смену новая, громыхая и гоня тучи. Вокруг маленькой хижины разыгралось целое представление: пляска молний под аккомпанемент барабанов. И уже окончательно стемнело.
— Спускаться вдоль Изу в такую погоду? — сказал Рено в ответ на вопрос Жан-Марка. — Это невозможно, даже если кончится дождь. Вода, наверно, заполнила русло и затопила тропу. Придется ждать до утра. А то в бурном ручье можно и утонуть. Там не поплывешь, сразу уйдешь с головой под обломанные ветки. Нет, остается только устроиться поудобнее.
Так они и поступили: уселись в кружок около фонаря в самом дальнем от входа уголке. Режинальд без умолку болтал. Вместо промокшей одежды на него напялили два свитера: один сверху, как и положено, а другой снизу, вместо штанов, продев его ноги в рукава. Рено не мог смотреть на него без смеха. А он все расписывал свои подвиги: как он отыскал «взаправдашнюю» тропу, обозначенную на карте; как подготовил поход; какие опасности подстерегали их в пути, — впрочем, рассказ о них оставил у слушателей некоторые сомнения, потому что звучал примерно так: «Вдруг вижу — над нами кружит орел, а они ведь, знаете, уносят детей»; или: «Вдруг слышу, земля дрожит — это, наверно, было землетрясение»… И другие такие же малоправдоподобные приключения.
Но сколько энергии понадобилось затратить этому клопу, чтобы уговорить сестру отправиться с ним вместе, чтобы преодолеть долгий путь и устроить все хозяйство в хижине. Они пришли на плато уже утром и весь день обследовали окрестности. Эммелину радовала мысль о переполохе, который вызовет их исчезновение, но, как только стемнело, она начала ныть. «Она боялась диких зверей!» — снисходительно сказал Режинальд. И он стоял на страже…
На другой день он набрал хвороста, но огонь никак не хотел разгораться. Тогда он принялся благоустраивать жилище. Украсил бори цветами и ароматными травами — кто бы мог подумать, что он способен на такое, — разложил все вещи и продукты. Он как раз подметал пол, когда перепуганная Эммелина схватила его за руку и потащила за собой, не разбирая дороги.
«Вот сумасшедшая», — подумала Лоранс, разглядывая сестру, которая пригрелась в уголке и спала. Эммелина, всегда казавшаяся ей там, «внизу», такой самоуверенной и противной и так раздражала ее, здесь, «наверху», выглядела очень жалко: какая-то длинная колбаса, закатанная в коричневое покрывало, из-под которого торчала только потемневшая от воды прядь колос.
— Я снял из того угла во-о-от такого паучищу, — говорил Режинальд, разводя руки. — Но Эммелина сказала: «Паук с утра, не жди добра» — и запретила мне это делать.
Все посмотрели наверх. Половина купола бори была чистой, а в другой половине, с того самого места, где Режинальд прервал свою работу, свисали и колыхались с каждым проникавшим в хижину дуновением ветра серые полотнища паутины.
Наконец даже Режинальд утомился и замолчал. Жан-Марк уже заснул, прислонившись к стене и свесив голову набок. Рено тоже спал, обняв руками колени и положив на них голову. На виду остались только его волосы, такие же темные и пушистые, как у Жан-Марка, но кое-где уже тронутые сединой.
Режинальд слабо застонал и сильнее прижался к Лоранс. Он съехал по стене на пол, и его голова очутилась у нее на коленях. Он поворочался, как звереныш, ищущий теплый материнский бок, и затих. И руки Лоранс сами обняли худенькие плечи мальчика. При свете фонаря она вгляделась в его лицо и впервые заметила, что у него густые, темные, красиво изогнутые брови и нежные щеки. И нос не показался ей таким уж острым. Чумазая ручонка с беспомощно разжатыми пальцами свисала до земли.
И Лоранс подумала первый раз в жизни: «Когда-нибудь у меня будет малыш, мой малыш, и я буду вот так же держать его, чтобы ему было удобно».
Снаружи резко подуло. Она укрыла Режинальда полой своего плаща.
Рено поднял голову и улыбнулся Лоранс.
— Кроме нас с тобой, все спят? Слышишь, все еще не кончилось.
Молнии теперь сверкали реже, дождь шумел ровно, а не обрушивался потоками на каменные плиты перед входом, только гром все ворчал и громыхал вокруг Воклюзского плато.
— Я думаю, когда рассветет, мы уже сможем пройти по руслу Изу. Наши там внизу, верно, извелись от беспокойства.
— Идти по карнизу, конечно, нечего и думать, — сказала Лоранс тоном бывалого человека.
Рено дотянулся до Режинальда и пощупал его ноги.
— Согрелся. По карнизу, говоришь? Конечно, нечего и думать. После ливня скала стала мокрой и скользкой, и потом не с ними же…
Горячая волна радости залила Лоранс. Ведь только что отец признал: Абеллоны могут то, на что Трюшассье не способны. И еще добавил:
— А вы были просто бесподобны. Прошли, не дрогнув.
— О! — сказала Лоранс. — Не знаю, как Жан-Марку а мне было ужасно страшно.
— Мне тоже.
Оказывается, Жан-Марк тоже проснулся и все слышал.
— Вы молодцы, — сказал отец. — Я бы не с каждым решился на такой риск. Но… но я не мог второй раз пойти длинным путем.
— Второй раз? — переспросила Лоранс.
— Приди мы часом позже — и, кто знает, может быть, Эммелина вместе с Режинальдом, которого она тянула за собой, ничего не соображал от страха, угодила бы в пропасть.
И как будто только теперь услышав вопрос Лоранс, Рено ответил:
— Да… второй раз… Вы, верно, знаете, что в 1944 году здесь, на плато, скрывались партизаны. Вам рассказывали об этом. И еще о том, что связными были мы с Антуаном, потому что отец не мог уходить из гостиницы, не привлекая внимания. А нас никто не подозревал, и мы всегда были начеку, чуть что — груз в кусты, а сами делаем вид, будто играем в мушкетеров или стреляем из рогатки по воронам. Но, может, вам неинтересно все это слушать? То, что я собираюсь сейчас рассказать, я еще никому никогда не рассказывал.
— Рассказывай, рассказывай! — закричали Жан-Марк и Лоранс, так что по бори прокатилось звонкое эхо. И Рено продолжал:
— После высадки союзников в Нормандии немцы стали перебрасывать оккупационные войска из южной зоны на север, для подкрепления отступавшей там армии. Партизанским группам был передан из штаба приказ соединиться с армией Сопротивления, которая должна была задержать этот немецкий резерв. И вот мы с Антуаном тем же вечером — откладывать до ночи было нельзя — отправились сообщить приказ семерке из Бори-Верт, да, их было семь человек. Нас нагрузили, как ослов, продовольствием и боеприпасами, тайно переданными для них отцу.
